о встрече забыть. Однако через несколько минут он вновь рассуждал.
"Подполковник умный опытный сыщик - данный факт сомнений не вызывает. И
покойный Володька говорил, что Гуров ас и сам я это почувствовал, когда он
явился ко мне в гостиницу. Глупо, да и опасно себя успокаивать. Он мог
оказаться в аэропорту случайно, но уж подсел ко мне конечно с конкретной
целью. Зачем сообщил мне, что начальство не разрешило ему заниматься моим
делом? Если он не ведет расследование, то как узнал что вчера застрелили
Леню? Ясно как день - сыщик в аэропорту встречал именно меня. Какую цель он
преследовал?"
Замысел Гурова отличался удивительной простотой. Он во всем решил быть
непоследовательно противоречивым, пусть преступник пытается найти к этой
бессмысленности ключ. Будет мучиться, искать. Потом начнет действовать.
Гуров не располагал доказательствами вины Юрия Петровича Лебедева.
Полковник Орлов абсолютно прав, реальных улик в природе не существует.
Значит, решил Гуров, задача состоит в том, чтобы заставить преступника
создать необходимые улики. Разрушить его тактику могло только бездействие
Лебедева. Если тот в течение двух недель ничего не предпримет, -
подполковник Гуров приступит к выполнению своих служебных обязанностей, и
Лебедев сможет спать спокойно.
Гуров не имел четкого плана действий. Главное, не позволить Лебедеву
жить спокойно, заставить суетиться, а там жизнь подскажет. Он снял трубку,
набрал номер Лебедева и услышал спокойный голос:
- Алло! Вас слушают. Алло! Вас не слышно, перезвоните.
Гуров положил трубку и пробормотал:
- А может, мне к врачу обратиться? Ведь каждый сумасшедший считает себя
абсолютно нормальным.
Лебедев поглядывал на молчавший телефон и думал, что, возможно, его уже
подключили на прослушивание. Завтра будет звонить Иван. Юрий Петрович оделся
и вышел на улицу.
На Калининском проспекте Лебедев оглянулся и увидел медленно движущиеся
"Жигули" с частным номером. "А ты думал, что они будут за тобой следить,
разъезжая с фонарем на крыше?"
В машине, кроме водителя, никого не было. "Может, чудится, и, как
выразился голубоглазый сыщик, я уже на воду дую?"
Из "Жигулей" вышел молодой парень, снял щетки, запер машину и скрылся
за декоративной церквушкой.
А ну, поглядим, решил Лебедев и пошел обратно. Он шагал медленно, не
оглядываясь, и повернулся, лишь открывая дверь своего дома. Мимо на большой
скорости пролетели те самые "Жигули", а на другой стороне улицы остановилось
такси, из которого, пошатываясь, выбрались двое мужчин. Ясно, из "Жигулей"
по рации передали сигнал, прибыло такси с "пьяными".
- Боже мой, - рассуждал Лебедев, поднимаясь в квартиру - Хоть бы
что-нибудь новенькое придумали. Как засветятся, так обязательно прикинутся
пьяными. Здоровые мужики, черт знает чем занимаются. И сколько машин и
"пьяных" гоняются за моей скромной персоной? И это перестройка, так они
учатся хозяйствовать по-новому!
Борис Вакуров остановился у автомата, позвонил начальству, доложил.
- А не слишком грубо? - поинтересовался Гуров.
- Не знаю, - признался Боря. - Старался поинтеллигентней.
- А он тебя в лицо видел?
- Нет, Лев Иванович, - ответил оперативник. - Я проверял, когда щетки
снимал, глянул на него - лица на таком расстоянии не разглядеть.
- Прекрасно, мы завтра данный факт используем. А сейчас, коллега, дуй в
таксопарк, помни, машина была радийная, пусть диспетчер ее из-под земли
достанет. Если повезет, следуй по маршруту, но близко не подходи.
- Понял, Лев Иванович!
Иван приехал из Внуково в гостиницу, где его давно знали и любили.
Впервые он поселился здесь лет двадцать назад и наезжал с тех пор регулярно
по два-три раза в год, случалось и чаще. Общительного и обаятельного Ивана
Николаевича Лемешева в небольшой гостинице, расположенной в самом центре
столицы, знали все, от уборщицы до директора. "Инженер по холодильным
установкам" Лемешев держался с обслуживающим персоналом дружески, но без
панибратства, привозил недорогие подарки, чинил постоянно ломающиеся
холодильники, оставлял чаевые, слыл человеком скромным, непьющим, при
деньгах.
Подойдя к барьеру администратора гостиницы, Иван протянул паспорт и
уверенно сказал:
- Здравствуйте, на меня должна быть бронь министерства.
Администратор - давняя его знакомая - кивнула, ответив холодно, как и
другим обречено ожидавшим своей участи.
- Здравствуйте. - И зашелестела лежавшими на столе бумажками.
"Бронь" нашлась, администратор вложила в паспорт карточку гостиницы,
положила на барьер.
- Лемешев Иван Николаевич, пожалуйста. - Она укоризненно взглянула на
других соискателей номера. - Товарищи, вы словно дети, простых вещей не
понимаете. Гостиница не частная лавочка, я здесь не хозяйка.
- У меня тоже должна быть бронь! - срывающимся тенором выкрикнул
гражданин, одетый не по сезону в тяжелый овчинный полушубок. - Я по вызову,
летел двое суток.
Иван вошел в лифт, так и не услышав окончания одиссеи командировочного.
Вскоре, приняв душ, побрившись и надев свежую рубашку, Иван уже
созванивался с приятелями, которые помогали ему в Москве приобретать
дефицит, сувениры, необходимые для создания нормальной среды обитания.
Работники гостиницы, начальство и рядовые сотрудники конторы по ремонту
холодильных установок, где он расписывался за зарплату, женщина, с которой
он в настоящее время жил, и множество других нужных людей требовали внимания
и расходов. Он неукоснительно придерживался принципа, никто никого просто
так не любит, не уважает и не боится, чувства человеческие управляемы и
должны быть как следует обеспечены, иначе они захиреют.
Иван, долгие годы, выполняя указания хозяев: припугни, выбей, убери,
мечтал найти своего "золотого теленка". Лебедев - кандидатура во всех
отношениях идеальная. Осколок от разбитой корпорации, имеет деньги, одинок,
его, Ивана, боится. Только и делов осталось, что найти место хранения кассы,
остальное - пара пустяков. Правда у старика один и очень серьезный
недостаток он находится в поле зрения милиции и прокуратуры. Насколько
активно им занимаются, неизвестно, но без риска в таком деле не обойтись.
Иван позвонил Лебедеву и, услышав его голос, положил трубку.
Завтра, родименький, мы начнем с тобой последнюю партию этого
затянувшегося матча.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий день в двенадцать часов Юрий Петрович ждал Ивана на
Центральном телеграфе. Лебедев сидел за столом и, тыкая ржавым пером "рондо"
в пересохшую фиолетовую чернильницу, мечтал лишь о том, чтобы свидание не
состоялось.
Когда утром Иван позвонил. Лебедев не рискнул предупредить его о
возможном прослушивании телефона и не сказал, что придет без денег, мол за
спиной топают оперативники. Он вышел из дома в десять, около часа катался в
метро, делал пересадки, выходил в последний момент из вагона и тут же уезжал
в обратном направлении, прекрасно понимая, что, если их разговор слышали, то
все его маневры - сплошной идиотизм.
Около двенадцати притащился на телеграф, безразлично скользнув взглядом
по окружающим опустился на стул, попытался написать телеграмму на
собственный адрес. У Лебедева имелся "паркер" с золотым пером, но ему
доставляло удовольствие шкарябать бланк корявым "рондо", выцарапывая
печатные буквы.
Перестройщики, думал Лебедев комкая испорченный бланк, куда вы без нас
денетесь? В столице на Центральном телеграфе, нечем писать!
В половине первого он вышел с телеграфа и зашагал домой. Иван не
явился, матерый зверь всегда чует западню. А может, ничего и не чует, все
придумываю, позвонит позже, передоговоримся, успокаивал себя Лебедев,
шествуя по улице Герцена.
Когда Юрий Петрович пришел домой, Иван на кухне пил чай и читал газеты.
Больше всего Лебедева потряс не сам факт присутствия гостя, а чай, газеты и
очки в массивной оправе, которые Иван поднял на лоб при появлении хозяина.
- Иван, - пробормотал Лебедев и окончательно смешавшись, добавил, -
Здравствуй.
- Какие беззакония творят судейские, - Иван укоризненно посмотрел на
Лебедева, - ведь абсолютно невинных сажают, друг дружку хватают оторопь
берет. Присядь - Иван стал наливать чаи в загодя приготовленную чашку. -
Тебе покрепче?
Лебедев не ответил, сел за стол. Иван, не обращая на него внимания
продолжал читать.
- И чего перед человеком расшаркиваться? - Иван снял очки, отложил
газету. - Если он два года только под следствием до суда сидел? В законе
точно определены сроки, а товарищи, как и мы с тобой, на закон плюют. Однако
мы сдельно работаем, а они оклад получают. Нет справедливости.
- Справедливости уважаемый, в природе не существует. Да и понятие давно
устаревшее.
- Шея не болит? - спросил неожиданно Иван.
- Что? - Лебедев непроизвольно потер шею. - Есть немножко, отложение
солеи.
- Тогда понятно, - Иван кивнул. - Гляжу идет по улице человек и головой
непрерывно крутит, решил, боится чего оглядывается. А у него оказывается,
соли отложились. Ну, выкладывай давно обнаружил?
Он внимательно не перебивая выслушал рассказ Лебедева о вчерашних
событиях допил остывший чай, затем сказал:
- Значит МУРу все известно, но нет доказательств. Интересно. Меня могли
засечь и на побережье, в аэропорту, и сегодня когда я входил в дом. Ты что
старый от жизни устал?
Юрии Петрович к такому разговору подготовился, реагировал спокойно.
- Не будь сопляком. Я тебя не вызывал в дом не приглашал. А говорить по
телефону остерегся. И, главное, ты меня тронуть не можешь, потому, как
останешься без денег, лишишь средств семью хозяина и окажешься вне закона.
Так что ты мне больше не угрожай.
- Договорились, - легко согласился Иван, протянул руку. - Деньги и я
пошел.
- Откуда же у меня деньги? - удивился Лебедев. - Или ты полагаешь я
кассу дома под кроватью держу? Мне надо поехать и взять. Надо выждать.
Сколько они меня могут "пасти"? Ну, неделю, ну две... Месяц в конце концов.
Давай для перестраховки подождем месяца три.
- Ты прав, - Иван кивнул. - Но это невозможно. Тебя могут арестовать,
ты можешь скрыться, нет смысла перечислять причины. Деньги нужны сегодня.
- Нет! - твердо ответил Лебедев. - Я в тюрьму добровольно не пойду.
Иван понимал, что старик прав сейчас необходимо выждать, опера потопают
да и отстанут. Засветился я или нет - вот в чем вопрос. На побережье я был
чист, иначе взяли бы немедля с оружием в руках. В аэропорту засечь меня не
могли. Сегодня я взял старика не от дома, а при входе на телеграф, где люди
десятками шастают и к мухомору не подходил. Если за ним наблюдали, то
муровцы остались у телеграфа. Сейчас на меня внимания не обратят квартир в
подъезде много. Можно уходить. Старик обо мне ничего не знает в случае
ареста назовет лишь приметы. А деньги? Не должок за последний выстрел, а вся
касса старика? Он сейчас напуган, этот шанс надо использовать.
- Я из Москвы ухожу, - сказал Иван. - Мне нужны деньги. Два-три дня
подождем, там видно будет. Ежедневно на телеграфе с двенадцати до половины
первого. И ничего не бойся, если я подойду значит за тобой чисто.
Боря Вакуров сидел в "Жигулях" и читая "Огонек" поглядывал на дом
Лебедева. На Ивана, который вышел из подъезда оперативник внимания не
обратил. Боря уважал и любил Гурова. Но считал, что подполковник запутался,
и сам не знает чего хочет. Вчера приказал взять объект под наблюдение и
засветиться, а сегодня наоборот наблюдение бросить. Разве это работа? Чушь
