существует.
- Ее же убили!
- Значит, выжила. И неплохо сохранилась. Сколько ей теперь
должно быть, лет сорок?
- Не знаю. Лев, я как во сне...
- Да, и зрачки расширены... Ничего, бывает. Фи, давай
поменяемся: я займусь тетушкой, а ты - племянником.
- Идет, - Фиона осторожно отпустила свою жертву. Та села на
полу, сверкая глазами и прикрываясь разорванным платьем.
Жемчужины разбежались вокруг. Неожиданно мнимая покойница
расхохоталась, быстрым движением укусила воротник и в
конвульсиях рухнула на спину. Сыщик выругался и опустился на
колени, щупая пульс. Наконец, ему удалось словить пару ударов в
минуту.
- Жива, но в коме, - повернулся он к подступившим Джону и
Фионе. - Похоже, эта леди со смертью запанибрата.
- Лев, ты можешь привести ее в чувство?
- С той же вероятностью я могу убить ее. А мне еще хочется
задать ей пару вопросов. Сейчас бы Либих не помешал, хоть он и
шарлатан. Дженкинс, - обратился сыщик к подошедшему лакею, -
сбегайте за лекарем. Скажите, я велел.
Увидев вернувшуюся с того света Ровену, испуганный Либих
долго не в силах был подойти и неистово крестился, пока его не
убедили в том, что она жива. Тогда он осмотрел ее и заявил, что
все в руках Божьих и медицина здесь бессильна. За это он
удостоился нескольких язвительных замечаний и был отправлен
обратно под арест.
Леди Ровену поместили в одном из покоев замка и окружили
охраной. Ивин собрал с платья остатки яда, чтобы произвести
потом химический анализ. Стоя над телом, он вновь глубоко
задумался. Ровена не выглядела на свои сорок; казалось,
пятнадцать лет с момента мнимой смерти она провела в лучшем
мире. Как и когда она выбралась из из склепа и была ли она там
вообще? В том, что разгром в склепе - мистификация, сыщик
нисколько не сомневался. Непохоже, чтобы Ровена билась о стены,
истекая кровью, и царапала ногтями каменный пол, пытаясь
вырваться на свободу. Что же все-таки произошло?
Сыщик не забыл и о странных явлениях вокруг катера Фионы -
правда, быстро прекратившихся. Такой эффект могли бы произвести
самые разные факторы: накопленное статическое электричество,
неполадки в цепи генератора защитного паля, но так же это могло
быть следствием микроволнового облучения. Кто мог этим
заниматься? Ведь Донован сидит, а Ровена в то время была с
Джоном. Сколько же сил действует в замке? "В последний раз,
когда мы обедали здесь вдвоем, я был вынужден отойти... нашел
Марго лежащей на полу без сознания... начала рассказывать
странные вещи..." Да, сценарий тот же, только роли распределены
по-другому.
Когда Ивин вошел в комнату, заговорщики горячо обсуждали
что-то, но при виде него замолкли. Либих недовольно уставился в
пол, изучая узор на ковре, а Донован, напротив, поднял глаза и
встретился взглядом с Ивиным. Сыщик отметил, что бывший главный
советник сильно изменился. Лицо его не было больше непроницаемой
маской, а выражало обычные человеческие чувства, главным из
которых было любопытство.
- Господа! Могу я обсудить с вами некоторые важные для
Лигейи вопросы?
- Да, - коротко ответил Кейн, все еще глядя в глаза.
- Хорошо, - Ивин сел в кресло. - Вы знали, что леди Ровена
жива?
- Нет. И до сих пор не могу поверить.
- К счастью, это так...
Донован вопросительно поднял брови.
- ...потому что многое объясняет. Все таинственные случаи -
с Джоном и с Марго. Вы по-прежнему считаете лорда сумасшедшим?
- Не знаю, - Донован отвел глаза, - мне надо это осмыслить.
- А вы? - обратился сыщик к лекарю.
- Я всего лишь провел научное исследование и выявил
некоторые тенденции, - заявил Либих. - Я врач, а не политик.
- Вы прежде всего патриот, - напомнил Ивин.
