овчиной наружу и провалявшуюся добрый год в углу за печью, куда
заметают сор... или закатившийся в подпол бабкин клубок шерсти... или
старую плешивую крысу, облепленную репьями.
- Сгинь, сгинь, сгинь, - дрожащими губами забормотал дед Кузя. -
Нас чертями не испужаешь, мы воинствующие атеисты. Да что же это
такое, господи али галлюцинация, али взаправдашние черти? -
Лихорадочно он начал рыться в своей универсальной памяти, ища
какое-нибудь материалистическое объяснение чертям, но ничего такого
подходящего не подвернулось.
- Глядите, человек! - проскрипел вдруг иностранец испуганно.
- Не бойтесь, герр Штюкк, это не человек, это дед Кузя, -
успокаивающе прошамкал Лопотуша. - Он лыка не вяжет.
"Ишь ты, - удивился дед Кузя, плохо расслышавший последнюю фразу.
- Лыков, говорит. Видать, здорово насолил я им своей антирелигиозной
пропагандой. Да и то, меня в Баклушах не токмо черти - каждая собака
знает".
- Так что не обращайте на него внимания. А вообще, надо сказать,
никакого покоя от людей не стало. Только расположишься где-нибудь в
укромном уголке, а уж человек тут как тут. Воистину, куда конь с
копытом, туда и рак с клешней.
- Да, местность здесь у вас весьма оживленная.
- Тогда позвольте вас спросить, коллега, - чем же объясняется, что
именно нашу деревню избрали местом проведения конгресса?
- Недоразумением, исключительно недоразумением, - саркастически
проскрипел черт.
- Исполком решил выбрать самую захудалую, самую темную деревню.
Естественно, взглянули на карту, и эта местность нас прямо... как это
по-русски?.. очаровала. И деревня Баклуши, и речка Вонючка, и Змеиные
болота, и гора Чертовы кулички, и Русалочье озеро. Можно сказать,
уникальный уголок. К сожалению, карта оказалась несколько устаревшей,
еще дореволюционной. Мы дали задание подобрать о деревне Баклуши
газетные публикации. И попалась нам статья некоего предпринимателя,
побывавшего недавно здесь в качестве туриста и немного знающего
русский язык. Вот что он пишет:
"Народ в этой стране темен и непросвещен, до сих пор процветает
вера в чертей, леших и ведьм. В деревеньке Баклуши я своими ушами
слышал, как один почтенный человек сказал своей супруге возле
магазина: "Лучше отдай бутылку, ведьма", на что та ответила: "Да пошел
ты от меня к лешему, старый черт!"
После такого свидетельства очевидца, мистер Лопотуша, вопрос был
решен окончательно...
"Какая же это скотина так опозорила нашу деревню на весь мир? -
грозно подумал дед Кузя. - Возле магазина, говорит. Вроде бы я всех
знаю, кто возле магазина. Ужо я его отыщу!.."
- И как видите, ошибочно, - продолжал черт. - Вот и верь прессе
после этого. Оказалось, ничего похожего. Оживленное место,
электричество, радио, Дом культуры с богатой библиотекой, передовой
образцово-показательный кооператив, а главное - просвещенные,
приветливые и жизнерадостные люди.
- Добавьте сюда, герр Штюкк, большой гидролизный завод по
соседству, который превратил реку Вонючку, прозванную так за целебные
сероводородные ключи, в сточную канаву. И осушенные Змеиные болота,
где прежде водилось полным-полно дичи, а теперь одна осока. И порошок,
который распыляют по всей округе с самолета. От него в лесу вся
живность передохла, а у меня, извините, чесотка по телу пошла. И
динамик на Доме культуры день и ночь орет без передыху "Стань таким,
как я хочу!" А я, герр Штюкк, не желаю стать таким, каким они хотят.
Я, может быть, желаю остаться самим собой, добрым старым домовым, и по
мере сил делать свое дело...
"Эвона оно что! - сообразил дед Кузя. - И как это я раньше не
допер, ента же штука - самый обнаковенный домовой. Ну и негодяй!
Типичный негодяй этот Лопотуша. А еще свой, колхозный. Хает почем здря
нашу действительность перед иностранцем, а сало небось русское жрет!
