- Спасибо,-сказал я,-хватит... А теперь услуга за услугу! У меня к вам
небольшая просьба... о небольшой помощи в одном деле...-Мне показалось, что
при слове "помощь" Дерябин вздрогнул.
- Какая помощь? - спросил он, стараясь почему-то не смотреть мне в лицо.
- Вы не можете подбросить одно письмо к нам на кухню?..
- Какое письмо? - спросил, краснея, Дерябин.
- Вот это,-сказал я, доставая второй раз из-за пазухи письмо,
адресованное моему папе.- Конечно, мне проще всего было бы попросить брата
Лёшу, но вы же знаете, что это за человек... Разве ему можно сказать по
секрету, что я влюбился в Таню Кузовлеву. Ведь он такое может выкинуть...
И я протянул Антону Дерябину письмо, написанное красными как кровь
чернилами.
Прочитав письмо, Дерябин долго с подозрением смотрел на меня, потом вдруг
спросил:
- Желание славы, значит?
- Точно,- ответил я.
- Как у Пушкина в стихах, значит?
- Как у Пушкина,- подтвердил я.
- Значит, "желаю славы я".- Дерябин поднял вверх руку, как Пушкин в
кинокартине про Пушкина, и продолжал декламировать: - "...чтоб именем
моим... всё, всё вокруг тебя звучало обо мне!.." От этих слов у меня всё
внутри как на карусели поехало, я же сам всё это чувствовал, только я так
сказать не мог. А так-то я ведь всё и делал, чтобы, как это... именем
моим... именем Алексея Завитайкина всё... вокруг Тани Кузовлевой... всё,
значит, чтобы звучало обо мне...
- Я сейчас спишу,- сказал я, доставая из кармана авторучку и блокнот.
- Между прочим,- сказал Дерябин в то самое время, когда я записывал слова
Пушкина,-когда Пушкин влюбился в Анну Керн, он не воровал себя у своих
родителей!..
Я перестал записывать слова Пушкина, медленно поднял голову и грозно
спросил:
- А что он делал?
- Он написал стихотворение "Я помню чудное мгновенье",-в рифму ответил
Дерябин.-Конечно, стихи могут писать не все, но вот, например, вчера
какая-то девчонка тринадцати лет поставила мировой рекорд по плаванию. И
сразу же прославилась.
Это был какой-то такой намек, который я не мог простить Дерябину.
- А ты знаешь,-заорал я на Дерябина так, как этого никогда бы не сделал
мой брат,- что Моцарт, когда ему было десять лет, он не сидел на брёвнах и
не играл на нарисованном рояле, а выступал в Европе с концертами!
Дерябин моего Моцарта проглотил почему-то без всякой обиды и как ни в чём
не бывало снова принялся за своё "А вы знаете".
- Я всё знаю, что ты меня спросишь,- сказал я, окончательно переходя на
"ты". (А сколько можно "выкать" этому Дерябину-Скрябину.)- Я только не знаю,
ты подбросишь письмо моим родителям или нет?
- Понимаете, Завитайкин,-вздохнул Дерябин,-мне, пожалуй, это будет трудно
сделать.
- Чего ж тут трудного? Пробежать пятьдесят метров с конвертом в руках и
опустить его незаметно в окно?
- Мне будет тяжело не физически,-пояснил Дерябин.-Мне будет морально
тяжело.
- Это ещё почему же?
- Потому что... я, видите ли... я тоже влюблён в Таню!..
Конечно,-продолжал тихо говорить Дерябин,- мешать вам было бы нечестно с
моей стороны... но помогать вам мне... было бы нечестно с вашей стороны...
Вообще-то мне показалось, что насчёт своей любви к Тане Кузовлевой
Дерябин всё выдумал сейчас же. Выдумал, чтобы не участвовать в этой, чего
скрывать, рискованной операции. Но уж больно у Дерябина был очень
расстроенный вид. А может, и не выдумал? Просто скрывал, и всё. И всё равно
эта новость меня очень расстроила.
- И вообще,-тихо и растерянно добавил Дерябин,- как честный человек, я
должен перед вами извиниться... Дело в том, что я вам играл вовсе не
эпиталаму, а этюд Скрябина!..
Теперь пришлось растеряться и мне, потому что как же я мог отличить
эпиталаму от этюда Скрябина, если я не слышал ни одного звука, а только
видел, как прыгали по фанере пальцы Дерябина.
