зеленый цвет, потому что крашеные яйца гораздо вкуснее некрашеных. Мы даже
написали на яйцах стихи. Например:
Это яйцо предназначено Анне.
Съешь его вместо оладий в сметане.
Придумал это стихотворение, конечно, Лассе, но Боссе оно не
понравилось.
- При чем тут оладьи в сметане? - сказал он. - Нас и не собирались ими
кормить.
- А откуда ты знаешь, вместо чего мы будем есть эти яйца? - возразил
Лассе. - Но если хочешь, давай напишем иначе:
Это яйцо предназначено Анне
Съешь его вместо котлеты в сметане.
Боссе и это стихотворение не понравилось. Но больше мы ничего придумать
не успели. Пришли Анна, Бритта и Улле, и мы сели пировать. Нам было очень
весело. Мы соревновались, кто съест больше яиц. Я смогла съесть только три
яйца, а вот Улле съел шесть.
- Альбертина - незаменимая курица, чтобы мы без нее делали? - сказал
Боссе после пира.
Дома никого не было. Агда ушла куда-то с Оскаром. Мы погасили свет и
стали в темноте играть в прятки. Сперва мы посчитались -
эппель-пеппель-пирум-парум, - и водить выпало Боссе. Я спряталась очень
хорошо: в гостиной на подоконнике за занавеской. Боссе несколько раз прошел
мимо и ничего не заметил. Но оказалось, что Бритта спряталась еще лучше. У
нас в сенях стоят папины резиновые сапоги и над ними висит плащ, который
папа надевает по утрам, когда возит молоко в Большую деревню. Бритта влезла
в эти сапоги и прикрылась плащом. Боссе долго-долго не мог ее найти. В конце
концов мы даже зажгли свет и стали искать ее все вместе. Мы кричали:
"Бритта, выходи!", но она молчала и не выходила. А заглянуть за плащ никому
и в голову не пришло, он висел, как обычно.
- Наверно, она умерла и уже никогда не ответит, - сказал Улле.
Но тут из плаща раздался смех, и перед нами появилась живая Бритта в
папиных сапогах.
Бритта предложила нам играть в "Кота в сапогах", ей, конечно, хотелось
быть котом, но Анна сказала, что лучше пойти к дедушке и угостить его
гоголем-моголем. Мы взяли стаканы, яйца и сахарный песок и побежали к
дедушке. Он, как всегда, сидел в качалке перед печкой и очень нам
обрадовался. Мы уселись на полу и стали взбивать гоголь-моголь.
Как мы с Анной ходили за покупками
Лавка, где мы покупаем сахар, кофе и вообще все, что нужно, находится в
Большой деревне, рядом со школой. Мама часто просит меня зайти в лавку после
уроков. Но однажды она попросила меня сходить за покупками во время весенних
каникул.
День был солнечный, и я была не прочь прогуляться в Большую деревню. Я
спросила у мамы:
- А что нужно купить?
Мама хотела составить список, но мы не нашли карандаша, и я сказала:
- Подумаешь, я могу и так все запомнить!
И мама начала перечислять, что я должна купить: палочку дрожжей, кусок
самой лучшей телячьей колбасы, пакетик имбиря, банку анчоусов, сто граммов
сладкого миндаля и бутылку уксуса.
- Дрожжи, колбаса, имбирь, анчоусы, миндаль и уксус - все, я запомнила!
- сказала я маме.
В это время к нам прибежала Анна и спросила, не пойду ли я вместе с ней
в лавку.
- Ха-ха-ха! А я как раз собиралась позвать тебя! - сказала я.
На Анне была новая красная шапка с кисточкой, а в руке - корзинка. Я
тоже надела новую зеленую шапку с кисточкой и взяла в руки корзинку.
Анна должна была купить кусок мыла, пачку хрустящих хлебцев,
полкилограмма кофе, килограмм рафинада, два метра резины для продержки и
кусок самой лучшей телячьей колбасы, так же, как я. Списка у Анны тоже не
было.
Перед уходом мы поднялись к дедушке узнать, не нужно ли и ему
чего-нибудь в лавке. Дедушка попросил нас купить ему леденцов и баночку
камфарной мази.
Когда мы вышли за калитку, на крыльцо выбежала тетя Лизи, мама Улле.
- Вы в лавку? - крикнула она нам.
- Да! - ответили мы.
- Мне тоже кое-что надо, - сказал она.