- Я всегда хотел только добра, - заговорил вдруг Донован. -
И ему, и стране. Я предупреждал его от опрометчивых шагов. Все
шло хорошо. Он должен был жениться на Марго. Но потом пошла вся
эта чертовщина... Все разладилось, а он изменился - я видел, ему
было все хуже, и ничего нельзя было сделать. Я не мог больше
положиться на него. Тогда я решил, что это судьба...
- Судьба давала вам в руки власть, - тихо сказал Ивин.
- Что вы знаете о власти? Вы, прибывший из хаоса! Власть -
это и райское наслаждение, и адская мука. Вы еще узнаете ее
вкус. А я... впервые за много лет спал спокойно. Вы убьете меня?
- большие, яркосиние глаза смотрели на Ивина в упор.
- Я сыщик, - медленно сказал тот, - а не убийца. Я прибыл
на Лигейю, чтобы защитить вашего лорда от врагов, угрожавших его
жизни и здоровью, - этим я до сих пор и занимался.
Я ничего не взрывал и стрелял, только обороняясь. Никакого
колдовства в этом нет - только действие электричества, с которым
вы знакомы, и немного электроники, вмонтированной в организм. А
Фиона - вполне порядочная девушка, хотя ее понятия о приличиях и
расходятся с вашими.
Все, что между нами произошло, - недоразумение, которое я
готов забыть. Мы дети разных миров. То, что вы называете хаосом,
- звездное небо над головой - не беспорядок и бессмыслица, а
множественность и разнообразие. И если вы скажете: "У Лигейи
свой путь", я соглашусь, потому что и у каждого из нас - свой
путь. Но в жизни каждого человека бывают моменты, когда он
спрашивает себя, той ли дорогой идет. И люди меняются. Не
меняются только мертвые камни.
- Вы не сыщик, - серьезно сказал Донован. - Вы пророк.
Ивину стало неловко: он не думал, что его импровизация
будет оценена так высоко.
- Мне говорили, - заметил он, - что советник Донован всегда
твердо знает, чего хочет.
- Я скажу вам, - вдруг широко улыбнулся Донован: это было
совершенно поразительное явление. - Я хочу растить хлеб и
кормить людей. Это просто и ясно. И еще хочу завести семью - я
устал от одиночества. Не подыщете ли вы мне невесту?
- Уверен, в вашей стране немало хороших девушек, -
улыбнулся в ответ Ивин и перевел взгляд на Либиха: - А наш
доктор, похоже, решил, что у него появился еще один пациент. Как
там у вас с родословной, Кейн?
Вернулись Шторм и Хилл и сразу ощутили происшедшие во
дворце перемены. Замок гудел, как улей, обсуждая последние
события. Шторм отнесся ко всему спокойно: хорошо зная Ивина, он
и не сомневался, что тому удастся навести здесь порядок. Больше
всего он заинтересовался кораблем Фионы, как последней моделью
данного типа.
Хилл был, напротив, раздосадован, что все произошло без
него. Сам он мог похвастаться только тем, что, играя всю ночь в
карты с охранником на запорошенном снегом маяке, выиграл
пригоршню медных монет. Смысла в этом, конечно, не было
никакого.
Ивин остаток дня провел в химической лаборатории. Она с
самого начала произвела на него курьезное впечатление -
оборудование было на уровне дозвездной эпохи, а если и были
здесь когда-то автоматические мини-анализаторы, то давно уже
вышли из строя или были разобраны на запчасти. Тем не менее,
сыщик не терял надежды, уповая на мудрость предков. Помогал ему
Либих.
Из-за ничтожно малого количества вещества полностью его
состав расшифровать не удалось, тем более, что препарат был
довольно "грязным". Врач достал труды ученых-естествоиспытателей
Лигейи, и вместе с Ивиным они пришли к выводу, что яд сварен
здесь, в Теплых Землях, из местных трав и кореньев. Зелье
погружало человека в летаргический сон, затормаживая ход
жизненных процессов в сотни раз. Вполне вероятно, что
существовало противоядие, выводящее из комы, но найти его в
обозримом будущем эмпирическим путем не представлялось
возможным. Тем не менее, сам факт имел огромное значение для
следствия, отсекая - в данном случае - версию вмешательства
извне. Но могла ли Ровена действовать в одиночку? Вряд ли. И
значит, поединок еще не кончился.