Погоди же, доберусь я до тебя, крыса безмозглая, выведу на чистую
воду!"
- Понимаю вас, глубоко понимаю и сочувствую, - вежливо вздохнул
иностранец, то есть черт. - Мы весьма озабочены чрезмерным развитием
того явления, которое определяется понятием "изнанки технического
прогресса", или, как любят выражаться русские, "оборотная сторона
медали". Но, к сожалению, остановить человечество в его поступательном
движении невозможно. Единственное, что мы в состоянии сделать, -
как-то смягчить удар, ожидающийся уже в ближайшем будущем. Собственно,
этому и посвящен конгресс. Кстати, далеко ли до Змеиных болот, мистер
Лопотуша?
- Напрямую, - ответил домовой, - час ходу. Но я знаю одну окольную
тропинку, за десять минут доберемся. Ого, уже время...
И пара нечистых растаяла в темноте на глазах у пораженного всем
увиденным и услышанным деда Кузи.
Заинтригованный донельзя, старик решился не ходить нынче на
службу, ничего не случится за ночь с Домом культуры, а отправиться на
Змеиные болота и хоть одним глазком взглянуть на затевающийся там
чертячий шабаш.
Окольную тропинку к Змеиным болотам знал не только Лопотуша, знал
ее и дед Кузя. И хотя за быстрыми на ноги чертями старик явно не
поспевал, через полчаса он уже подходил к той местности, где в добрые
старые времена действительно были грандиозные болота - мечта охотников
на водоплавающую дичь, а ныне простирались унылые солончаковые луга,
заросшие осокой. Луна светила вовсю, и старик видел каждую травинку,
каждый лист на тропе.
Внезапно из-за кустов на освещенное место выкатилось что-то. Это
было... Это было похоже на два пушистых одуванчика, только побольше.
Подскакивая и обгоняя друг друга, покатились они впереди деда Кузи в
сторону Змеиных болот. Смекнув, что и эти, по всей вероятности, из той
же компании, старик снял шапку, изловчился и накрыл нечисть, как
пацаны накрывают зазевавшуюся бабочку. Потом осторожно нашарил их
рукой и, стараясь не раздавить, по одному пересадил в карман. На ощупь
они оказались как мышата, мягкие, теплые, и гладить их было приятно и
щекотно. Дед Кузя довольно долго бродил по Змеиным болотам, но никаких
следов герра Штюкка, Лопотуши или еще чего-нибудь подозрительного не
обнаружил. И только под утро, когда луна уже начала бледнеть, а
восточная сторона неба исподволь наливаться прозеленью, уловил старик
какой-то характерный запашок, отдающий затхлостью и горящей серой. Он
пошел на запах и вскоре услышал галдеж и писк, исходящий из небольшого
овражка на границе Змеиных болот и леса, что у подножия горы Чертовы
кулички. Осторожно, кустами, прокрался он к откосу, глянул вниз - и
едва не свалился. Вот это было зрелище!
По всему овражку, занимая добрый гектар площади, кишмя кишела
самая разнообразная нечисть. Тут были и обыкновенные черти вроде герра
Штюкка, засаленные, лысоватые, с унылыми дряблыми физиономиями, с
изрядными брюшками, а иные с обломанными рогами; и зеленобородые
коряжистые лешие, обросшие лишайником; и жабообразные, ластоногие,
ядовито-зеленые болотные черти с вылезшими на лоб склеротическими
глазами; и перепончатокрылые надутые упыри; и кикиморы, которых дед
Кузя сразу узнал, хотя отродясь не видывал подобных неописуемых
страшилищ; и какие-то длинноногие вертлявые пигалицы; и важные паны,
состоящие сплошь из одной бороды; и явно заграничного происхождения
лощеные, упитанные, с выражение собственного достоинства на лице гномы
и тролли; и скучающие сонные эльфы; и обыкновенные домовые вроде
Лопотуши - запущенные, заплесневелые, изъеденные молью и вывалянные в
пуху; и разная другая мелочь без названия, отдаленно напоминающая то
запечных сверчков, то помятые одуванчики, то даже ершики, какими моют
бутылки. И вся эта нечисть шебутилась, размахивала ногами, руками,
лапами, хвостами и крыльями, у кого что было; невообразимо галдела,
пищала, хихикала, свистела, аплодировала, улюлюкала, топала,
заупокойно выла и утробно ухала - хоть уши затыкай; и все
проталкивались к трухлявому пеньку, заменявшему трибуну, и все
требовали слова. Зрелище было настолько непристойное и омерзительное,
что дед Кузя хотел уже плюнуть и уйти от греха подальше, но тут один
важный седобородый пан, на вид вроде поприличнее других, влез на
трибуну, то бишь на пенек, и провыл, что объявляется
пятнадцатиминутный перерыв, после чего прения будут продолжены.
