полицейский автомобиль появился перед банком, человек снял черное пальто и
сунул его в открытое окно машины. Затем он кивнул водителю, и тот запустил
двигатель. Убийца на глазах Борна совершил невероятный ход. Он снова снял
свои очки и направился к входным дверям, присоединяясь к полицейским
внутри.
Борн подождал, пока "пежо" покинет улицу и двинулся вниз по ней. Он
должен как можно скорее добраться до отеля, содрать вещи и уехать из
Цюриха и даже из Швейцарии в Париж. Почему в Париж? Почему он был убежден,
что именно туда следует перевести деньги? Это даже не приходило ему в
голову, когда он сидел в кабинете Вальтера Апфеля. Это произошло
инстинктивно. Но узнать, почему он поступил именно так, было жизненно
необходимо.
"Почему?"
И вновь ему не хватало времени на размышления... Он увидел, как из
дверей банка вынесли носилки, покрытые чем-то белым, означавшим лишь одно
- смерть. Заметив на углу свободное такси, он побежал к нему. Необходимо
срочно покинуть Цюрих. Сообщение, что покойник оказался живым пришло из
Марселя. Джейсон Борн жив! Убить! Немедленно убить! Убить человека по
имени Дж. Ч. Борн! Но почему?
Борн надеялся увидеть за столом дежурного знакомого ему клерка, но
того там не оказалось. Но потом он решил, что короткой записки для него,
как его там зовут? Да, Штоссель... Для него хватит короткой записки.
Объяснений его быстрому отъезду не требовалось, а пятьсот франков вполне
оправдывали те несколько часов, которые он провел в отеле, а заодно и
любезность герра Штосселя.
Он быстро собрал в номере чемодан, проверил оружие, отобранное у
француза, и сел за стол, чтобы написать записку Штосселю, помощнику
дежурного управляющего. Слова, которые он написал, пришли к нему легко до
чрезвычайности.
"Я, видимо, очень скоро свяжусь с вами по поводу возможных сообщений
для меня, которые я ожидаю. Надеюсь, что вам будет нетрудно сохранить их
до моего возвращения".
Если от Тредстоун 71 для него поступят какие-нибудь сообщения, то он
хотел бы знать об этом. Ведь это был Цюрих.
Борн вложил банкноту в 500 франков между сложенными листочками и
запечатал все это в конверт. Затем он взял чемодан и спустился вниз, к
лифтам. Их было четыре. Борн нажал кнопку и осмотрелся по сторонам, помня
о посещении банка. Сзади никого не было. Наконец, открылась дверь третьего
лифта. Он должен как можно скорее попасть в аэропорт.
В лифте стояли трое: двое мужчин и между ними женщина с каштановыми
волосами. Они прервали беседу, кивнули вновь вошедшему и, заметив его
чемодан, расступились, после чего снова продолжили беседу после закрытия
двери. Все они были в возрасте 30 - 35 лет, говорили очень мягко и
по-французски.
- Вы собираетесь домой после завтрашнего заключительного заседания? -
спросил мужчина слева.
- Я не уверена, так как жду сообщения из Оттавы, - ответила женщина.
- У меня есть родственники в Лионе, которых я хотела бы навестить.
- Это возможно, - заметил мужчина справа.
- Если мы сейчас пойдем на заседание, то давайте сядем в крайний от
холла ряд. Мы уже все равно опаздываем, а Бертинелли всегда очень трудно
выступать. Но мы не должны его беспокоить, - говорила женщина. - Я
обратила внимание на его единственное положение, которое он везде
использует при экономическом анализе: "Налогообложение - это вам не
Пунические войны", - рассмеялась женщина.
- Да, на боковых местечках мы смогли бы даже прикорнуть, - произнес
второй мужчина. - Ведь он использует проектор для показа слайдов и, как
правило, верхний свет бывает погашен.
- Вы меня не ждите, - обратилась женщина к спутникам. - Я встречусь с
вами в холле. А сейчас мне нужно получить несколько телеграмм. Я никогда
не доверяю телефонным операторам, которые могли бы передать их мне по
телефону.