- Пожалуйста, мы все купим! - сказали мы.
Тетя Лизи попросила купить ей катушку белых ниток No 40 и ванильного
сахара.
- И еще что-то мне было нужно, только никак не вспомню, - сказала она,
наморщив лоб.
- Наверно, кусок самой лучшей телячьей колбасы, - сказала я.
- Верно! - обрадовалась тетя Лизи. - А как ты догадалась?
И мы с Анной отправились в лавку.
Все-таки мы боялись чего-нибудь забыть и потому по нескольку раз
перечислили друг другу все, что нас просили купить. Мы шли, взявшись за
руки, и размахивали корзинками. Сверкало солнце, сладко, по-весеннему, пахли
деревья. "И телячьей колбасы, самой, самой лучшей!" - пели мы во все горло.
Так у нас получилась песня про колбасу. Мы пели ее на разные лады, даже на
мотив марша. А под конец мы придумали такую печальную мелодию, что чуть сами
не заплакали.
- Какая грустная колбаса! - сказала Анна. - Хорошо, что мы уже пришли.
В лавке было очень много народу, и нам пришлось бы долго стоять в
очереди, если б нас не выручил дядя Эмиль, наш лавочник. Ведь взрослые
считают, что детям спешить некуда, и норовят пролезть вперед. Но дядя Эмиль
нас хорошо знает, и ему было интересно, как поживают все обитатели Бюллербю,
сколько яиц мы съели на пасху и скоро ли мы с Анной выйдем замуж.
- Еще не скоро, - сказали мы.
- А что уважаемые барышни желают купить?
Он всегда шутит с нами и очень нам нравится. У него маленькие рыжие
усики и карандаш за ухом. И он всегда угощает нас леденцами из большой
банки.
Сперва Анна перечисляла все, что просили купить ее мама и дедушка, а
дядя Эмиль складывал покупки в корзину. Потом настал мой черед, и я сказала
дяде Эмилю все, что было нужно моей маме и тете Лизи. Нам казалось, что мы
ничего не забыли. На прощание дядя Эмиль угостил нас кислыми леденцами, и мы
зашагали домой.
Когда мы дошли до развилки, где дорога сворачивает на Бюллербю, я
спросили:
- Ты не помнишь, я купила дрожжи или нет?
Но Анна не помнила, купила ли я дрожжи, и мы стали ощупывать все пакеты
в моей корзине. Дрожжей там не оказалось. Пришлось вернуться в лавку. Дядя
Эмиль засмеялся, отпустил мне дрожжи и снова угостил нас кислыми леденцами.
И мы ушли.
Когда мы подошли к развилке, Анна воскликнула:
- А камфарная мазь для дедушки!
Мы опять вернулись в лавку. Дядя Эмиль посмеялся над нами, дал нам
камфарную мазь и снова угостил нас кислыми леденцами.
Когда мы в третий раз подошли к развилке, у Анны вдруг сделалось такое
лицо, что мне стало ее жалко.
- Лизи, - прошептала она, - а рафинад?
Мы перещупали все пакеты в наших корзинах, но рафинада там не было.
Дядя Эмиль чуть не упал за прилавок, когда увидел нас. Он дал нам
рафинаду и кислых леденцов.
- До свидания, - сказала Анна. - Больше мы уже не придем!
Когда вдали показалась развилка, я сказала Анне:
- Давай пробежим мимо этого места, иначе мы опять что-нибудь вспомним.
И мы пробежали мимо развилки.
- Это ты хорошо придумала, - сказала Анна.
Наконец-то мы были уже недалеко от дома. Мы шли, взявшись за руки, и
размахивали корзинами. Но не очень сильно, чтобы ничего не потерять.
Сверкало солнце. В лесу пахло по-весеннему сладко.
- Давай споем про колбасу, - предложила Анна.
Нам так нравилась эта песня, что Анна решила обязательно спеть ее в
школе. Мы распевали во все горло, поднимаясь к Бюллербю: "И телячьей
колбасы, самой, самой вкусной!"
Вдруг Анна остановилась.
- Лизи! - с ужасом закричала она. - Мы забыли купить колбасу!
Мы опустились на обочину и долго-долго молчали. Наконец Анна сказала:
- Не понимаю, зачем люди придумали колбасу? Неужели нельзя есть вместо
колбасы картошку?