Моментально вся нечисть бросилась врассыпную и раскатилась в разные
стороны с криками: "Пиво привезли!", "Мохеровые платки выбросили", "На
меня очередь займите", - будто только затем и съехалась сюда со всего
света, чтобы толкаться в буфетах и прохаживаться, покуривая, по
коридорам.
Деда Кузю сшибли с ног, сотни две тварей пробежало по нему,
изрядно помяв бока, и старик на всякий случай притих под кустом - с
такой ватагой лучше не связываться. Конечно, один на один он вышел бы
против любого черта, любого лешего, но супротив целого конгресса
нечистой силы... Известное дело, обнаружат - защекотят насмерть. Так и
лежал дед Кузя весь перерыв, посматривал вокруг прищуренным глазом,
слушал краем уха да на ус мотал.
Стоявший рядом домовой, плешивый, с редкими островками свалявшейся
шерсти по тулову, обвязанный вместо шарфа старым чулком, гнусаво
жаловался лупоглазой жабе:
- Муж у нее положительный, смирный, слова в защиту не скажет, так
и достается же нам обоим от нее! Сурьезная такая дама, кандидат наук,
да еще очки носит, ну просто не приведи господь. Раз, значит, сослепу
хвать меня за шкирку - и в таз с водой. Заместо котенка. И давай
купать, да еще с "Новостью". Это нечистую-то силу - с "Новостью"!
- Ква, ква, - согласно кивала жаба.
- Хозяина ни в грош не ставит. Вечером ложится - непременно с
книжкой. Раньше, бывало, еще до елестричества, выскочит хозяюшка на
двор, пуганешь ее как следовает, прибежит, дрожит вся, голубушка, к
мужику прижмется, пригреется - любо-дорого. Так и детишки же были. А
теперь одни книги. Да еще этот самый... дай бог памяти... елевизор.
Больно грамотный народ пошел, ни во что не верит. Попробуй ее
напужать, когда она наскрозь мировоззрением пропитана. И вот вам
пожалуйста - один дитенок растет в семье, и тот ни то ни се. А разве
это семья, когда один дитенок?
- Ква, ква, - кивала жаба.
- Ну, с хозяином, правда, живем душа в душу, грех жаловаться.
Полное взаимопонимание. Он мне под печку окурки подсовывает, не
забывает старика. И я его иной раз выручаю как могу. Единожды уж
больно она разошлась на него, так и сыпет выражениями, так и сыпет.
Дай-ка, думаю, пощекочу я ее малость, чтоб отвлечь. Как она зафитилит
ему, бедолаге, по физиономии! Какой с нее спрос - близорукий
человек... Потом возле деда Кузи остановился заморский гном с двумя
голенастыми пигалицами не то в мини-юбках, не то в макси-шляпках, не
разберешь, пошел вещать:
- Вся беда, как нам доподлинно удалось установить, в архитектуре.
Современный жилой интерьер не предусматривает, к сожалению, площади
обитания для домового или другой заменяющей его субстанции. Где,
позвольте вас спросить, обитаться нашему брату, если нет ни печи, ни
подполья, ни чердака? Не в туалете же, пардон. Я лично, например,
глубоко привязан к своему хозяину и не оставлю ни при каких
обстоятельствах. Но вот не столь давно переезжал он в новую квартиру -
и даже не позаботился пригласить меня. Так и бросил бы на произвол
судьбы, не догадайся я залезть в старый валяный сапог. Нет, пока
архитекторы не предусмотрят в современном жилом интерьере уютный
уголок для нашего брата, не видать человечеству счастья. Кстати, мой
