стал с удовольствием опутывать меня по рукам и по ногам. Потом он с
наслаждением стал заталкивать мне в рот кляп.
- Да не весь толкай! С ума сошёл, что ли! - промычал я.-Думаешь, это
большое удовольствие?
Тулькин оставил в покое платок и, вынув из кармана пакет с молотым
перцем, начал посыпать вокруг себя, освещая пол электрическим фонарём, хотя
было ещё светло. От его перца у меня сразу же засвербило в носу, и я с
трудом удержался, чтобы не чихнуть.
- Осторожней сыпь! - промычал я сквозь платок. В носу защекотало сильнее,
поэтому я не удержался и всё же чихнул.
Тулькин осветил меня фонарём, полюбовался немного моим видом (связан по
рукам и ногам, во рту кляп!) и сказал:
- Ювелирная работа!
А я сказал с кляпом во рту:
- Му-у-ум-эуа-э-э,-что без кляпа бы означало: Тулькин, не теряй время,
скорей подбрасывай письмо!
Тулькин меня прекрасно понял, он подмигнул мне, спрятал моё письмо за
подкладкой кепки и, пятясь, стал слезать с лестницы, посыпая cтупеньки
молотым перцем.
ЧАСТЬ 2
Позовите к телефону вашу собаку
Рассказ пятый
ТУЛЬКИН ТОРГУЕТСЯ
. Мой брат Саша как-то показывал мне заметку об одном интересном случае,
о котором было напечатано в одном журнале. Значит, в Испании жила одна
женщина-испанка, которая всю жизнь разговаривала на испанском языке.
Однажды, когда она проходила мимо какого-то дома, ей вдруг на голову с
балкона свалился какой-то предмет и сильно ударил её по голове.
Женщина-испанка потеряла сознание, а когда пришла в себя, то вдруг
заговорила на чистом английском языке. Учёные, конечно, никак не могут найти
объяснение этому Удивительному событию. Я почему об этом думал, сидя на
чердаке в сторожке, я об этом думал потому, что если бы я попросил
кого-нибудь ударить меня чем-нибудь по голове, может быть, я тоже бы вдруг
заговорил по-английски.
Представляю, как скривился бы Мешков, услышав, как я, гуляя по улице,
разговариваю с Таней Кузовлевой совершенно свободно на английском языке.
Вопрос весь в том, как сильно меня надо треснуть чем-нибудь по голове, чтобы
я заговорил по-английски. И кто согласится это сделать? Сообщника в этом
деле мне будет найти, конечно, полегче. В нашем дачном посёлке, пожалуй,
каждый! из ребят треснет с удовольствием меня чем угодно по голове, только я
боюсь, что меня треснут с большей силой, чем это необходимо для овладения
английским языком...
- Снижай цену, Завитайкин! - услышал я голос Тулькина, неслышно
появившегося на чердаке.- Не хотят тебя выкупать за шесть тысяч.
Я ещё продолжал думать об изучении английского языка с помощью удара по
голове, на что Я решился пойти только из-за Танечки Кузовле-вой, поэтому я
не сразу сообразил, о чём мне, собственно говоря, говорит Тулькин.
- Цену, говорю, снижай,-повторил Тулькин.- Не хотят тебя выкупать за
такие деньги.
- А кто тебе сказал, что меня не хотят выкупать? - сообразил наконец я, о
чём идёт речь.
- Тишина,- объяснил Тулькин.
- Какая тишина?
- Слышишь? - спросил Тулькин, приникая к чердачному окну.
За окном было темно и действительно тихо. Не вообще тихо, а тихо в смысле
того, что шума вокруг моего похищения не было никакого. Слышно было только,
как Дерябин-Скрябин играл дома на рояле, а на даче у Мешкова орал
магнитофон.
- Тишина ещё ни о чём не говорит,- сказал я неуверенно.
- У вас не говорит, а у нас, детективов, всё говорит: обрывок газеты,
оставшийся на месте преступления, окурок, пуговица, трамвайный билет могут
нам рассказать больше, чем сам преступник. Наобещал с три короба: паника
будет! Милиция будет! Ищейки будут! Урра будет!.. Знал бы, что так
получится, лучше сидел бы дома и смотрел бы детектив.
- Ты подожди, Тулькин,-сказал я,-ты про письмо скажи, ты подбросил
письмо?
- Конечно, подбросил.
- На кухню?
- Как договорились.
- А на кухне кто-нибудь был?
