морских рыб в высыхающих озерах.
А когда дожди прекратятся, они вернутся. На сырой вязкой земле начнут
строить хижины из мягкой свежей глины, оставленной разливом. Будут петь и
работать.
Но Спет уже не увидит этих дней.
Он висел на дереве вниз головой, и холодный дождь хлестал его по коже.
Становилось слишком темно, чтобы различить бледное небо. Он закрыл глаза, и
под сомкнутыми веками у него поплыли воспоминания, а потом сны.
- Вот он! Как нам снять его? Ты взял нож? Как к нему подняться?
Скользко. Не могу влезть. Подожди, я помогу тебе.
Вспышка света, слишком длительная для молнии, продолжалась целую
секунду. Спет очнулся, глядя в темноту, он искал уже погасший свет. Он
услышал голоса, говорящие на непонятном языке.
- Не надо фонарика, он испугается.
- Ты объяснишь ему, что мы делаем.
- Нет, не сейчас. Он пойдет с нами. Спет уже стал моим другом.
- Ну и корни же у этих деревьев! Как ветви!
- Как у мангровых...
Возле Спета появилась темная фигура и поползла по ветке.
- Отвязываю веревку. Спущу его медленно, а ты лови, чтобы он не
треснулся головой, ладно?
- Ладно. Спускай.
Голоса умолкли, мир завертелся, и ствол дерева начал двигаться мимо лица
Спета.
Вдруг его охватили мокрые руки, и голос бурого духа сказал:
- Поймал?
Тотчас же веревка перестала тянуть Спета за ноги, и он свалился вниз
головой на бурого духа. Они упали на гладкие высокие корни и скользили с
одного на другой все ниже и ниже, пока не оказались на мокрой земле. Дух
что-то сказал и стал развязывать сложные узлы на лодыжках и запястьях
Спета.
*
Странно было сидеть на мокрой земле, покрытой прошлогодними листьями.
Если стоять вверх головой, лес кажется каким-то странным. Спет запел песню
смерти.
Бурый дух помог ему встать и сказал отчетливо на языке племени Спета:
- Идем, мальчик, петь ты будешь, когда мы придем домой.
Его товарищ спрыгнул с нижней ветки на высокий корень дерева, скользнул
по нему и упал на землю рядом с ними.
Бурый дух сказал на языке Спета:
- Не время отдыхать, пошли.
Было совсем темно, с ветвей текли потоки воды. Они пошли по лесу, сделав
Спету знак следовать за ними. Спет размышлял, не стал ли он уже духом.
Может быть, духи берут его в свою страну заживо? Вероятно, потому, что он
их родич. Это было хорошо с их стороны, это была большая милость. Он
последовал за ними.
Дождь ослабел и лил легко и ровно, так он будет лить несколько дней
подряд. Но идти было трудно: земля стала скользкой от мокрых листьев и
мягкой, словно она вспоминала о том, что была частью реки. которая покинула
ее только год назад. Духи переговаривались между собою на Языке духов:
иногда они спотыкались, скользили и падали, помогали друг другу подняться и
торопили Спета.
В лесу приятно пахло мокрой землей и молодыми листьями. Грязь и вода
холодили болевшие ноги, и Спету почему-то захотелось остаться в лесу, сесть
и, может быть, уснуть. Начинался разлив, а лодки у духов не было.
- Скорее, Спет! Мы идем к большей лодке. Скорее, Спет!
Почему они скользят и спотыкаются в лесу, а лодки у них нет? И почему
они боятся? Разве духи могут утонуть, эти духи, казавшиеся всегда мокрыми?
Если они уже утонули когда-то, то неужели они должны снова и снова
испытывать это и каждый год гибнуть в разливе? Что-нибудь неприятное,
однажды случившись, повторяется в снах снова и снова. И тот, кому это
снится, переживает все каждый раз заново. В стране снов нет памяти. Эти
духи пришли из страны снов, но они пожелали сейчас быть с ним. Видимо, они
должны подчиняться всем законам страны снов. Им придется утонуть снова, их
лодка далеко, и они спешат к тому месту русла, где вода поднимается выше
всего.
Спет вдруг понял, что они хотят, чтобы он тоже утонул. Он не сможет
стать духом, пока не умер.
Он вспоминал, как при первой же встрече с ними подумал, что они кажутся
мокрыми, ибо утонули когда-то. И чтобы стать похожим на молодого, веселого,
бурого, блестящего от воды духа, он должен утонуть, как утонули они,-
молодым и веселым, пока Повешение не превратило его в печального старшего.
