заставившей юношу поехать за мустангером, и о своем поведении в
ту ночь.
Эти скандальные разоблачения вызывают общее удивление.
Поражены все -- судья, присяжные и толпы зрителей. Люди
перешептываются, раздаются возгласы возмущения.
Гнев направлен не на того, кто дает показания, а на того,
кто стоит перед ними, обвиненный теперь в двойном преступлении:
он не только убил сына Пойндекстера, но и опозорил его дочь.
Во время этих страшных показаний раздался стон. Он
вырвался из груди удрученного горем старика, -- все знают, что
это отец.
Однако глаза зрителей недолго, задерживаются на
Пойндекстере. Взоры скользят дальше -- к карете, в которой
сидит поразившая всех красавица.
Это странные взгляды -- странные, но все же их можно
объяснить, потому что в экипаже сидит Луиза Пойндекстер.
Интересно, по своей ли воле она здесь, по своему ли
желанию?
Этот вопрос задают себе все, и в толпе снова пробегает
ропот.
Недоумевать им приходится недолго. Им отвечает голос
глашатая, произносящего:
-- Луиза Пойндекстер!
Глава LXXXVIII. СВИДЕТЕЛЬ ПОНЕВОЛЕ
Прежде чем вызов был произнесен в третий раз, Луиза
Пойндекстер уже вышла из экипажа.
В сопровождении судебного пристава она подходит к месту
для свидетелей. Смело, без тени страха она поворачивается к
толпе.
Все смотрят на нее: некоторые вопросительно, немногие,
быть может, с презрением, большинство же с явным восхищением.
Но один человек смотрит на нее не так, как другие. В его
взгляде светится нежная любовь и едва уловимая тревога. Это сам
обвиняемый. Но она не смотрит на него и ни на кого другого.
Кажется, она считает достойным своего внимания только одного
человека -- того, чье место она сейчас заняла. Она смотрит на
Кассия Колхауна, своего двоюродного брата, так, как будто хочет
уничтожить его своим взглядом.
Съежившись, он скрывается в толпе.
-- Где вы были, мисс Пойндекстер, в ночь исчезновения
вашего брата? -- спрашивает девушку прокурор.
-- Дома, в асиенде моего отца.
-- Разрешите вас спросить, спускались ли вы в ту ночь в
сад?
-- Да.
-- Не будете ли вы так добры указать час?
-- В полночь, если не ошибаюсь.
-- Вы были одни?
-- Не все время.
-- Значит, часть времени кто-то был с вами?
-- Да.
-- Вы так откровенны, мисс Пойндекстер, что, вероятно, не
откажетесь сообщить суду, кто это был.
-- Конечно.
-- Не назовете ли вы его имя?
-- Их было двое. Один был мой брат.
-- Но до прихода брата был кто-нибудь с вами в саду?
-- Да.
-- Мы хотели бы услышать его имя. Надеюсь, вы его не
скроете.
-- Мне нечего скрывать -- это был мистер Морис Джеральд.
Этот ответ вызывает в толпе не только удивление, но и
презрение и даже негодование.
Только на одного человека эти слова производят совсем
другое впечатление -- на обвиняемого: у него теперь более
торжествующий вид, чем у его обвинителей.
-- Разрешите вас спросить: была ли эта встреча случайна
или же заранее условлена?
-- Она была условлена.
-- Мне придется задать вам нескромный вопрос -- простите
меня, мисс Пойндекстер, это мой долг. Каков был характер или,
лучше сказать, какова была цель вашей встречи?
Свидетельница колеблется, но лишь мгновение. Она
выпрямляется и, бросив на толпу равнодушный взгляд, отвечает:
-- Характер или цель -- это в конце концов одно и то же. Я
не собираюсь ничего скрывать. Я вышла в сад, чтобы встретиться
с человеком, которого любила и люблю до сих пор, несмотря на
то, что он стоит здесь перед вами, обвиняемый в преступлении.
Теперь, сэр, я надеюсь, вы удовлетворены?