- Зря мы пробежали мимо развилки, - вздохнула я.
Пришлось нам повернуть обратно. Больше мы не пели. Мы шли, и шли, и
шли. Анна сказала, что песня про колбасу, пожалуй, не подходит для школы.
- Да, - согласилась я, - глупая песня. Она вообще никуда не годится.
Когда дядя Эмиль увидел нас, он схватился за голову и побежал за новой
банкой леденцов. Но мы от них отказались, мы больше даже смотреть на них не
могли.
- Три куска самой лучшей телячьей колбасы, - сказала я.
- Даже за самой лучшей телячьей колбасой не стоит столько ходить, -
проворчала Анна.
И мы поплелись домой. На развилке Анна оглянулась и сказала:
- А вон едет мельник Юхан на своей Буланке.
Мельница Юхана находится еще дальше, за Бюллербю.
- Пожалуйста, подвезите нас! - попросили мы Юхана, когда он поравнялся
с нами.
- Садитесь, - сказал Юхан.
Мы забрались в телегу позади Юхана и он довез нас до самого дома.
Я стала напевать песню про колбасу, но Анна сказала:
- Если ты сейчас же не замолчишь, я столкну тебя с телеги!
Когда я пришла домой, мама спросила:
- Почему вы ходили так долго?
- Столько колбасы быстро не купишь, - ответила я.
Мама выложила покупки на стол и похвалила меня:
- Вот молодчина, ничего не забыла!
В гостях у водяного
Проселочная дорога доходит только до Бюллербю. А дальше, к мельнице
Юхана, ведет узкая лесная дорожка. Сам Юхан - маленький смешной старичок. Он
живет совершенно один в старом домишке, затерянном в глухом лесу. Рядом с
домом стоит мельница. Она стоит на Ивовом ручье. Этот ручей нисколько не
похож на наш. Наш - тихий и спокойный, а Ивовый - бурный и стремительный.
Иначе на нем не поставили бы мельницу. Большое мельничное колесо не стало бы
вертеться, если бы Ивовый ручей не обрушивался на него с такой силой.
Мало народу мелет зерно у Юхана, только мы, из Бюллербю, да еще кое-кто
из-за леса. На мельнице всегда пустынно. Юхан - странный человек, он не
любит взрослых, он любит только детей. С нами он всегда разговаривает, а со
взрослыми молчит и лишь односложно отвечает на вопросы.
Однажды весной папа сказал, чтобы Лассе съездил на мельницу и смолол
там два мешка ржи.
- Вот хорошо, - сказали мы, - мы все поедем с Лассе.
У нас есть старая вороная кобыла, ее зовут Шведка. Она уже очень давно
живет у папы. Папа зовет ее Свахой. Потому что на ней он ездил свататься к
маме. Папа не боится, когда мы ездим на Шведке. Он говорит, что она умнее
всех детей из Бюллербю, взятых вместе.
Два мешка ржи да шестеро детей - груз не маленький. Шведка повернула
голову и с укором посмотрела на нас. Но Лассе щелкнул вожжами и сказал:
- Ну, ну, Шведка, пошла! Нечего дурить!
И наша телега покатилась по лесной дороге. Эта дорога такая неровная и
каменистая, что мы все время падали друг на друга, когда колесо наезжало на
камень или проваливалось в рытвину. Но мы только смеялись.
Шум Ивового ручья разносится по всему лесу. Его слышно издалека, когда
самой мельницы еще не видно. На мельнице очень красиво. И таинственно. И
немного страшно. А если стоишь возле мельничного колеса, приходится кричать,
иначе не слышно.
Юхан ужасно обрадовался нашему приезду и повел нас на мельницу. Он все
время посмеивался, и вид у него был хитрый-прехитрый. Мы отдали ему наши
мешки, осмотрели мельницу, а потом уселись на траву и стали беседовать с
Юханом. Наверно, он уже давно ни с кем не беседовал, потому что говорил
больше, чем обычно.
Он рассказал нам, что у него на мельнице живет гном, который очень
любит проказничать. Схватится, например, за жернов, и тот перестает
крутиться. Или высыплет на пол мешок муки. Однажды, когда Юхан пришел на
мельницу слишком рано, гном рассердился и ударил его. Юхан даже опомниться
не успел, как у него перед глазами что-то сверкнуло и гном исчез. Но
вообще-то гном добрый. Когда у него хорошее настроение, он по вечерам
