дверь своего номера.
Юрий Петрович не заметив куда и в какой момент исчез Толик Зинич вошел
в номер тупо оглядел кресло, письменный стол телевизор. Никак не мог
сосредоточиться понять куда явился и с какой целью. Наваждение. Почему он
решил что голубоглазый подполковник - хороший парень, никакой опасности не
представляет занимается лишь решением своих внутренних милицейских вопросов?
- И долго я буду у вас гостить? - Он попытался придать голосу
непринужденность, повернулся и увидел в глазах подполковника иронию.
В номер бесшумно проскользнул парнишка лет двадцати, одетый в униформу
студенческого стройотряда и молча сел у двери. Охрана понял Юрий Петрович
начал подыскивать слова протеста догадался, что именно этого и ждет
подполковник, махнул рукой и опустился в плюшевое кресло.
- Тоже верно, - вздохнул Гуров и вышел в коридор.
Юрий Петрович поднялся, взглянул на молодого парня строго.
- Ваш начальник майор Антадзе? Я желаю немедленно говорить с ним.
Парень помялся в нерешительности, затем выглянул в коридор.
- Товарищ майор!
Отари уже сообщили, что подполковник из Москвы привез в гостиницу
разыскиваемого. Антадзе вошел в номер кивнул подчиненному на дверь.
- При печальных обстоятельствах встретились, - сказал Лебедев.
Отари молчал, проклиная тот день, когда попросил подполковника Гурова о
помощи.
- Ознакомьтесь - Юрий Петрович вынул из кармана конверт, протянул
Отари. - Это лишь часть того, что мы знаем.
Отари прочитал копию допроса, содержащего прямые обвинения в адрес отца
и деда в получении и даче взяток.
- Вам же самому и делать-то ничего не нужно, начал было Юрий Петрович,
но Отари молча вышел.
Тело уже увезли, следователь заканчивал писать протокол осмотра, увидев
Гурова, сказал.
- Судя по всему, отравилась случайно. Непонятно, каким образом ей в
руки попал цианит. Врач утверждает запах настолько специфический, что
спутать нельзя он помнит его со студенческих лет. Лев Иванович как вы
думаете, с кого мне начать? - спросил он словно знал Гурова много лет и они
десятки раз вместе выезжали на место преступления. - Меня зовут Ашот
Нестерович. Вы предполагаете, что цианит в гостинице остался! Я попросил
Отари Георгиевича и его ребят быть повнимательнее.
- Мало фактов, много предположений и фантазий, - ответил Гуров.
- А кто без фантазии? Чиновники.
- В моем номере находится организатор и вдохновитель происходящего.
Допрашивать его рано, прежде я должен вам все рассказать.
- Он понимает, что задержан, не протестует?
- Приглашение в гостиницу трудно расценить как задержание, - сказал
Гуров. - Кроме того, Юрий Петрович Лебедев человек умный.
- Я начну с допроса Артеменко, - сказал следователь. - На что мне
опереться?
- Артеменко скрывает свое знакомство с Лебедевым. Утром у них
состоялась встреча. Лебедев факт знакомства и встречи признал и на попятную
не пойдет. Умершая яд получила от Артеменко, предполагаю, стащила, не ведая,
что именно. Маловероятно, но возможно у Артеменко имеется вторая порция.
Опять же предположительно, он должен был ликвидировать Зинича. Слабое место
Артеменко - его знакомство с Лебедевым и утренняя встреча.
Кружнев лежал в своем номере на кровати и читал газету. У двери на
стуле сидел сержант. Когда Гуров вошел сержант встал.
- Здравствуй, - как можно дружелюбнее сказал Гуров. - Будь другом,
погуляй в коридоре, - обратился он к сержанту.
- Я с вами ни на какие темы разговаривать не собираюсь! - Кружнев
отбросил газету и сел. - Газеты пишут телевизор вещает Законность!
Правопорядок! Болтовня! Произвол!
Номер был одноместный, маленький и хотя Гуров сел в дальнем углу у
окна, вскочивший Кружнев сразу оказался рядом. Отгораживаясь от воинственно
настроенного хозяина Гуров взял стул и поставил перед собой.
- Боитесь? - Кружнев расхохотался.
- Боюсь. - Гуров кивнул и погладил шишку за ухом. - Еще не прошло.