- Попугая мне простить не можешь! Роялист проклятый!..-сказал я противным
голосом.- Подожди, я его ещё научу приёмам самбо, он весь ваш дом
расшвыряет!
Я не знаю, может, мне почудилось, но Скрябин-Дерябин вдруг как будто бы
приподнялся с испуга в воздух и перелетел в одну секунду во двор своей дачи.
Затем он пискнул "дефективный ребёнок!" и, как мне показалось, влетел
вместе со своей музыкальной доской в окно своей комнаты. А я опустился на
бревно и стал постепенно успокаиваться. Когда я немного успокоился, я стал
пересчитывать в уме своих врагов: Сергей Мешков, Антон Дерябин, Васька
Сусанин, Юрий Корняков, Вадим Лютатовский, Бондаренко, Чучилин, Зотов...
Кругом одни враги... Кого же мне попросить подбросить письмо?.. Может,
какого-нибудь мальчишку из соседнего дачного посёлка?
- Завитай, скажи, как папину бритву тупишь? - спросил меня кто-то за моей
спиной. Я оглянулся и увидел ещё одного своего врага- Николая Тулькина.
- Ты, может, по ночам меня гипнотизируешь? - спросил ещё раз Тулькин.- Ну
скажи... а то отец меня уже третий раз выпорол...
Я стал смотреть на Тулькина так, как будто я его действительно
гипнотизировал, думая о том, что, с одной стороны, лучшего кандидата для
сообщника, чем Тулькин, не придумаешь: Тулькин любит читать книги про
шпионов, вон и сейчас у него из-под мышки торчит какая-то зачитанная лапша.
Но, с другой стороны, он почему-то ненавидел всех девчонок подряд, может,
потому, что у него пять сестёр в семье и ни одного брата, и поэтому он вряд
ли согласится помогать мне даже в обмен на тайну про папину бритву, которую
я, по словам Тулькина, каждую ночь туплю. Я ещё немного погипнотизировал
Тулькина глазами и сказал: - Хорошо,-сказал я,-тайну бритвы я тебе открою,
так и быть.- С этими словами я достал из кармана коробочку из-под чего-то
американского, из-под чего, я не разобрал, может быть, из-под грима или
пудры, потому что внизу написано "Голливуд" (это я разобрал! ) и "мэйд ин
юса" - "сделано в Америке". В этой коробке я хранил на всякий случай
таблетки питьевой соды. Высыпав таблетки на ладонь, я стал их пересчитывать.
- А это у тебя что такое? - спросил Тулькин. Я знал, что он обязательно
задаст мне этот вопрос.
- Таблетки,- сказал я.
- От чего? - спросил Тулькин.
- Не от чего, а для чего! - объяснил я.
- А для чего?-спросил Тулькин, изгибая свою длинную шею, как страус.
- Таблетки... чтобы видеть сны...
- Какие сны? - насторожился Тулькин.
- Интересные, конечно,-сказал я и, чтобы окончательно добить Тулькина,
добавил: - Детективные, широкоформатные и цветные... Одна таблетка на одну
серию... Сделано в Америке...- Я ткнул пальцем в "мэйд ин юса".-В
Голливуде... - Я ткнул пальцем в слово "Голливуд".
- А сны короткие или длинные? - спросил Тулькин, облизываясь, как
голодная кошка.
- Полнометражные,-отрезал я, пряча коробочку с содовыми таблетками в
карман.- Значит, тебя интересует, как я туплю бритву твоего отца?
Тулькин облизнулся и молча кивнул головой.
- Только услуга за услугу... - Я оглянулся по сторонам и прошептал: -
Письмо подбросишь?
- Какое письмо?
Я приложил палец к губам, схватил Тулькина за руку и потащил в кусты. Там
я в третий раз достал из-за рубашки письмо, написанное красными чернилами, и
сказал:
- Вот это... Детективное... Тулькин посмотрел с уважением на письмо,
вытащил из кармана кожаные перчатки и надел их.
- Чтобы отпечатки пальцев не оставлять,- пояснил он, впиваясь глазами в
мои каракули.