-- Нет, это еще не все, -- продолжает допрос прокурор, не
обращая внимания на ропот в толпе. -- Мне надо задать вам еще
один вопрос, мисс Пойндекстер... Я несколько отступаю от
установленного порядка, зато мы выиграем время; мне кажется,
что никто не будет возражать против этого... Вы слышали, что
говорил свидетель, опрошенный до вас? Правда ли, что ваш брат и
обвиняемый расстались враждебно?
-- Правда.
Этот ответ взволновал толпу -- она негодует. Ответ
подтверждает показания Колхауна. Мотив убийства ясен. Зрители
не ждут объяснений, которые собирается дать свидетельница.
Слышатся возгласы: "Повесить! Повесить его тут же на месте!"
-- Соблюдайте порядок! -- кричит судья, вынимая изо рта
сигару и бросая повелительный взгляд на толпу.
-- Когда мой брат поехал за ним, он не был охвачен гневом.
Он простил мистера Джеральда, -- продолжала Луиза Пойндекстер,
не дожидаясь вопросов. -- Он хотел догнать его, чтобы
извиниться...
-- Я должен кое-что добавить, -- вмешивается Колхаун,
нарушая установленный порядок. -- Они поссорились после. Я
слышал их, стоя на асотее.
-- Мистер Колхаун, -- строго останавливает его судья, --
если прокурор найдет нужным, он снова вызовет вас, а пока
будьте добры не мешать.
Еще несколько дополнительных вопросов -- и судья отпускает
Луизу Пойндекстер.
Она возвращается к своей карете; тяжелый гнет лежит на ее
сердце. Девушка поняла, что, рассказав правду, она только
повредила тому, кому хотела помочь, и себе самой; проходя
сквозь толпу, она чувствует на себе презрительные взгляды.
Поклонники оскорблены ее выбором; ханжи шокированы
откровенным признанием о свидании в саду; не обошлось и без
зависти к "счастливчику", которого она так смело защищала.
Колхауна вызывают еще раз; новыми ложными показаниями он
еще больше разжигает ненависть к обвиняемому. Все его показания
-- вымысел, но выглядят они правдоподобно.
Снова взрыв негодования. Снова раздается крик: "Повесить!"
-- еще настойчивее, с еще большей злобой.
Теперь, однако, крики сопровождаются действием. Мужчины
снимают куртки, подбрасывают в воздух шляпы.
Женщины в фургонах и даже те, что сидят в каретах,
разделяют бешеную злобу против обвиняемого -- все, за
исключением одной, скрытой занавесками.
Она тоже негодует, но по другой причине. И если она дрожит
сейчас, то не от страха, а от горькой мысли, что сама же
способствовала этому возмущению толпы. В эти тяжелые минуты
Луиза вспоминает слова Колхауна: ее собственные показания
докажут, что Морис Джеральд -- убийца.
Шум все нарастает. И там и сям раздаются выкрики -- новые
обвинения по адресу мустангера; их цель -- разжечь страсти
толпы; шум переходит в рев.
В любую минуту место судьи Робертса может занять "судья
Линч".
И тогда? Тогда с судебным разбирательством будет
покончено; а так как приговор уже ясен, то останется только
привести его в исполнение. В руках опытных палачей это займет
немного времени. Несколько минут -- и Мориса-мустангера повесят
на ветке дуба, которая простирается над его головой.
Вот чего хочет толпа, и не хватает только, чтобы
какой-нибудь дерзкий негодяй взял на себя инициативу.
Но, к счастью для обвиняемого, среди присутствующих есть
люди, настроенные иначе. Их немного, но они решили не допустить
такого конца.
Несколько военных обмениваются быстрыми фразами. Это
офицеры форта во главе с комендантом. Это совещание длится
всего несколько секунд, потом, по распоряжению майора, трубит
горн.
И почти немедленно из-за частокола форта Индж показывается
отряд из сорока конных стрелков. Выехав из ворот, они
направляются прямо к дубу. Молча, руководимые инстинктом, они
развертываются в цепь и окружают место суда.
Толпа утихает, ошеломленная неожиданностью. Толпа не
только замолкла--она стала покорной: все прекрасно понимают
значение предосторожности, заранее принятой майором.