- Не понимаю о чем вы! Убирайтесь! Вызывайте в милицию, допрашивайте
существует порядок!
Перед тем как прийти к Кружневу, Гуров нашел Отари и прочитал
объяснение горничной Ивановой. Его предположения подтвердились. В ночь угона
машины горничная выпила лишнего и крепко спала, алиби у Кружнева
отсутствовало. В ночь, когда на Гурова было совершено нападение. Кружнев
обещал к Ивановой прийти, но не пришел. И вообще Леня очень изменился стал
невнимателен даже груб, и их роман пошел на убыль можно сказать, иссяк.
Отари рассказал, что во время беседы Кружнев беспричинно кричал, вынул все
из карманов даже вывернул их.
- Отари, зачем человеку выворачивать карманы, когда его никто об этом
не просит - задал вопрос Гуров.
- Я думал, товарищ подполковник, - сердито ответил майор - Капсулу
можно зажать в руке, оставить даже в вывернутом кармане. А что делать? у
меня нет постановления на обыск. Я приказал его стеречь, что тоже незаконно.
Гуров посмотрел на Отари. Равнодушно, как о по стороннем человеке
подумал, что за последние часы майор сильно изменился. Улыбка с которой он
практически никогда не расставался исчезла, глаза провалились потухли даже
руки стали дрожать. Но Гуров не пожалел товарища, а подумал с раздражением
что держать человека всю ночь в милиции по причине неустановления личности -
это они могут, а попросить из собственного номера не выходить два часа когда
рядом произошло убийство у них язык не поворачивается. Если яд у Кружнева
был то он его теперь так запрятал, век не отыскать. Вслух Гуров ничего не
сказал, лишь кивнул согласно.
- Хорошо, Отари. Все правильно будем работать дальше.
Гуров ушел, а Отари сел на стул обхватил голову и глухо застонал.
Сыщики несложный ход Кружнева отгадали правильно. Ватку с капсулой он
закатал в верхнюю часть подкладки брючного кармана, а наружу вывернул
нижнюю. Валяясь на кровати, он ватный шарик вытащил и спрятал под простыню.
Тайник ему показался ненадежным, и он сунул шарик в носок. Теперь Кружневу
казалось, что крохотный ватный шарик бугрится в носке, словно утюг и даже
нестерпимо жжет.
- Леня, а чего ты собственно, шумишь, бросаешься на меня? - миролюбиво
спросил Гуров - Почему мы не можем мирно побеседовать?
- Не называйте меня Леней и мне не о чем с вами беседовать.
"У него нервы ни к черту психует, - понял Гуров. - Если я его в
нормальное состояние не приведу, не заставлю мыслить логически мне ничего
ему не доказать. Ведь фактов, которыми можно было бы его припереть, у меня
нет. А привести его, а сознание можно только одним способом - он должен
понять что переигрывает".
- А чего ты актерствуешь? Ты во ВГИК в юности не поступал?
Кружнев сел к Гурову спиной.
- Ты со мной и разговаривать не желаешь - Гуров рассмеялся, - а что
собственно произошло? Ты мне ответь, Леня кто к кому в буфете подошел? Я
искал с тобой знакомства, предлагал тебе выпить? Это я жаловался, что
отдыхать не умею и у меня недавно жена погибла в автомобильной катастрофе?
Это я вокруг тебя кренделя выписывал, все услужить старался, а когда узнал,
что ты в милиции работаешь, стал бросаться на тебя как лев рыкающий?
Кружнев тонко хихикнул и повернулся к Гурову.
- Ты за мной следить начал, ловушки расставлять, - ответил Кружнев
решив изменить линию поведения. - Кто мне во дворе милиции баллонный ключ
подсунул?
- Ну, а как ты думаешь? Местные товарищи тебя проверяли. Знаешь, не
знаешь, что такое баллонный ключ и можешь ли гайку отвернуть? А ты сразу
понял?
- Тоже мне, бином Ньютона! - фыркнул Кружнев - Если бы гайки у "Волги"
отвернул я то прикинулся бы дурачком и нужный ключ среди инструментов не
нашел и силенку свою не демонстрировал. Эх вы, сыщики, два и два сложить не
можете.