- Сашка всё время торчал. Потом он полез в шкаф, а я в это время-раз! И
письмо на полу! Твой брат его поднял! Я дёру!
- Значит, началось... - сказал я.
- В том-то и дело,-ответил Тулькин,-что ничего почему-то не началось.
- Как - не началось?
- Очень просто,-пояснил Тулькин.-Как только ваш Сашка поднял письмо, он
сначала бросился к окошку, чтобы посмотреть, кто бросил письмо, но я уже к
этому времени спрятался. Тогда он с этим письмом побежал в комнату. А я
тогда обогнул вашу дачу с другой стороны, побежал домой, вынес на улицу стул
и стал ждать. Слышу, у вас в гостиной телик работает. Минут пять сидел ждал.
Вот, думаю, Сашка письмо принёс твоему отцу или матери. Вот они его
прочитали! И вот в панике выскакивают на улицу, как ты обещал.
- Ну, а они что? - спросил я с нетерпением.
- Что они?.. Я сижу, а они не выскакивают!.. А телик работает... Детектив
передаёт...
- А почему же они не выскакивают?-спросил я с каким-то чувством
растерянности.
- Наверно, решили сначала досмотреть детектив, а потом уж выскочить?..
- Твоё счастье, Тулькин,-сказал я, сжимая кулаки,- что у меня руки
связаны, а то бы я тебе за такие слова... Это ты бы, может быть, не
выскочил, всё сидел бы у телевизора, если бы у тебя сына украли, а мои
родители выскочат, вот увидишь, просто ещё мало времени прошло.
- Мало времени? Пять минут бежал! Десять ждал! Пять минут обратно! И ещё
три минуты с тобой разговариваем! Да за это время весь наш дачный посёлок
можно было поднять на ноги!
Я промолчал. В словах Тулькина была какая-то неприятная для меня логика.
За это время в дачном посёлке, по моим расчётам, обязательно дол-жен был
подняться настоящий переполох. Но кругом было так же тихо, как и до моего
похищения.
- Ничего не понимаю... - Я действительно ничего не понимал.- Почему же
меня не выкупают?."
- А чего тут непонятного? Не стоишь ты шес-ти тысяч. "Москвич" стоит, а
ты нет.
- А при чём здесь "Москвич"?
- А при том, сам же говорил, что твой отец завтра должен выкупить в
магазине свой "Москвич",-сказал горячо Тулькин.-Если твой отец выкупит тебя
в первую очередь, то он останется без денег, и у него пропадёт очередь на
машину, а если он выкупит сначала машину, то ты не пропадёшь, ты же сам
написал, что находишься в безопасном месте.
- Значит, ты думаешь, что они сначала выкупят машину?
- Конечно, машину, а потом займут денег выкупят тебя.
- Что же, я должен на этом кладбище неизвестно сколько торчать? (Тулькин
продолжал сидеть где-то там, уже в темноте, и сопеть.) А ты знаешь,-сказал
я,-как неприятно здесь сидеть?
- Тогда нечего заламывать за себя такую цену! Хочешь прославиться,
сегодня же запроси рублей пятьдесят за себя, и хватит. - То говорил, я мало
запросил, теперь-много... А.почему пятьдесят?
- Хватит с тебя,-объяснила мне темнота голосом Тулькина.
Я обдумал предложение Тулькина и сказал:
- Ни за что! Надо мной же будут все ребята смеяться, что меня только за
пятьдесят рублей выкупили... Сына Кеннета Янга за большой выкуп, написано,
выкупили. Я думаю, что большой выкуп - это тысяч шесть.
- Твой отец не Кеннет Янг, и ты не его сын,-сказал Тулькин.- У них свои
цены, у нас свои...
- Неужели им жалко заплатить за меня шесть тысяч рублей? - простонал я
вслух.
- Ну ладно, Завитайкин, не расстраивайся... Сейчас я напишу ещё одно
письмо,-сказал Тулькин.- Мы тебя в этом письме уценим, и твои родители тебя,
может быть, выкупят.-Тулькин зажёг фонарик, снял перчатки и вытащил из
кармана куртки блокнот и вечное перо.
- Чтоб меня уценивать!..-сказал я.-Да ни за что на свете!
- Пятьдесят! - предложил Тулькин.
- Шесть тысяч!-сказал я.-Я эту цену для Тани назначил. Чтоб она знала,
что я чего-то стою
- Пятьдесят! - сказал Тулькин.- И ни копейки больше!
- Пять тысяч шестьсот! - сдался я.
