учитесь в десятом классе и решили стать кинозвездой. Здорово, но обыденно
и неоригинально.
Насмешливыми словами Володя пытался прикрыть свою растерянность.
Уехав на работу рано и провозившись полдня в институте, он, признаться,
почти забыл о девушке в своей квартире. Обнаружив девушку на тахте спящей,
а вместо яиц в холодильнике скорлупу на столе, Володя разозлился и
несколько растерялся. Он варил кашу и настраивал себя воинственно. Когда
Вера вошла и взглянула на него наивными заспанными глазами, жизненный опыт
двадцативосьмилетнего, подающего надежды кандидата медицинских наук
сплоховал, не подал сигнала "SOS".
- Я голодная, чего вы готовите? - непосредственно поинтересовалась
Вера.
- Когда удается достать яйца, я их съедаю по штуке в день. - Володя
считал себя мужиком умудренным и ничего не боялся. - Варю я кашу.
Умойтесь, достаньте тарелки, сейчас будем обедать или ужинать, это уж как
вам угодно.
- Сколько вам лет? - Вера, обжигаясь, глотала кашу и морщилась.
- Скоро тридцать. - Володя попытался говорить чуть насмешливо, но
уважительно, как говорит взрослый интеллигентный человек с ребенком. -
Пора на пенсию.
- Почему не женаты? Или успели развестись? Мужики сейчас шустрые, им
в загс, что на базар: купил, съел, снова купил. Это мы потом всю жизнь
расхлебываемся.
- Оно, конечно, - попытался подстроиться под тон кандидат, - бабья
доля куда как серьезная.
- Издеваетесь, - Вера облизала ложку, - разузнали про мои девичьи
мечты, теперь за неловкие слова цепляетесь и издеваетесь. Весьма
похвально, - ловко впихнула она слова старого преподавателя литературы,
который любил их повторять, распекая за невыученный урок.
- Я не издеваюсь. - Володя уже забыл о своих воинственных намерениях
и превратился в обороняющегося.
- Сильный всегда прав, я вас не осуждаю. Вы знаете, мне деваться
некуда, вы меня согрели, накормили, смотритесь весьма благородно.
- Вера, я не думаю над вами издеваться, давайте поговорим серьезно. -
Володя воровато взглянул на часы.
- Мне не до шуток, я говорю вполне серьезно. - Вера пожала плечами. -
Выспалась, поела, пора и честь знать.
- Я вас не гоню. - Глупее Володя придумать не сумел.
Вера вспорхнула, чмокнула его в щеку.
- Ты молодец! Я сразу, еще вчера, поняла, что ты настоящий мужчина. -
Вера прошедший вечер практически не помнила, но свято верила, что говорит
правду.
Володя встал, одернул рубашку. Вера оглядела его исподволь, однако
внимательно и решила, что "настоящий мужчина" мог бы быть и повыше ростом.
- Я человек тихий, мешать тебе не буду, школу окончу, аттестат получу
и освобожу помещение.
Молодой, подающий надежды кандидат наук перестал теребить рубашку,
пригладил негустые волосы, откашлялся; он подбирал слова для ответной
речи, но затратил на это слишком много времени.
- Иди сюда! - Верочка пробежала комнату. - Стол мы переставим сюда,
шторы заменим, книги - это хорошо...
- Стоп! - крикнул Володя и сам устыдился визгливого голоса. -
Спокойно, давай по порядку. Ты собираешься жить здесь? А меня ты спросила?
Помолчи. А может, у меня жена или невеста?
- Какая жена? - презрительно перебила Вера. - Зачем врать-то?
Выгоняешь, так и скажи. Выматывайся, девочка, на улицу, и нет мне до тебя
дела. Душевные и благородные люди по экранам табунами расхаживают, а жизнь
- штука жестокая...
- Замолчи! Сейчас же замолчи!
- Не запряг, а уже погоняешь! Ты сначала женись, потом кричи.
- Как женись? - Володя опустился на тахту. - На тебе?
- А на ком? - Вера подбоченилась, смотрела снисходительно. - Поселил
у себя девушку, а ответственности никакой? Ты как людям объяснишь? Да тебя
люди с потрохами съедят...