- Это точно, - Гуров согласно кивнул. Да-а, Леонид Тимофеевич Кружнев,
самонадеянный ты и самовлюбленный дурак. Ведь в тот момент кроме милиции
только преступник знал, что колесо было свинчено. Невиновный человек никакой
проверки заподозрить не мог.
- Хорошо, с ключом местные пинкертоны проверку затеяли и ты ни при чем,
- милостиво согласился Кружнев. - А мое алиби? Я отказался назвать женщину у
которой провел ночь. В это время ты к делу уже подключился. Так?
- Ну? - Гуров развел руками словно извиняясь. - Я сотрудник милиции и
не имею права остаться в стороне. - И с наигранным пафосом добавил. - Каждое
преступление должно быть раскрыто.
Улыбка тронула тонкие губы Кружнева, он как-то исхитрился посмотреть на
Гурова сверху вниз.
- Ну, Лев Иванович голубчик, - он вздохнул, - скажи, какой преступник
станет оберегать честь женщины и подвергать себя опасности? Ну, имей я
отношение к происшедшему так сказал бы находился, мол, ночью у Екатерины
Ивановой, и точка. А раз я молчу, честь женщины защищаю, значит не боюсь
потому как не виноват.
Гурову стало скучно Кружнев, изображая из себя гроссмейстера сам лез в
матовую ситуацию. "Что же такое в твоей жизни было? - думал Гуров. - Что
свело тебя с Лебедевым, почему ты людей ненавидишь и презираешь?"
- Конечно, не виноват, - повторил Гуров. - Задним умом все крепки.
- За столько лет работы Лев Иванович мог бы опыта поднабраться. -
Кружнев казалось подрос раздался в плечах. - Прости меня грешного, потому и
сердился что полагал, ты быстро разберешься.
"Был у тебя яд или не был? - думал Гуров. - Если был, то выбросил ты
его или оставил? Если оставил, то где хранишь и как у тебя его отобрать? Как
доказать твою вину дело десятое главное чтобы ты больше ничего не натворил
Психопат-преступник". Человека в пропасть сбросил, мне чуть голову не
проломил, - накручивал себя Гуров, но не только ненависти, даже злости к
Кружневу не испытывал. - Чего же ты такой злой и глупый? Может, мне его
пожалеть и по головке погладить? Но ведь если я его сейчас не приструню,
придется отпускать. А если яд у него есть и спрятан? И он маленьким
фюрером-победителем начнет по гостинице разгуливать? Очень не хочется раньше
времени тебя в холодную воду окунать, замерзнуть можешь, да приходится".
Гуров знал, что при воссоздании событий преступления сильнее всего
срабатывает какая-нибудь деталь, мелочь. Так Лебедева доконали розовые
махровые гвоздики, да еще Гуров упомянул, что гвоздик было девять.
- Вот работенка! - Гуров встал, подошел к кровати, заглянул под нее,
затем открыл шкаф. Кеды стояли за шкафом, в углу. Гуров поднял их,
внимательно оглядел.
- Вымыл. - Он бросил кеды к ногам Кружнева. - Ты так сердился на мою
глупость, что ночью чуть было мне голову не проломил.
- Что? - Кружнев вскочил.
- Только без рук! - Гуров открыл дверь. - Ночью не проломил, днем
оставь мою голову в покое.
- Беззаконие! Произвол! - Кружнев упал на стул. Как все слабые люди, он
впадал из одной крайности в другую. Только что он глумился и поучал, сейчас,
безвольно опустив плечи, плакал.
- Да видел я тебя, Кружнев. и узнал. - Гуров понял, что опасность
миновала, и дверь закрыл. - А вот Таня тебя не видела. Если бы мы творили
беззаконие, то сговорились бы, дали на тебя прямые показания, и сидел бы ты
сейчас не здесь, а в изоляторе. А так, я заявлю, что ты на меня напал, а ты
ответишь, что мирно спал, очная ставка один на один, и ничего не
доказывается. Потому я и молчу.
- Не мог ты меня видеть, не мог! Врешь! - бормотал Кружнев.
- Конечно, - согласился Гуров. - Ты напал сзади, я упал лицом вниз. Ты
через меня перепрыгнул. Так?
Кружнев смотрел настороженно, понимая, что соглашаться нельзя,
