клубок мочалке. Все члены экипажа спасены -- лишь чуточку хлебнули
воды, ошарашено озираются, не веря в столь чудесное избавление. А
Ирина занята уже другим. Ладонь с шампунью она подставляет под
струю водопада, и ванна быстро заполняется пеной. Пузырчатая масса
искрится под стоваттными лучами, снежными холмами лепится к
согнутым ногам. Точно два острова колени торчат из воды, вокруг
каждого кружевное белое жабо. Вот так и они с Германом. И никакие
они не множества, они -- острова. Он -- остров, и она -- остров. А
между ними широкая полоса воды. Пролив Лаперуза. Можно пускать
друг к другу кораблики, обмениваться световыми сигналами и не более
того.
Ладонями она гонит волны, поднимает маленькую бурю. Ничего не
меняется, лишь пены чуть прибывает, а колени становятся
блестящими, точно лысины стареньких вельмож из чеховских
кинолент. Настенное зеркало покрывает антарктический туман. Оно
ничего уже не отражает, оно -- само по себе. Если чуть прищуриться,
можно увидеть в нем самые причудливые фигуры. Некоторые из них
даже способны передвигаться. Но сегодня смотреть в зеркало не
хочется. Из головы не выходят слова Германа о сомножествах.
Видимо, в чем-то он прав. Они соприкасаются каждый день, а общих
точек у них почему-то нет. Семейный свитер вязать не получается, и
длинное, дремлющее на груди тело анаконды, вновь начинает
пробуждаться.
Ирина разгоняет пену и глядит на собственное тело. Еще одно из
сотен крохотных "дежа вю". Смешно, но когда-то она искренне
любовалась своим телом, почти восхищалась, наперед предчувствуя
восторг того, кому все это достанется. Каким счастливцем
представлялся плывущий к ней под алыми парусами герой. Он
пребывал еще в пути, но за мужество и терпение, за жестокие шторма
ему уже готовили щедрый приз. Везунчик, он даже не представлял --
какой! Не смел надеяться, что приз этот будет носить на руках.
Бережно, трепетно, всю свою жизнь. Глупая, наивная дурочка...
Ирина колышет воду, и вместе с ней колышутся очертания ее
утонувшего тела. Ноги сливаются в единое целое, и вот она уже
русалка. Красивая, сильная, волею судьбы упакованная в
эмалированную ванну.
Ирина выбирается из воды, выдергивает из слива пробку.
Обмотавшись полотенцем, выскальзывает в коридор.
Еще светло, но Герман, конечно, уже спит. Он всегда быстро
засыпает, когда расстроен. Своеобразная защита организма от обид, от
ежедневной инфляции. У нее так не получается, у нее все наоборот.
Стресс вызывает бессонницу, и она бродит кругами по комнате, как
дремлющий одним полушарием дельфин. Дельфинам нельзя спать.
Они дышут воздухом. Если заснут, могут утонуть и никогда больше не
проснуться. Поэтому, бедные, они только дремлют. То левым
полушарием, то правым. И плавают попеременно -- то по часовой
стрелке, то против.
Ирина приближается к окну. За ним двор с тополями и редкой
сиренью. Сирень каждую весну обламывают на букеты, и потому
тополиного пуха все больше, а сиреневого цвета все меньше. Скоро
букеты будет делать не из чего, тогда, наверное, возьмутся за тополя.
Налетает ветер, полиэтиленовый пакет раздутым шариком
поднимается ввысь и застревает в ветвях. Мимо по тротуару бредут
трое: с багровым лицом мужчина, за ним женщина с авоськами, на
отдалении зареванный карапуз. Еще одна семья. Еще три острова в
океане...
Ирина вспоминает, что так, кажется, назывался какой-то роман у
Хэмингуэя. Герман любит Хэмингуэя, а она нет. Хэмингуэй ходил
смотреть бой быков, радовался крови. Она такие вещи не переносит.
Но роман такой у него точно был. Что-то и где-то она об этом
слышала.
Ирина отходит от окна и не сразу отыскивает в шкафу нужную
книгу. Забираясь с ногами в кресло, включает торшер и начинает
читать "Острова в океане". Ей чудится, что монолог Германа будет
продолжен, что-то важное она наконец откроет и поймет, но, увы,
книга совсем о другом. Чужая война, столь не похожая на нашу, --
сытая, с дорогими напитками и непременными сигарами, --
совершенно не задевает. Ирине становится скучно, она листает
быстрее. Сначала к середине, а потом и к концу. Увы, книга и впрямь о
чужом, постороннем, непонятном.
Она со вздохом откладывает пухлый томик, накинув на ноги плед,
задумывается. Проходит минута, другая, и Ирина ловит себя на том,
что улыбается. Ей снова становится хорошо. Беспричинно и потому
особенно остро. Возможно, и Герману сейчас хорошо. Он спит и
отдыхает во сне от нее. Может быть, играет с друзьями в футбол. Ноги
его чуть подергиваются, наверное, он каждую минуту забивает голы.
Она смотрит в пустоту, а за тюлевой занавеской, точно на театральной
сцене, одно за другим зажигаются окна противоположного здания. Это
безумно красиво. Артисты возвращаются с работы домой, наскоро
гримируются и начинают играть главную роль своей жизни. К
островам приделывают моторчики, в землю вкапывают мачты с
парусами, кто-то пытается засыпать проливы щебнем и глиной, кто-то
строит плоты и паромы. Как обычно у кого-то получается, у кого-то не
очень. Островам в океане сложно перемещаться. Они как зубы
корнями уходят в далекое дно, и десна держат крепко. Очень и очень
крепко. А у Хэмингуэя почему-то про это ничего не сказано. А жаль.
Название такое хорошее. Грустное...
г. Екатеринбург, 1996 г.
Михаил Бару.
Экклезиазмы
Стихи, фразы, выражения и просто слова (1989 -- 1999)
ИЗ КНИГИ "ВЕРБЛЮЗ"
Осень
(обрывок)
... чуть горьковатый запах прелых листьев,
которые взметает толстый дворник
с свирепым выражением лица
под сдвинутым на лоб засаленным треухом,
с цыгаркой измусоленной в зубах,
кривых и длинных, словно ятаганы
жестоких и турецких янычар,
берущих приступом славянское селенье
в поры, когда уж мирный хлебопашец,
собрав свой небогатый урожай ,
играет свадьбы, водку пьет и веселится,
и парни бойкие смущают молодух
частушками уж больно озорными,
и в лес с лукошками уходят поутру,
чтоб бегать друг за дружкой, целоваться,
вдыхая полной грудью прелых листьев
чуть горьковатый и прощальный запах...
***
Как хорошо, где нету нас!
Там есть кокос и ананас,
Там завсегда играет джаз,
Большой ассортимент колбас,
(И с подогревом унитаз),
Вино и женщины там - класс!
Там, что ни чувство - то экстаз!
Всему там радуется глаз -
Лишь потому, что нету нас!
***
... сотрудник неподкупного ГАИ,
тянущий длань бездонную за взяткой
в раздолбанный и гязный "БМВ",
с дешевой проституткой на сиденье,
готовой полюбить за кружку пива,
лишь только бы ей справиться с похмельем
после вчерашней дружеской попойки
с ребятами из фирмы "ХренИнвест"...
***
Все короче радости, все длинней печали,
Неужели это нам черти накачали?
Неужели все это перст слепой Судьбы?
Или же последствия классовой борьбы?
***
Перечитывая "Евгения Онегина"
...И вот уже трещат морозы,
К ОВИРу очередь длинней...
Читатель ждет уж рифмы "розы" -
Напрасно. Рифма-то - "еврей".
***
Психологическая разминка
Представьте себе каракатицу,
Одетую в синее платьице;
Представьте себе тараканов -
Небритых, без галстуков, пьяных;
Представьте семью аллигаторов -
Ударников и агитаторов;
Представьте себе канарейку,
Купившую с рук телогрейку;
Представьте себе альбатроса,
Сдающего членские взносы...
Представив, что взносы уплачены,
Потрогайте лоб - не горячий ли?
***
В голове поздний вечер... Под черепом,
Вдоль извилистых тропок подкорки,
Гаснет свет, опускаются шторки -
Мысли лезут под кочки и в норки.