- Пятьдесят! - повторил упрямо Тулькин.- Раз - пятьдесят! Два -
пятьдесят! Три - пятьде-сят! (Я не согласился.) Всё! - сказал Тулькин.- Я
выхожу из этого дела! Таскать по кладбищу доплатные письма! Ещё ноги
переломаешь!
- И выходи! - сказал я.- Пожалуйста! Не заплачу! Выходи!
- Сам себя воровал! Сам письма писал! Сам их и подбрасывай! Знал бы,
лучше телик бы смотрел.
- И подброшу! И без твоей помощи подброшу!... Телевизирь несчастный.
- А ты!.. А ты!.."-заорал Тулькин.-Ты... уцененный Ромео и Джульетта!-И
здесь Тулькина как будто прорвало - как он меня только ни называл: и
ливерной колбасой, и эскимо на палочке, и магазинным холодцом!..
А я всё время повторял спокойно только одну фразу:
- Если ты и вправду смелый человек, развяжи мне руки и повтори ещё раз,
что ты мне сказал!
Но Тулькин все-таки продолжал поносить меня изо всех сил. И тогда меня
вдруг осенило, и я подумал: с похищением, конечно, всё пропало, не бывать
моему портрету в "Неделе", но появилась надежда прославиться по-другому...
Это была пре-красная мысль, и мой портрет, кажется, может всё-таки появиться
в "Неделе".
- Хорошо,-оборвал я ругавшегося Тульки-на.-Если ты меня действительно
ненавидишь,--сказал я Тулькину,- надень на мой берет свою кеп-ку и дай мне
доской по голове.-Я подумал, что вдруг после этого удара я, как та
женщина-испанка, вдруг заговорю на чистом английском языке, и обо мне,
конечно, сразу же напечатают во всех газетах! И я прославлюсь! - Тулькин,
будь другом, дай мне доской по голове! Я это заслужил, Тулькин!
Я думал, что Тулькин с удовольствием выполнит мою просьбу, но, к моему
удивлению, Тулькин не только не ухватился за моё предложение, но
категорически отверг его.
- Легко хочешь отделаться! - отозвался из темноты Тулькин, освещая меня
электрическим фонариком.- Сейчас всех ребят соберу, и мы тебя, связанного,
на базар отнесём и к прилавку тебя привяжем, где уценёнными товарами
торгуют. И ещё сфотографируем тебя утром и подпись сделаем: "Бессердечный
парень, который украл себя за деньги у своих родителей!" И родителей твоих
тоже снимем на карточку: "Бессердечные родители, которые не захотели
выкупить своего сына ни за какие деньги!" Всю вашу семейку на весь мир
прославим! И Кузовлеву твою прославим-скажем, что она тебя подговорила. И
брата твоего не пощадим. Скажем - всё знал, но скрыл...
Сделав такое жуткое заявление, Тулькин скатился в темноте с чердака по
лестнице, а я остался один, связанный по рукам и ногам, без похищения, без
славы, и без знаний английского языка, и теперь уже без какой-либо надежды
на то, что Таня Кузовлева когда-нибудь обратит на меня своё внимание.
Я напрягся и изо всех сил задёргал связанными руками.
Рассказ шестой
ВОТ ТАК НОВОСТЬ!
- Я буду водящим,-сказал я и сделал вид, что снимаю со своей руки часы.
- Ишь какой! - разозлился Сутулов.- Он будет водящим! Я буду водящим!
- Хорошо,-согласился охотно я,-снимай свой хронометр.
- А зачем тебе мой хронометр? - спросил ме-ня Сутулов.
- Сейчас мы будем играть,- объяснил я Суту-лову, снимая с его руки
швейцарский хронометр и подмигивая Мешкову, Дерябину и Тулькину.
- Во что играть? - спросил Сутулов.
- В столб,- сказал я.
- А что это такое? - спросил Сутулов.
- Очень весёлая игра... Связывайте его! - приказал я Тулькину, Мешкову и
Дерябину.
Тулькин, Мешков и Дерябин стали с удоволь-ствием связывать Сутулова по
рукам и ногам. Су-тулов не сопротивлялся.
- У тебя на даче никого нет?-спросил я Сутулова.
- До утра уехали,-радостно пояснил Сутулов.
- Вот и хорошо! - сказал я тоже радостно.- Значит, до утра можно играть?
- Конечно! - ещё радостней сказал Сутулов.
- Ставьте его на стул! - приказал я Тулькину, Дерябину и Мешкову.