Он не хотел показывать, что отгадал их намерения. Спеша вместе с ними
туда, где разлив должен был стать всего сильнее, он попытался вспомнить
слова, на которых прервал песнь смерти, и запел с этих самых слов, чтобы
пением прогнать страшные мысли и страх. Холодный дождь хлестал по его лицу
и груди.
*
Каждый из них был охвачен своими страхами.
Когда они выбежали на опушку, инженеры с облегчением увидели, что
звездолет стоит на месте, как светлая башня среди воды. На месте луга
теперь было длинное озеро, отражавшее слабый свет и рябое от дождя.
- Как мы доберемся до корабля? - обернулся Чарли.
- Высоко ли стоит вода? Покрыла ли трап? - деловито спросил Гендерсон,
щурясь от дождя.
- Еще нет. Я вижу, из воды торчит трава. Тут неглубоко.
Чарли осторожно шагнул в серебристую воду. Ноги его ушли в упругую
губчатую траву, вода запенилась у щиколоток.
- Тут мелко.
Они двинулись к кораблю. Несильное вначале течение с каждым шагом
становилось сильнее, уровень воды повышался.
- Гендерсон, постойте!
Тропинка, ведущая в селение, была теперь близко. Она шла из леса к
берегу далекой реки серебристой водяной лентой среди темных кустов. По
тропе, спотыкаясь, бежала темная фигура, окруженная серебряным блеском
поднимающейся воды.
Уинтон подбежал к опушке, где кусты оканчивались и начинался луг; он
увидел озеро, в которое превратился луг, и остановился.
- Гендерсон! Чарли!
- Идите, тут пока еще неглубоко! Скорее! - Чарли настойчиво махнул
рукой. Они стояли в тридцати футах от него, среди ровного серебра
поднимающейся воды. Она доходила им уже до колен.
Уинтон не шевельнулся. Он взглянул на блестящую воду, и голос его
перешел в пронзительный крик:
- Это озеро, нужна лодка!
- Здесь мелко! - крикнул Чарли. Оба инженера остановились.
Голос Уинтона упал, но его хриплость выдавала такое отчаяние, словно он
продолжал кричать.
- О, прошу вас!.. Я не умею плавать...
- Ступай за ним,- обратился Гендерсон к Чарли.- Я отведу Спета к кораблю
и вернусь помочь тебе.
Чарли побежал к неподвижной фигуре у опушки.
- Почему вы не предупредили, что ушли? - Он подошел и пригнулся перед
ошеломленным проповедником.- Ну, садитесь. Вот вам такси.
- Что такое? - спросил Уинтон тихим, слабым голосом.
Вода поднималась выше.
- Лезьте мне на спину! - нетерпеливо сказал Чарли.- Я вас повезу.
- Дома скрылись под водой, а они уплыли в лодках и бросили меня одного.
Сказали, что я злой дух. По-моему, они все-таки совершили повешение, хотя я
говорил им, что это грех.- Голос Уинтона звучал невнятно. Он взобрался к
Чарли на спину.
- Говори громче, не лопочи,- пробормотал Чарли.
Дверь звездолета была открыта, нижняя часть трапа покрыта водой.
- Кажется, здесь течение,- проговорил Уинтон, пытаясь говорить спокойно.
Чарли промолчал. Уинтон был прав, но человеку, болезненно боявшемуся
утонуть, незачем было знать, что они пересекают русло, в которое вернулась
река.
- Почему вы бежите? - спросил Уинтон.
- Хочу догнать Гендерсона.
Как только они очутятся в звездолете и закроют люк, на воду можно будет
не обращать внимания. Там, внутри, можно не говорить Уинтону о том, что
было снаружи. Звездолет превратится в хорошую подводную лодку.
Вода доходила Чарли до колен, он бежал, тяжело покачиваясь. Уинтон
нервно подбирал ноги, стараясь не касаться воды.
- Кто это с Гендерсоном?
- Спет - юноша туземец.
- Как вы уговорили его уклониться от обряда?
- Мы нашли его повешенным и сняли.
- О! - Уинтон помолчал, пытаясь осмыслить тот факт, что инженерам
удалось спасти кого-то.- Это совсем другой метод. Я говорил, но они не
захотели слушать.- Тон у него был извиняющийся, а голос прыгал и обрывался,
когда Чарли спотыкался на ходу.- Они даже не отвечали, даже не посмотрели
на меня. Когда вода поднялась, они уплыли в лодках, а мне не оставили ни
одной.