Рассказ четвёртый
СООБЩНИК ТУЛЬКИН
Пока Тулькин, впившись глазами в бумагу, читал моё письмо так, как будто
он учил его наизусть, я всё смотрел на Тулькина и всё думал: откуда у него
появилась висящая на груди медаль и за что он её получил? Тем более, что эта
медаль мне была очень знакома, я её где-то уже видел... И тут я вдруг сразу
же вспомнил, где и у кого я видел эту медаль... У собаки Тулькина-на её
ошейнике. У Гальды... Она получила эту медаль на какой-то собачьей
выставке... Ну Тулькин! Я от него этого не ожидал. Если я так переживаю
из-за этой медали, то я представляю, как из-за неё мучается собака. Ведь она
же бессловесное животное. Ей, может быть, хотелось бы пойти на выставку в
комитет и пожаловаться на Тулькина, а как она может пожаловаться : только
разве что полает на членов комитета, но они разве поймут, в чём дело. Я уже
стал фантазировать, как можно помочь Гальде, но в это время Тулькин спросил
меня:
- Кровью писал? - спросил Тулькин не своим голосом, прочитав моё письмо,
написанное красными чернилами.
- Спрашиваешь,-ответил я.
- Сразу набело?
- Как же тебе - сразу! - возмутился я.- Попробуй напиши сразу такое
письмо... Сто черновиков исписал!..
- И черновики кровью писал? - спросил Тулькин опять не своим голосом.
- Конечно,- сказал я.
- Так ты, значит, всю кровь исписал?
- Всю,-сказал я.
Тулькин взял мою руку и стал внимательно рассматривать мои кровеносные
сосуды. - А что же тогда у тебя течёт?
Я пожал плечами.
- Не знаю,-сказал я.-Что-то течёт...
- Интересно...-прошептал Тулькин, снова впиваясь глазами в письмо.- А
когда похищаться думаешь?
- Сегодня вечером. После ужина. Часов в восемь.
Тулькин уже размахнулся, чтобы скрепить рукопожатием своё согласие, но
так и застыл с поднятой рукой.
- В восемь не могу,- сказал он.- Сегодня в восемь интересная передача по
телевизору. Шпионский фильм. Давай в девять.
Для меня не могло быть никакой речи об отсрочке, поэтому я разозлился и
сказал:
- Да ты знаешь, что здесь после ужина будет твориться?
- Что будет твориться? - спросил Тулькин.
- Папа с мамой сразу же панику поднимут! Все соседи выскочат на улицу!
Забегает милиция. Из угрозыска привезут штук десять ищеек! Корреспонденты
понаедут из Москвы с фотоаппаратами! Собаки бегают! Милиция в свистки
свистит! Корреспонденты своими аппаратами щёлкают! Папа с мамой несут за
меня выкуп! Ищейка нюхает мой пиджак и бежит в сторожку на кладбище! Меня
находят связанного и с кляпом во рту! Все кричат "Урра!", обнимаются и
плачут от радости! Все меня спрашивают: кто меня украл? Я говорю: "Я не
знаю. Все были в масках!" Меня фотографируют! Мой портрет появляется в
"Неделе"! А ты в это вре-мя будешь сидеть дома и смотреть свой телевизор!
- Пожалуй, ты прав, Завитай,-сказал Тулькин с горящими глазами.- Такое по
телевизору не увидишь!
- Конечно, не увидишь! А бросишь письмо, беги к себе домой, выноси на
улицу стул и сиди смотри себе!..
Тулькин размахнулся и уже хотел скрепить рукопожатием наш союз, но
почему-то не скрепил, а задал следующий вопрос:
- А ты почему так мало за себя просишь?
- Как-мало?.. Шесть тысяч! Сколько машина "Москвич" стоит.
- А ты всё-таки человек...
- Да я же это не из-за денег делаю! - ещё больше возмутился я.-Я же это
всё из-за любви! Я же просто хочу прославиться! А деньги все обратно папе
верну.
- Это ещё из-за какой любви?-возмутился Тулькин ещё больше меня.
- Из-за любви... к Тане Кузовлевой,- прошептал я.- Чтоб она на меня
внимание обратила. Девчонки знаешь как на знаменитых внимание обращают!
- Ах, из-за любви?..-разочарованно протянул Тулькин.- Ну, если из-за
любви,- ещё раз повторил он,- то я тебе не помощник... Ненавижу этих
девчонок! - Тулькин прямо затрясся от ненависти.-Да я лучше пораньше спать
лягу...-сказал Тулькин, продолжая весь трястись, как отбойный молоток.
Это был намёк со стороны Тулькина, и я решил этим намёком
воспользоваться.
Я ещё раз достал из кармана коробочку с таблетками и стал их снова
пересчитывать.
- Значит, так... Открываю тайну про бритву и даю две таблетки на два