- Это точно, съедят, - согласился Володя.
Расписались сразу после Нового года, свадьбу не устраивали. Володя
составил списки приглашенных, совсем запутался и бумажки порвал. Вера, не
желая видеть и показывать свою родню, мужа поддержала:
- Чего пьянку устраивать, лучше стенку купим...
Женившись, Володя, неожиданно даже для себя, оказался человеком с
характером. Никакой стенки он покупать не стал, мебель переставлять не
разрешил и для начала перевел Веру в вечернюю школу. Не поленился - дело
требовало - обошел ее бывших преподавателей. Слушал он всех внимательно,
кивал, снова слушал и снова кивал, поглядывал вокруг с любопытством,
пришел на педагогический совет без приглашения и сказал:
- Большое спасибо, постараюсь советы ваши учесть. Мне все понятно,
кроме одного. Вас так много и вы все такие хорошие, а Вера одна и такая
плохая.
Справедливый гнев готов был выйти из берегов, но Володя поклонился,
прикрыл за собой дверь. Дома он долго молчал. Вера, знавшая о его визите в
школу, ходила по квартире, как тень, понимая, что Володя принимает
решение. Ей показалось, что в этот вечер муж стал выше ростом и раздался в
плечах.
- Давай сюда все учебники и тетрадки и ложись спать, а я посижу на
кухне, - сказал он.
Когда утром она проснулась, Володя все еще сидел за столом, на щеках
у мужа проступила рыжеватая щетина, под глазами залегли тени.
- Теперь я более или менее в курсе. - Володя поднялся, выпрямил
затекшую спину. - Я составил для тебя распорядок дня. Отправляйся в
магазин, купи тетрадки, учебники оберни, приведи себя в порядок.
Вера буквально обомлела, ничего не ответила, выполнила все
беспрекословно. Володя взял в институте отпуск и начал заниматься с женой.
Они просиживали за учебниками до поздней ночи, медовый месяц удался на
славу. Володя нанес официальный визит Вериным родителям; там, как и в
школе, молча слушал, прощаясь, сказал:
- Я рад, что вы считаете себя абсолютно правыми. Это освобождает вас
от ненужных угрызений совести, а меня от посещений вашего дома.
Вере, хотя она и не переставала жаловаться на занудство мужа, новая
жизнь нравилась. Так как он категорически запретил ей краситься и
косметику выкинул на помойку, Вера перестала привлекать к себе внимание. В
новой школе смотрели на нее проще, без издевки, когда она, стоя у доски,
поначалу лепетала беспомощно. Со временем Вера начала вразумительно
отвечать, и в отношении к ней преподавателей и учащихся появились признаки
уважения.
Вере нравилось, что она теперь не какая-нибудь вертихвостка, а
замужняя дама, на переменах не пишет записочки, не шушукается с
подружками, кто кому понравился или разонравился, а обсуждает с молодыми
женщинами способ приготовления борща. Несмотря на все Верочкины мольбы и
даже угрозы, муж ни разу не подвез ее и не заехал за ней на машине. Она
чуть не плакала от обиды, но и это "чудачество" Володи обернулось стороной
положительной. Машина у мужа Азерниковой есть, данный факт известен и
сомнений не вызывал, а она толкается в автобусе. К тщеславию юной
соученицы ее более взрослые товарищи отнеслись снисходительно, признали,
что Вера - человек порядочный и ведет себя скромно.
Аттестат она получила без блеска, однако легко. Преподаватели на
экзаменах не придирались, больше говорили о перспективах на будущее. На
выпускной бал Верочка пришла с мужем; у многих женщин мужа не было, а у
Азерниковой кандидат наук, скромный и непьющий.
Отгремела музыка, аттестат и белое платье спрятались в шкаф, Верочка
затосковала. Муж притащил в дом несметное количество медицинских книжек,
размахивая руками, говорил о самой нужной и гуманной профессии в мире.
Вера видела себя то беременной, переваливающейся по-утиному, с тяжелыми
авоськами в руках, то в белом халате, пропахшей лекарствами, с коротко
остриженными ногтями, усталой и затурканной.
Володя уехал на конференцию, Верочка собрала вещички и уехала в
Москву. На столе она, оставила записку: "Пойми и прости. Твоя В.".
Москва приняла Верочку нормально, как море одинокую каплю дождя,
продолжая катить свои волны. Метро всасывало в свое гигантское нутро
потоки человеческих тел, Верочка не успела опомниться, как эскалатор
стащил ее в мраморный зал, окружающие подхватили и внесли в вагон только
что подошедшего поезда, двери мгновенно захлопнулись, мраморные колонны
мелькнули и исчезли...
- Следующая станция... - пробормотал кто-то в самое ухо невнятно.
У Верочки в Москве жила подруга, которая закончила в Кургане школу
два года назад, поступила в университет и жила у своей тетки. Бумажка с
адресом в кармане кофточки, кофточка покоилась в чемодане, который,
отрывая руку, плотно прижимался к коленке. Вера покосилась на облепивших
ее людей, вспомнила, как в детстве забавлялась с ребятами в "сок давить".
Смысл игры она забыла, но сдавливали в детстве друг дружку не так сильно и
не смотрели со злостью, а смеялись...
И все-таки Верочка доехала до нужной станции, нашла улицу, дом и
квартиру, самое невероятное - застала подругу дома. Надя, так звали
подругу, усадила ее на тахту и разглядывала с любопытством. Несколько раз
она порывалась что-то сказать, только вздыхала, потом позвонила по
телефону и сказала:
- Беда, старик, приезжай! - Положила трубку. - Иди мойся, я соображу
поесть.
Верочке было абсолютно все равно, что делать, главное - не выходить
на улицу, не спускаться в метро, не садиться в автобус, не пытаться
получить ответ у глухих, очумевших в безостановочной гонке москвичей. Она
не знала, что через Москву ежесуточно проезжает миллион человек, и она
пыталась добиться ответа у людей, которые сами не знали, где пересадка,
где выход и куда они сейчас едут.
Когда Верочка сполоснулась под душем, переоделась и что-то жевала,
прибыл "старик", парень лет двадцати пяти, которого звали Володя. Имя это
не вызвало у Верочки никаких ассоциаций: муж, в существовании которого она
уже сомневалась, остался в другом мире. Володя, коренной москвич, прожил в
этом асфальтовом мире порядочно, закончил факультет журналистики и кое-что
уже повидал. Взглянув на гостью, он кивнул, сделал себе бутерброд,
плюхнулся в кресло и сказал:
- Ты из Кургана и тебя зовут Вера. Д'Артаньян прибыл завоевывать
Париж, имея в кармане пятнадцать экю. Рекомендательное письмо ты не
потеряла, у тебя его не было. Позвонить, посоветоваться ты не догадалась
или не пожелала. Начало многообещающее. - Он дожевал и аккуратно вытер
руки о джинсы.
Надя смотрела на Володю, как и полагается смотреть на Бога.
- Я у вас ничего не прошу, - заявила Верочка, хотела встать, но
передумала.
Этот парень в белесых джинсах и облезлом кожаном пиджаке смотрел на
нее не только без восхищения, но и с нескрываемой издевкой. Он на слова
Верочки не реагировал, даже не улыбался; поднял глаза к потолку и
продолжал:
- Рубикон перейден, Карфаген должен быть разрушен. На немедленные
съемки у Рязанова, Михалкова или Климова ты не претендуешь, согласна на
первых порах учиться в мастерской Герасимова и зарабатывать на хлеб в
массовках. Сценарий верен? - Володя вдруг погрустнел, посмотрел на Надю,
спросил: - И что я сделал тебе плохого?
Пока нахал щеголял незнакомыми словами и фамилиями, Верочка лишь
презрительно кривила пухлые губки, а вот упоминание о массовках кольнуло
больно.
- Что же делать? Думай, старик. - Надя старалась на землячку не
смотреть. - Я тоже из Кургана, меня не съели. В конце концов во ВГИК
поступают не только твои москвичи.
Володя и на слова Нади не отреагировал.
- Ко всему прочему она еще хорошенькая и сексапильная, - изрек он с
таким видом, будто обнаружил, что гостья горбата и кривонога.
