Это длится уже так долго, что никто не помнит.
Неожиданно, к неприятному удивлению Гендерсона, проповедник упал на
колени, сжал руки и, запрокинув голову и закрыв глаза, произнес молитву:
- Господи, не знаю, почему ты так долго медлил показать им истинный
свет, но благодарю тебя за то, что ты послал меня прекратить эту
жестокость!
Он быстро встал и отряхнул колени.
- Вы мне поможете, да? - обратился он к Гендерсону.
- Откуда мы знаем, что это правда? - нахмурился Гендерсон.- Мне это
кажется чепухой.
- Чепухой? - Внезапный гнев помог Уинтону вернуть себе уверенность.- Но,
Гарри, вы всегда говорите так, словно знакомы с антропологией. Вы, конечно,
знаете, что у дикарей бывают обряды посвящения юношей. Это для того, чтобы
испытать их мужество. Мальчиков истязают, и того, кто выдержит пытку, не
издав ни стона, признают мужчиной и наделяют всеми правами взрослого.
Низкая жестокость! Власти всегда прекращали ее.
- Здесь ни у кого нет власти, чтобы запрещать что-то кому-нибудь.
Обряд посвящения показался Гендерсону чудовищным, и он возражал только
потому, что Уинтон всегда был не прав, а значит, не прав и теперь.
Соглашаться с этим человеком было опасно. Это значило - ошибаться вместе с
ним.
- Нет власти? А власть бога?
- Ну да, бога! - грубо возразил Гендерсон.- Если он вездесущ, то,
значит, был здесь раньше вас. И он не сделал ничего, чтобы остановить их.
Вы их знаете только неделю. А бог - как давно он знает их?
- Вы не понимаете.- Уинтон говорил с полной убежденностью.- Это не
просто удача, что мы нашли эту планету. Это моя судьба. Мне предначертано
заставить этих людей прекратить свои обряды. Я послан сюда богом.
Гендерсон весь побелел от гнева. Два месяца он терпел надменность
проповедника, запертый вместе с ним в тесной кабине звездолета, терпеливо
выслушивал его проповеди, не позволяя себе возмущаться ради спокойствия на
корабле. Но сейчас он был под открытым небом, и чаша его терпения
переполнилась, и он не намеревался больше сносить высокомерие Уинтона.
- Вот как? - ядовито спросил он.- Ну, так я тоже участвую в этой
экспедиции. Откуда вы знаете, что бог не послал меня помешать вам?
Чарли окончил съемку подводного превращения зверька и вышел на берег,
складывая свой подводный киноаппарат. Он вышел вовремя - он увидел, как
Уинтон ударил старшего инженера по лицу, разразился проклятиями, повернулся
и убежал.
Минут через десять Гендерсон, наконец, растолковал Чарли, чем вызвано
волнение проповедника. Они лежали на берегу, глядя в воду и любуясь
отражением заката в водяной ряби.
- Хотел бы я знать, что сейчас делает этот червяк Уинтон.- Гендерсон
перевернулся на спину, лениво глядя в небо.- Я таки допек его. Теперь он не
будет нести свою чепуху с надуто-покровительственным видом. Может быть, он
даже станет называть меня Гендерсоном, а не Гарри.
- Не требуй слишком многого.- Чарли сорвал травинку и рассеянно пытался
перекусить ее, но ему помешала прозрачная пластикатовая пленка. Он отбросил
травинку.- Как мог этот червяк стать миссионером? Он не умеет ладить с
людьми. А для его работы это главное.
- Очень просто, я же говорил тебе,- ответил Гендерсон, глядя в темнеющее
розовато-фиолетовое небо.- Его уговорили стать миссионером, чтобы убрать
куда-нибудь подальше. Только не говори ему. Он думает, что избран за
красноречие.
Он снова перевернулся на живот и поглядел на реку. Теперь она была
холодного темного цвета, с серебристой рябью.
- Туч над горами все больше. Если пойдет дождь и река поднимется, то
возможно наводнение. Вероятно, нам придется переменить стоянку.
- Уинтон говорил, что туземец упоминал о наводнении. Нам нужно
расспросить его поподробнее.
Они пошли разыскивать проповедника.
*
То, что Уинтон рассказал им, было тревожным и неясным.
- Это Спет,- заключил Гендерсон.- Это тот, кого я расспрашивал весь
вечер. И он сказал, что должен умереть.