Ясно, что о суде Линча теперь нечего и думать и что закон
снова вступает в свои права.
Теперь уже никто не мешает судье Робертсу снова вернуться
к исполнению своих обязанностей, от которых его так грубо
оторвали.
-- Сограждане! -- с упреком кричит он толпе. -- Нужно
подчиняться требованиям закона. Техас не составляет исключения
по сравнению с другими штатами. Нужно ли мне говорить вам об
этом? Так неужели же вы будете вешать человека, даже не дав ему
сказать ни одного слова в свое оправдание! Это было бы
незаконно, несправедливо, это, попросту говоря, убийство!
-- А разве он не совершил убийства? -- кричит один из
головорезов, стоящих вблизи Колхауна. -- Надо ему отплатить тем
же, что он сделал с молодым Пойндекстером.
-- Это не доказано. Вы еще не слышали всех показаний. Надо
послушать, что говорят свидетели другой стороны... Глашатай! --
продолжает он. -- Вызовите свидетелей защиты.
Глашатай вызывает Фелима О'Нила.
Сбивчивый рассказ слуги мустангера, полный противоречий,
местами совершенно неправдоподобный, мало говорит в пользу его
хозяина.
Адвокат из Сан-Антонио старается сократить его допрос --
он возлагает больше надежд на другого свидетеля.
Его вызывают следующим:
-- Зебулон Стумп!
Не отзвучал еще голос глашатая, как из толпы появляется
огромная фигура -- все узнают Зеба Стумпа, лучшего на Леоне
охотника.
Сделав три-четыре шага вперед, Зеб занимает место,
отведенное для свидетелей.
Ему, согласно установленному порядку, дают Библию и
предлагают ее поцеловать после того, как он произнесет слова
присяги.
Зеб чмокает книгу так звучно, что его поцелуй слышен даже
тем, кто стоит у внешнего кольца толпы.
Несмотря на торжественность момента, раздаются смешки.
Судья быстро водворяет тишину, чему, возможно, способствует сам
Зеб, который внимательно всматривается в лица зрителей: не
видно ли на чьих-нибудь губах насмешки. Характер старого
охотника хорошо известен, и все знают, что Зеб не позволит
смеяться над собой. Под его пытливым взглядом толпа снова
становится серьезной.
После нескольких предварительных вопросов свидетелю
предлагают дать показания по поводу странных обстоятельств,
которые взволновали всю округу.
Зрители затаили дыхание и обратились в слух. Почти все
уверены, что Зеб Стумп знает разгадку тайны.
-- Ну что же, господин судья,-- начинает старый охотник,
глядя ему прямо в лицо, -- я готов рассказать все, что знаю об
этом деле. Но если вы и присяжные не возражаете, то я предпочел
бы, чтобы сначала дал свои объяснения парень. После этого я дам
свои, и это, вероятно, будет подтверждением его слов.
-- О каком парне вы говорите? -- спрашивает судья.
-- О мустангере, конечно. О том самом, кого вы обвиняете в
убийстве молодого Пойндекстера.
-- Это несколько нарушит установленный порядок, --
отвечает судья, -- хотя, в конце концов, основное для нас --
узнать правду. Что касается меня, то я не придаю значения
формальной стороне дела, и если присяжные не возражают, то
пусть будет по-вашему.
Двенадцать присяжных выражают согласие через своего
старшину. Население пограничной полосы Техаса не придает
особого значения формальностям: просьба Зеба удовлетворена.
Глава LXXXIX. РАССКАЗ ОБВИНЯЕМОГО
Посоветовавшись с защитником, обвиняемый соглашается
воспользоваться словом, которое ему предоставляют.
По знаку судьи он выходит вперед, охрана следует за ним на
расстоянии двух шагов.
Нужно ли говорить о том, что водворяется полное молчание?
Даже древесные сверчки, которые без умолку стрекотали в зеленой
листве дуба, замолкли, как будто испуганные тишиной, которая
водворилась внизу. Все смотрят на мустангера, не отрывая глаз,
и, затаив дыхание, напрягают слух, чтобы уловить первые слова