Встрепенулись слепые инстинкты,
Просыпается страх темноты,
На мелькающих мрачных картинках -
Черти, женщины-вамп и коты.
Где-то бродят шальные мыслишки -
Нет, не то чтобы мысли всерьез:
О шампанском, соседке, картишках...
Вдруг пропали - проклятый склероз!
***
Один молодой крокодил
По берегу Волги бродил.
Бродил и мучительно думал:
Ну как я сюда угодил?
***
Жил-был мусульманин в Рабате,
Он спал на двухспальной кровати,
А жены его возмущались -
Они на ней не помещались!
***
Жил в Киеве некий профессор -
Вампир, вурдалак и агрессор,
Обжора, любитель спиртного -
А ну его к черту такого!
***
Один безобразный мужчина
Искал для попойки причину,
Но повод нигде не виднелся -
Тогда он со злости объелся.
***
Гражданин по фамилии Фиш
Уехал сегодня в Париж,
Он взял три билета обратно,
Но нас не обманешь - шалишь!
***
Три стихотворения о любви
Жила-была девушка Катя,
Любившая новые платья,
И знавшая толк в шоколаде...
Живущая нынче в Канаде.
***
Жила-была девушка Оля,
Любившая юношу Колю,
Любившая юношу Толю,
Любившая юношу Пашу,
Любившая юношу Сашу...
За деньги. И только не "наши".
***
Жила-была девушка Маша,
Любившая манную кашу
И овощные салаты...
За несколько дней до зарплаты.
***
Клиническое
Как хорошо
Билет разорвать до Нью-Йорка,
Выбросить визу,
Остаться навеки с тобою -
Родная моя сторона!
***
Печальное
Предприниматель
Плачет, зубами плюется -
Рэкетир приходил...
***
Парламентское
Депутаты кричат,
С грязью мешая друг дружку -
В буфет почему не идут?
***
Общественная столовая
Тарелки скользкие,
Визгливая и толстая кассирша,
Измятая салфеточка в стакане.
***
Мужчины зимой на автобусной остановке
Стоящие, курящие, плюющие,
Дороги и Россию матерящие,
Хотящие согреться алкоголем.
***
Тинэйджеры
Дешевое вино и легкий джаз,
Подружка голенастая в бикини,
Родители, пришедшие некстати.
***
Крепко задумавшись
От суеты отрешась, предаюсь размышленьям глубоким
Перст указательный в недра ноздри устремив...
***
Перед зарплатой ощупываю свой кошелек
Исхудал... так, что стенки срослись отделений,
Горстка меди звенит лишь беспечно и громко.
***
Перечитывая материалы 25-ого съезда КПСС
Слышу кряхтенье и чмоканье путаной речи,
Тень пятизвездного старца чую смущенной душой.
***
На вечную тему
Что наша жизнь?...
В грязи и на коленях,
Зубами скрежеща и проклиная всех,
В плену у глупости и лени,
Опутан сетью ложных мнений,
Во власти чьих-то настроений,
В абракадабрах рассуждений,
(Но про себя уверен -- гений) --
Влачишь свой первородный грех.
***
Один молодой богомол
Решил не вступать в комсомол --
Господь не велел насекомым
Ходить по обкомам-горкомам.
***
Камчатская идиллия
На полуострове Камчатка
Не ходят в шляпах и перчатках,
Не знают пудры и духов,
Больших и маленьких грехов --
А спят до третьих петухов
В тени камчатских лопухов.
***
Рассматривая надпись "Общепит" на тарелке
С грустью гляжу я
На полуистертые буквы --
Где теперь общество то?...
ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК
? Сломал ногу подпрыгивая от радости
? Был вооружен -- держал хвост пистолетом
? Все течет и, в конечном счете, вытекает.
? Два клопа дерущихся до последней капли крови
? Диабетик тайно смотрящий сладкие сны
? Из обвинительного акта: принуждал к сожительству Пегаса
? Девиз: бороться, искать, найти и отдаваться!
? Насупил брови -- упал лицом в тарелку.
? Рационализатор -- наставленные рога сумел переделать в рога
изобилия.
? Одеколон был так дешев, что волосы стояли дыбом от
возмущения.
? Она была одинока, как почетная грамота среди денежных знаков.