Двери лифта открылись и все вышли. Двое мужчин направились налево, а
женщина стала продвигаться к столику дежурного. Борн шел за ней, рассеянно
глядя на транспарант, находящийся от него в нескольких футах:
"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ШЕСТУЮ КОНФЕРЕНЦИЮ ЭКОНОМИСТОВ!"
- Моя комната 507. Оператор сообщил, что для меня здесь имеется
телеграмма.
Английская речь... Теперь женщина говорила по-английски. Борн
вспомнил про Оттаву. Канада...
Дежурный проверил бумаги на своем столе и протянул ей телеграмму.
- Доктор Сен-Жак? - уточнил он.
- Да, благодарю вас.
Она отошла в сторону, развернув телеграмму, а дежурный подошел к
Борну.
- Да, сэр?
- Я хотел бы оставить записку герру Штосселю, - он положил фирменный
конверт с названием отеля на бюро.
- Герр Штоссель будет тут что-то около шести утра. Я могу вам
чем-нибудь помочь?
- Нет, спасибо. Только будьте добры, проследите, чтобы он обязательно
это получил, - тут борн вспомнил, что это Цюрих и добавил: - Это не
срочно, но мне будет нужен ответ. Я встречусь с ним утром.
- Да, сэр.
Борн поднял чемодан и стал пробираться через холл к выходу, к ряду
широких стеклянных дверей, которые вели на спускающееся к озеру
пространство для стоянки машин. Он уже заметил несколько свободных такси,
стоящих перед освещенным навесом. Солнце уже заходило: на Цюрих опускалась
ночь.
На полдороге Борн остановился, его дыхание сбилось, точно его мышцы
сковал приступ паралича. Его глаза отказывались верить тому, что он увидел
через стеклянные двери. Коричневый "пежо" развернулся на крутом въезде и
встал рядом с ближайшим такси. Дверца машины открылась и из нее выполз
мужчина - убийца в черном пальто, носящий очки а золотой оправе. Дверца с
другой стороны открылась, появился еще один человек. Он был одет в плащ,
широкие карманы которого были заняты оружием. Это был человек, который
сидел в комнате Конига, тот самый, который был вооружен автоматическим
пистолетом 38-го калибра с глушителем. И из этого пистолета он выпустил
две пули в кабину лифта.
Как? Как они могли его разыскать? Затем он кое-что вспомнил и ему
стало не по себе. Это было так безобидно, так просто!
"Вы довольны своим пребыванием в Цюрихе?" - спросил Апфель.
"Вполне. Моя комната выходит на озеро. Прекрасный вид, очень спокойно
и уютно".
Кониг! Кониг слышал, как он говорил о своей комнате, выходящей к
озеру. Сколько отелей имеют комнаты, выходящие к озеру? Особенно те,
которые подходят человеку, имеющему номер счета с тремя нулями? Два или
три? Из глубины затянутой дымкой памяти он смог насчитать только три.
"Кариллон дю Лак" был среди них. Как легко их сосчитать! Как легко и
преступно глупо для него было произносить эти необдуманные слова!
Времени уже не оставалось. Слишком поздно! Он заметил их через стекло
входной двери. То же самое было доступно и для них. Второй человек тоже
его заметил. Они стали обходить его с флангов, для чего в дверях они
неожиданно разделились. Ловушка захлопнулась: выход из отеля был для него
закрыт.
Думали ли они о том, как смогут, войдя в переполненный холл, убить
человека? Просто убить? Конечно, они думали и могли сделать этот шаг.
Несколько выстрелов из оружия с глушителем с короткого расстояния, могли
решить дело.
Он не должен подпускать их близко к себе! Борн отступил назад в холл.
Мысли вихрем проносились в его голове, нарушая всякие правила. Как они
решились на это? Что заставляет их думать, что он не обратится за защитой
и не будет звать полицию? Ответ был ясным и таким же простым, как и
вопрос. Убийцы точно знали то, о чем он лишь мог догадываться. Он не мог
использовать подобную защиту, не мог обратиться в полицию. Джейсон Борн
должен избегать контакта с официальными службами... Почему? Где они его
выследили?
"Бог мой, почему?"
Две свободные руки открыли стеклянные двери, две другие руки - в
карманах плащей, и каждая сжимает сталь.
Борн повернулся, сзади находились лифты, двери и коридоры, крыши и
подвалы и детали путей, как отсюда выбраться. Сколько же выходов имел
отель? Сколько бы их ни было, одинокая фигура бегущего человека всегда
будет отличной мишенью. Одинокий человек? Но предположим, что он будет не
один? Предположим, что с ним будет кто-то еще? Двое - это уже не один.
Второй человек будет хорошим прикрытием, особенно в толпе, особенно ночью,
а сейчас уже наступила ночь. Профессиональные убийцы опасаются случайных
убийств: при образующейся панике главная цель может ускользнуть.
Борн ощутил тяжесть оружия в кармане, но это не придало ему
уверенности. Так же, как и в банке, он не сможет им воспользоваться, чтобы
не привлечь к себе внимания. Он двинулся в центральную часть холла,
заставляя себя не нервничать, потом свернул направо, где было более
многолюдно. Это были предпоследние часы международной конференции, поэтому
каждый из ее участников старался использовать это время для общения и
будущих контактов.
Около стены находилась мраморная стойка. Клерк принимал телеграммы.
Там стояли двое. Тучный пожилой мужчина и женщина в темно-красном платье,
Прекрасный цвет щелка дополнялся цветом ее длинных тициановских волос...
каштанового оттенка. Это была женщина, которую он встретил в лифте, и
которая рассуждала о налогах и о Пунических войнах. Та самая женщина,
которая стояла рядом с ним у бюро дежурного, интересуясь телеграммой.
Борн быстро оглянулся. Убийцы хорошо пользовались многолюдной
обстановкой. Вежливо, но быстро пробираясь через толпу, они неумолимо
приближались. Как только они его увидят, то все время будут держать его на
прицеле, и заставят бежать без оглядки, без направления, бежать вслепую,
не зная, какой из поворотов приведет к смерти. А затем будет то, чего он
никак не хотел: приглушенные звуки выстрелов, в карманах плащей возникнут
рваные отверстия и все будет кончено...
Все время держать на прицеле?
"Крайний ряд... мы сможем спать. Он пользуется проектором для показа
слайдов, верхний свет будет выключен".
Борн обернулся назад и еще раз посмотрел на женщину. Она закончила
свои дела с отправкой корреспонденции у стойки клерка и уже благодарила
служащего за помощь, убирая в сумочку затемненные очки в роговой оправе,
которые она сняла перед этим. Женщина была не более чем в восьми футах от
Борна. Времени на раздумья уже не оставалось - решение было принято
инстинктивно. Он переложил чемодан в левую руку, быстро подошел к ней и
осторожно тронул ее за плечо.
- Доктор?
- Простите, что вы сказали?
- Вы - доктор?
- Сен-Жак, - по-французски произнесла она. - Вы человек их лифта,
так?
- Я не знал, что это вы, - сказал он. - Мне сказали, что вы знаете,
где будет проходить лекция Бертинелли.
- Направо по коридору, комната семь.
- Боюсь, что я не знаю, где это. Не могли ли вы мне ее показать? Я
опоздал, но мне хотелось бы его послушать, и может быть, даже сделать
записи.
- Послушать Бертинелли? Зачем? Вы что, из марксистской газеты?
- Я от нейтрального объединения, - заявил он, удивляясь, откуда к
нему пришли эти слова и фразы. - Я представляю несколько человек, правда,
они не думают, что он представляет особую ценность.
- Возможно, и нет, но послушать его можно. В его словах есть доля
жестокой правды. Я покажу вам комнату, но мне необходимо позвонить по
телефону.
- Пожалуйста. Нам надо спешить!
- Что? - она посмотрела на него отнюдь не добродушно.
- Однако, вы грубиян, - холодно проронила она.
- Пожалуйста... - он с трудом сдерживал себя, чтобы не толкнуть ее с
силой вперед, вырываясь прочь от движущейся мышеловки, которая вот-вот