Чарли снова споткнулся и упал на одно колено. Оба забарахтались по грудь
в воде, но Чарли поднялся, крепко держа своего пассажира за лодыжки.
Когда Уинтон заговорил снова, голос у него звучал спокойно, хотя и
слишком высоко.
- Я просил у них лодку, но они даже не взглянули на меня.
Чарли не ответил. Он уважал старания Уинтона скрыть страх. Прикосновение
воды может вызвать ужас у человека, одержимого боязнью утонуть.
Он не мог придумать, как отвлечь внимание Уинтона от опасности, и
отчаянно надеялся, что тот не заметит, как повышается уровень воды. Он уже
не мог бежать, вода была выше колен. Сквозь сплошную стену дождя почти
ничего нельзя было разглядеть, но Чарли показалось, что он видит как
далекие фигурки Гендерсона и Спета приближаются к лестнице звездолета.
- Мы движемся медленнее...- Голос Уинтона был хрипом ужаса.
- Незачем спешить...- Чарли с трудом набрал дыхание, чтобы говорить
обычным голосом. Завеса дождя приподнялась на мгновение, и они увидели
звездолет, черный на фоне неба, и трап, ведущий к открытому люку. Трап был
наполовину под водой. До него, казалось, было еще далеко.
Пока они смотрели, в звездолете зажегся свет.
Добравшись до входа в корабль, Гендерсон повернул выключатель, и
вспыхнули лампы.
Спет был поражен. Из хижины духов вдруг брызнуло солнце, и его лучи
заиграли на падающих дождевых каплях.
Капли сверкали белыми искрами.
- Солнечный свет,- сказал Спет духу своего родича, словно оправдываясь.
Бурый дух кивнул и повел его вверх по трапу, сквозь странный, сверкающий
солнечный луч, и эта лестница была жесткою и непривычной.
- Не входи, пока я не вернусь,- сказал дух, с трудом произнося слова.-
Держись и жди меня,- крикнул бурый дух кому-то из остальных духов и
спустился в воду.
Спет пошел вниз за ним вслед, пока его болевшие ноги не очутились в
мягкой, холодной грязи, и тогда он послушно схватился за поручни и стал
ждать. Вода охватывала его тело плещущим объятием, а ветер пел над ним
смертную песнь.
Яркий блеск странного солнечного света на пляшущей воде был красив, но
глаза у Спета начали болеть от него. Он закрыл их и тогда услышал еще один
звук, кроме ветра. Два звука.
В одном звуке он узнал первую волну разлива, рвущуюся сквозь деревья на
севере, приближающуюся к ним; и он знал, что должен поспешить и утонуть
раньше, чем она придет сюда, потому что эта волна причиняет сильную боль.
Другим звуком был голос черного духа, того, что всегда бормотал, сидя на
Говорящем Ящике. Спет открыл глаза и увидел, что черный дух едет на плечах
у бурого, а тот и его друг, второй бурый дух, приближаются по пояс в воде к
Спету и к лестнице.
Черный дух все время бормотал, и Спет слегка встревожился при мысли, что
он принесет несчастье своими заклинаниями, ибо у этого духа могут быть
другие помыслы, чем у дружественных бурых духов.
- Спет, поднимайся по трапу! - крикнул бурый дух.- Там, внутри, сухо. Не
смотри так, бояться больше нечего. Мы войдем туда и закроем двери, и вода
не попадет к нам. Идем, Спет!
Уинтон в ужасе закричал:
- Он превращается в водоросль! Скорее тащите его из воды! На помощь!
Дух с черной кожей и белым лицом, должно быть, хотел утащить его к себе
в темную страну. Крича, он сбегал по лестнице к Спету. Слишком поздно: Спет
знал, что теперь он легко попадет в туманную страну утонувших вместе с
пришедшими за ним дружественными духами. Он почувствовал, как его ноги
врастают в грязь и пускают корни и эти корни уходят все глубже, и его
охватила радость, когда он понял, что это так и нужно, что это нужнее и
естественнее, чем превращение в высокого, унылого старшего.
Ему не хватало воздуха, и он задыхался. Но как раз в тот миг, когда
крючковатые пальцы черного духа вцепились ему в шею, Спет набрал полные