Чудовище надвигалось, омерзительно хрюкая. Вот оно раскрыло
пасть и выпустило щупальца. Словно огромные змеи, они стали
оплетать тело Ивина. "Все было не так!" - мысленно крикнул он,
но не в силах был пошевелиться. Упругое и холодное сдавило шею,
перед глазами поплыли радужные круги и...
Ивин перешел на иной уровень. Он открыл глаза: светило
красное солнце. Сыщик лежал на потрескавшемся асфальте, среди
мусора и обломков. Он встал и увидел город руин: стены потемнели
от копоти, в ненужных окнах розовело небо. Из-за кучи щебня
выбежала крыса о шести лапках и понюхала воздух. Пахло гарью.
Где-то далеко звякнул металл. Крыса исчезла, а звук повторился.
Кто-то стучал по железу, долго и надсадно. Потом так же
неожиданно перестал, и в наступившей тишине стал слышен
отдаленный гул. Лев Ивин наконец понял, что происходит, и стал
озираться в поисках укрытия. Память подсказывала ему, что где-то
рядом должен быть замаскированный вход в бомбоубежище. Гул
стремительно нарастал, тени заслонили солнце. Страх парализовал
волю, и осталось только одно желание: исчезнуть, слиться с
землей, стать прахом у ног. Раздирающий душу свист разорвал
пространство и время...
Ивин путешествовал по мирам своей памяти. Но все они
представали в какой-то искаженной перспективе, и вырваться из
цепких объятий смертельных иллюзий не было никакой возможности.
Наконец, сыщик оказался на Лигейе. Он стоял посреди цветущего
сада, пышная зелень была покорна легким порывам ветра. Но ветер
не принес свежести: веяло сладковатым запахом гнили, а гибкие
ветви деревьев теряли цвет, превращаясь в белесые тонкие нити,
паутиной оплетающие мир. И по этой паутине, безобразно
переступая конечностями, приближался огромный серый паук с
человеческой головой. Лицо его было скрыто маской. Тогда Ивин
вдруг стал расти - он легко порвал паутину и вырвался на
простор, но оказался на дне огромной зеленой чаши, а вокруг
стремительно сжимались белые зубы гор. Они должны были
сомкнуться на шее, и Ивин уже чувствовал их леденящий холод, но
в это время над головой вспыхнул ослепительный свет. Он поднял
глаза и увидел, как в небе кружат два солнца. Потом их стало
пять, десять... Все исчезло, Ивин плыл в потоках тепла и света.
Течение закрутило его и выбросило в реальность. Лев Ивин
проснулся. Некоторое время он тупо смотрел на желтое пламя
свечи, горевшей прямо перед носом. Она уже совершенно утратила
форму, превратившись в маленького осьминога. Болела голова.
Сыщик, кряхтя, сел на кровати. Должно быть, он прилег, чтобы
немного поразмышлять, но задремал. В воздухе стоял какой-то
странный аромат, тяжелый и неприятный. Он казался знакомым, Ивин
уже слышал его в замке. Надо было открыть окно, но при подъеме
перед глазами поплыли радужные пятна. Давно уже Ивин не
чувствовал себя так погано. Он все же открыл окно и, впустив
порыв свежего воздуха, погасил свечу, кое-как разобрал постель и
забылся сном без сновидений.
Он проснулся в пять утра. Голова была совершенно ясной. И в
ней сидела одна-единственная мысль: "Отравленные свечи!"
Солнце позолотило верхушки гор. Это было прекрасное, мирное
зрелище - так же как и весь утренний мир, еще не запятнанный
человеческими грехами, - но Ивин содрогнулся от кошмарных
воспоминаний. В коридоре было пусто, только у двери в покои
лорда Ашера стояли два сонных гвардейца. Сыщик приложил палец к
губам и сделал знак, чтобы его пропустили.
Джон Ашер разметался на кровати: казалось, во сне он
сражался с одеялом как с каким-то чудовищем. Чуткое обоняние
сыщика уловило знакомый запах. Правда, он был гораздо слабее:
