Дмитрий Лаптев.
Рассказы
Судьба еврея в СССР
Судьба пионера в СССР
Длинный, бестолковый, загаженный людьми и предметами
рынок. Дождь. Полупьяный кавказец за прилавком с тощей
редиской. Ленивые мокрые собаки попрятались под редкие
деревянные навесы, где их брезговали покупатели; восседая на
черных деревьях истерически выли свою вечную песню
птицы-мутанты... еще по рынку из конца в конец ходил веселый
милиционер, которого боялся Ф., и не зря.
- Эй, синагога, - поманил пальцем, - ты, ты... Документы
есть?
"Как будто Константин Константинович меня не знает," -
горестно задумывался Ф., расстегивая дрожащими пальцами свой
ободранный плащ и вытаскивая справку. Жить как всегда было
плохо.
- И как тебе, шнобель, документы дают. Я бы не дал. Я бы
тебя, еврюгу, вот что - в зоопарк бы в клетку посадил и
гражданам за деньги показывал бы. Как свинью на ВДНХ. Хоть
какая-то польза. За мутью пришел, а?
- Н-н-н... нет... я за редисочкой... правда...
Милиционер брезгливо кинул справку в лужу, что плескалась
у ног Ф., пожал плечами и двинул своей дорогой.
"Пронесло, - понял Ф., вылавливая документ, - все равно -
гады!" Ему захотелось напиться.
Полупьяный кавказец с редиской, доселе равнодушно
наблюдавший сцену, засмеялся:
- Гы! Как свынью, гаварит на ВДНХ! Такой тощий свинья -
никаму не нужный свинья! Тебя в цирк надо - дрессированный
обезьяна показывать!
- Здравствуйте, товарищ Бобикян. Почем у Вас сегодня
редиска?
- Ты что гаваришь! Разве тебе ридиска нужен? Тебе не
ридиска нужин - тебе кой-кто другой нужин! Гы! - на ужин.
Ф. смутился.
- Это, конечно-же... Но и редиски, вот, надо.
- Зачем жиду ридиска! А - бери - мне все равно, хоть
подавысь!
Началась торговля. Дурацкая редиска потянула аж на
четверть общей цены - товарищ Бобикян заставил купить ее всю.
Ф. набил овощем авоську, стеклянную же баночку с малиновой
пузырящейся жидкостью аккуратно и боязливо спрятал во
внутренний карман пиджачка.
"Теперь надо безукоризненно продумать обратную дорогу, -
Ф. хорошо помнил как две недели назад его отловили какие-то
комсомольцы, избили, отобрали муть и все деньги, - Я не пойду
через парк, потому что там граждане натравят на меня
выгуливаемых собак; я не пойду также и в обход по улице Летчика
Кукушкина, где свирепствует банда Васьки из четвертого "А"; я
не пойду и вдоль трамвайных путей - там меня задавит трамвай, -
Ф. машинально достал из авоськи красный пучок и отгрыз. - Я
пойду так - сперва крадучись вдоль дома, в котором живет
академик Петров, затем я быстро-быстро перебегу через улицу и
окажусь в кустарнике. Оттуда... оттуда я, пожалуй, смогу
незаметно перебраться к дому номер четыре с проходным
подъездом, проскочив который мне останется спрыгнуть в
заброшенную канаву и скоро бежать... и вот я почти дома." Ф.
положил редиску обратно, вздохнул и приступил к реализации.
Реализация, однако, затухла уже на втором пункте -
перебежать улицу Летчика Кукушкина оказалось решительно
невозможно, ввиду милицейского оцепления - по трассе ожидался
авто товарища Собакова. Дружинники отловили Ф. в кустах, долго
били, но по счастью, отправили не сразу на Лубянку, а в местное
отделение. Участковый его знал.
- Ребята, да никакой он не террорист - обычный жидяра и
живет в доме номер одиннадцать, второй подъезд. Выбить ему
зубы, да пинком...
- А че он тогда в кустах прятался, - упирались бдительные
- обыскать хотя-бы!
- Срал, наверное... жиды всегда по религии в кустах, это
самое... Эй ты, - повернулся участковый, - пес! Что делал в
кустах? Ну-ка - карманы!
"Все пропало, - в ужасе решил Ф., вспоминая Уголовный
Кодекс, - "...незаконное владение жидом или приравненными к
жидам категориями граждан мутью наказывается пожизненными
исправительными работами на самых вонючих стройках народного
хозяйства". И в этот момент на улице раздался оглушительный
взрыв!
- Это... - протянул участковый и, оставив на столе
фуражку, ломанулся в открытую дверь; вслед за ним выскочили и
другие; в их числе Ф., который, не став выяснять причин
происходящего, принялся со всех ног улепетывать куда глаза
глядят.
В тот день он не решился вернуться домой, переночевав на
каком- то мокром чердаке в компании злобного серого кота с
голодными голубыми глазами, который сожрал ночью всю редиску.
Утром Ф. ощупал внутренний карман - муть лежала на месте.
Тогда он определил пойти к Вольфенштейну.
"Я учился с Вольфенштейном в одном Вузе. Он еврей - он
мне поможет. Он многого добился в жизни... Что же там, все-таки
рвануло?" - думал Ф.
Вольфенштейн действительно добился многого. Он оказался
одним из той кучки мерзавцев, на которых молчаливо не
распространялось "Совместное Постановление ЦК КПСС и Совета
Министров СССР о безусловных и решительных мерах по искоренению
в СССР жидов". Такие как Вольфенштейн, пойдя в услужение
режиму, косвенно способствовали травле своих братьев, получив
взамен от власти право легально приобретать муть.
Ф. не пустили в трамвай ("жидам не положено!"), и он
пешком брел километров с десяток, прижимаясь к домам,
отсиживаясь в кустарниках и забегая в подъезды при виде детей и
милиционеров. Два раза его покусали собаки, один раз двинул
палкой лысый пенсионер... Пионеры и школьники кидались в него
калом животных. Старушки - современницы первых пятилеток -
отпускали в его адрес поганые мерзости; какой-то крепкий мужик
- по виду рабочий - дал по шее мощным кулаком; прелестная-же
девушка, увидев несчастного из окна, закидала того тухлыми
яйцами и помидорами.
"СССР - говно!" - почувствовал Ф.
Вокруг, весело и уверенно передвигались советские люди.
Их лица были счастливы и одухотворены. Партия дала им все.
Партия дала им муть.
"Я буду писать товарищу Сталину," - решился Ф.
- И Лазарю Моисеевичу, - добавил он вслух.
Советские люди вокруг не расслышали. У многих из них в
руках были карточки, дающие право законно и дешево купить муть
в любом продовольственном магазине. На следующий год Партия
вообще планировала карточки отменить.
Ф. наконец-то добрался до высокого дома, где в одной из
квартир обитал со своей семьей Председатель Правления Общества
Содействия Освобождению Азии и Африки, товарищ К. И.
Вольфенштейн. В подъезде расположился свирепый консьерж в
военной форме, но без погон.
- Чего тебе, носатый! - заорал страж подъезда.
- М-м-мне ю-ю-ю... к товарищу Во... Вольфен...
- Всем надо к товарищу Вольфенштейну! Товарищ
Вольфенштейн на работе, и всякую сволочь к нему пускать не
велено! Пшел вон, гадюка!
Ф. достал из кармана немного денег.
- Ну пожалуйста... Он меня знает. Он меня впустит...
Консьерж воровато положил сумму в карман гимнастерки и
смягчился:
- Ну... коли так - щас позвоню. Але, хи-хи-хи, Изольда
Львовна? Это Кобыло вас потревожил, хи-хи... Ага, сторож,
сторож... Как Ваше драгоценное здоровьице? А Карл Иаковлевич
дома? Нету? А тут его один това... один мужик спрашивает...
да... говорит, что знакомый. Гнать в жопу? Так точно,
хи-хи-хи. Ваше приказание будет выполнено, уважаемая Изольда
Львовна. Нет, нет... рвань какая-то... с пустой авоськой. В
жопу, в жопу! В сраную, вонючую жопу! Так точно, почтеннейшая
Изольда Львовна, это вы изволили совершенно правильно
выразиться - в мерзкую, грязную, сраную, вонючую жопу! Всего
наилучшего, Изольда Львовна.
Консьерж со страшной фамилией Кобыло положил трубку.
- Нет, жидяра, не пустит она тебя. Если сбегаешь за
водкой - так и быть, посиди тут у меня, подожди его... а-а-а -
тебе не продадут! А может у тебя муть есть? Если есть, то тоже
неплохо.
- Что Вы! - испугался Ф. - Нам же не положено. А водку я
могу купить у спекулянта. Чуть-чуть дороже, но деньги у меня
есть, пока...
Ф. очень не хотелось опять тащиться по улице, но иного
выхода не было - в противном случае приходилось вообще
неизвестно сколько времени торчать снаружи в ожидании
Вольфенштейна. Бутылку он купил в двойную цену, заработав за
время похода три удара по шее и пинок в живот. Еще в него
плюнула старуха.
Товарищ Кобыло был доволен.
- Вот, - весело потирая руки произнес он, - и от жидов
ведь польза бывает!
Он плеснул Ф. сто граммов в грязный, пахнущий керосином,
стакан, сам-же приложился из горла.
- Ухх... Слышь, жидяра - а признайся, покушение - ваших
рук дело?
- К-какое, - похолодел Ф., - какое такое покушение?
- Совсем дурак? На товарища Собакова покушение!
- Не... я не знаю... Я газет сегодня не читал. И радио не
слушал. А что - было покушение на товарища Собакова? И его
убили?
- Не радуйся, носатый - жив товарищ Собаков! Террорист
бросил бомбу в машину, но он уцелел. К сожалению, - консьерж
встал по стойке смирно и горестно произнес, - пострадала теща
товарища Собакова.
- Теща?
- Вот именно, теща. Взрывом ей оторвало голову. Врачи
обещают, что ходить она сможет только к осени.
"Чего он несет!" - подумал Ф., но промолчал.
- Врага, - продолжал Кобыло, - захватили на месте
преступления.
- И кто же им оказался?
Но Ф. не довелось услышать подробности до конца, потому
как заскрипели автомобильные тормоза, открылась входная дверь,
и в подъезд вошел Карл Иаковлевич Вольфенштейн собственной
персоной. Консьерж с тысячерублевой улыбкой кинулся ему
навстречу:
- Здравствуйте, уважаемый товарищ Вольфенштейн! Вернулись
уже, хе-хе, с работы? А Вас тута дожидаются...
- Лыс-сый! - Председатель Правления, казалось, не верил
глазам. - Лысый! Да это ты! Сколько же мы не виделись!
- Да, Карлу... то есть - да, Карл Иаковлевич... Вот я...
А не виделись мы три года. Как раз до Постановления...
Вольфенштейн помрачнел. "Ладно, пойдем, - кивнул он Ф., -
только это... давай-ка ты по лестнице. Пятый этаж, я там тебя
встречу." С этими словами Вольфенштейн нажал кнопку лифта.
- Нельзя жидам на лифте, - подтвердил Кобыло, - не
положено Постановлением. Тем более, когда враги бомбы кидают.
Беги, беги... Вона - лестница.
Вольфенштейн представил Ф. жене - омерзительной толстухе
с жабьим ртом, которая, обдав последнего гримасой, удалилась,
как она сказала - "в будуар".
- У меня дети на даче, - сказал хозяин, - будешь жрать? -
сейчас прислуге скажу.
После обеда расселись в кабинете на кожаных диванах. Пили
коньяк.
- Ну, - спросил Вольфенштейн, - ты ведь не просто так
пришел?
- Я, Карл Иаковлевич, в беду попал.
- И в какую же? - недовольно буркнул хозяин.
- Это покушение... вчерашнее. Я там рядом был, домой
просто шел. А меня арестовали, до взрыва еще... А потом взрыв,
ну - я и убежал, зачем-то. А теперь меня, наверное,
разыскивают, как соучастника. Тем более, что я им
подозрительным показался.
Вольфенштейн тяжело вздохнул и задумался.
- А ты точно не при чем?
- Да что Вы, Карл Иаковлевич! Вы сколько лет-то меня
знаете! Я и мышки не обижу!
- Смотри, Лысый! Подведешь - из под земли достану!
Сегодня переночуешь здесь, в прихожей, на сундуке. Завтра
вечером, приеду с работы - разберемся. Ничего руками не трогай
и из квартиры не выходи. Пол подмети, кстати, заодно...
Спал Ф. плохо. Утром пришла какая-то бабка, огрела его