Уинтон был серьезен и бледен. Он сидел, сгорбившись, у навигационного
стола, словно испуганный собственным решением действовать.
- Да. Он сказал мне, что должен умереть. Сказал, что его повесят на
дереве вниз головой, как только начнутся дожди, ибо он уже достаточно
вырос.
- Но он говорил, что другие юноши выдерживают это испытание. Может быть,
он ошибается, говоря о смерти? Может быть, это не так страшно?
- Он сказал, что многие умирают.- Руки Уинтона неподвижно лежали на
столе. Внезапно он загорелся гневом.- О низкие дикари! Какая жестокость!
Какая жестокость! - Он повернулся к Гендерсону, и в голосе его не было
обычной снисходительности.- Пожалуйста, настройте переводчик так, чтобы он
переводил мои слова в точности. Мне не хочется стрелять в них, чтобы
заставить прекратить уто. Я только объясню им, что богу не угодны их
поступки. Они должны понять меня.
Потом он обратился к Чарли, стоявялему рядом:
- Дикари называют меня "Энксим". Что это значит? Не считают ли они меня
божеством?
- Это значит "Большой ящик",- резко ответил Гендерсон.- Они все еще
думают, что говорит ящик. Я заметил, что, отвечая, они смотрят на ящик, а
не на вас. За кого они принимают вас, не знаю.
В эту ночь дождя не было. Уинтон заснул только под утро.
*
Спет тоже был рад, что дождь не начался. На следующий день он как всегда
ловил рыбу. Река набухла и бежала у берегов высоко и быстро. Ловить рыбу
было сначала нелегко, но потом пришел бурый дух и привел с собой другого
такого же, и оба они помогали Спету вытаскивать ловушки. Новому духу тоже
хотелось научиться говорить, так что всем им было очень весело: оба духа
проделывали самые обычные вещи, а Спет говорил им нужные слова и пел песни.
Один из них научил его слову на языке духов, и он понял, что это так
нужно, ибо он сам скоро станет духом.
Возвращаясь вечером с рыбой к своей хижине, он опять проходил мимо
Говорящего Ящика. И Ящик снова говорил с ним и задавал ему вопросы.
Черного духа, обычно бормотавшего на Ящике, сейчас там не было, но рядом
с Ящиком стоял бурый, только что помогавший Спету ловить рыбу, и тихонько
говорил что-то всякий раз, когда Ящик спрашивал Спета. А когда Спет
отвечал, то Ящик тихонько говорил что-то духу. Казалось, они обсуждают
ответы Спета. Он не знал, почему они обсуждают его ответы, но это было их
делом, и они сказали бы ему, если бы захотели.
Когда он уходил, то бурый дух сделал ему жест уважения и взаимопомощи в
работе, и Спет ответил тем же, польщенный уважением со стороны духа своего
родича.
Он не вспоминал о своем страхе, пока не оказался у хижины.
Начинался дождь.
Чарли поднялся по трапу и вошел в корабль. Гендерсон расхаживал взад и
вперед, сутулясь, сжимая кулаки; лицо у него было напряженное и тревожное.
- Как дела? - беспечно спросил Чарли, разрезая пластикатовую оболочку.
Гендерсон остановился и выхватил из коробки сигару.
- Очень плохо. Уинтон был прав.
Чарли скомкал пленку и швырнул ее в мусоросборник.
- Туземцы действительно совершают этот обряд.- Гендерсон откусил кончик
сигары и торопливо закурил.- Я спрашивал Спета. Да, юношей вешают вниз
головой на деревьях при первых весенних дождях. Да, это больно, да,
некоторые умирают. Нет, он не знает, почему и зачем это делается. Ха! -
Гендерсон отбросил сигару и снова зашагал по кабине, свирепо нахмурившись.-
Поколение за поколением они истязают так своих юношей, и старшие не могут
вспомнить, как и почему это началось и почему продолжается...
Чарли облокотился о навигационный стол, следя глазами за Гендерсоном.
- Может быть,- тихо произнес он,- для этого обычая есть какие-нибудь
причины...
- Причины для того, чтобы вешать человека вниз головой на целую неделю?
Назови мне хотя бы одну!
Чарли ответил не сразу.
- Я сейчас из здешнего поселка,- заговорил он меняя тему.- Уинтон начал
действовать. Он поставил переводную машину посреди поселка, а сам сидит на
ней и говорит им, что бог на них смотрит и все такое. Я хотел увести его,
так он в меня прицелился. Он сказал, что прекратит это подвешивание пусть
даже ему придется убить нас обоих и половину туземцев.
- Пусть попробует остановить их своими разговорами! __ Гендерсон вновь
зашагал по кабине.- Болтун! Болтовней тут не поможешь. Болтовня сама по
себе ничего не стоит, Я сделаю проще. Я украду Спета и спрячу от них.
Чарли, дикари совершают обряды только в определенное время. Мы выпустим
Спета через неделю, и никто его не тронет. Они просто будут ждать
следующего сезона дождей и следить за тем чтобы деревья на них не гневались
или что-нибудь в этом духе. Когда они увидят, что Спету удалось обойтись
без подвешивания они поймут, что юноша может стать здоровым взрослым
мужчиной без всякого подвешивания и вытягивания.
- А на следующий год Спет, может быть, и сам догадается спрятаться. И не
только он. Может быть, и другие тоже решатся убежать и спрятаться.
- Хорошая выдумка,- сказал Чарли, следя глазами за шагающим
Гендерсоном.- Не буду напоминать тебе, что ты поклялся больше ничего не
выдумывать. Но сейчас я с тобой дружище. Как нам найти Спета?
Гендерсон сел улыбаясь.
- Мы увидим его завтра на реке. Не нужно предпринимать ничего, пока не
начнется дождь.
Чарли начал шарить в ящике с инструментами.
- Придется достать пару фонариков. И поторопиться. Нужно поскорее найти
Спета. Дождь уже идет - начался почти час назад.
*
Тьма и дождь, и висеть вниз головой было странно. Не так торжественно,
как говорится об этом в песнях, скорее даже обыденно: так же, как ловить
рыбу, и строить хижину, и сидеть за едой с братьями. Только весь мир
казался перевернутым.
Ствол дерева был рядом, толстый и прочный, земля - над головой, как
крыша, поддерживаемая деревом, а небо - под ногами, очень далеко. И при
виде облаков, кипящих в глубине неба, он боялся упасть туда. Небо было как
озеро, можно упасть в небо, как камень в воду. Если упадешь в небо, то
будешь падать долго-долго...
Дождь шел снизу, с неба. Ступни и кисти были связаны крепко, но не
больно, ибо старшие связали его мягкой веревкой из многих прядей, так,
чтобы кровь не застаивалась. Руки были привязаны к бокам, а кисти
прикреплены к той же веревке, которая стягивала лодыжки. Это было
странно-удобно.
Старшие руководствовались опытом множества поколений и выбрали высокое
дерево с веткой, росшей высоко над разливом.
Старшие выглядели мудро и уверенно, и он доверился им, когда они
связывали и вешали его очень осторожно, тихонько переговариваясь между
собой. Потом они оставили его одного.
Ровный дождь барабанил по сучьям и молодым весенним листьям, ручейки
разбегались по земле. Спет знал, что реки где-то выходят из берегов,
заливая леса и луга. В поселке улица становится грязной, и дети пытаются
вести по ней лодки, нетерпеливо ожидая высокой воды, чтобы увидеть быстрый,
холодный разлив, увидеть, как хижины поселка оседают и расплываются,
растворяются и исчезают под гладкой водяной поверхностью.
В течение месяца разливов все будут жить в лодках. Сначала племя
поплывет вверх по реке, вдоль берега, встречаясь с другими племенами,
обменивая корзины, рыболовные крючки и засоленную рыбу на солонину. Они
будут рассказывать друг другу старые сказки и петь песни, дополняя их
подробностями, услышанными в дальних краях. Прошлый раз им повезло: они
встретили большое животное, захваченное разливом и не способное противиться
охотникам. Люди враждебного племени отдали за шкуру половину жареного мяса
и спели большую песню, которой еще никто не слышал. Это было замечательное
пиршество!
Потом стаи лодок вернутся на озера, затопившие леса и луга; люди снимут
больных и умирающих юношей, подвешенных к деревьям, будут ухаживать за
ними, кормить, называть "старшими". И опять поплывут в поисках еды, будут
бороться с бурями, добывать соль, подбирать утонувших животных, ловить
