Риммель с трудом проглотил слюну, поморщился, а затем повиновался.
Вода пролилась на камень, который странным образом впитал ее в себя.
Риммель бессознательно вытер руки о штаны.
- Значит, это все? - хрипло прошептал он. - Моя девушка любит меня?
- Нет, пока еще нет, - ответила Бетака, забирая камень и вновь пряча
его в мешочек из козлиной шкуры. - Но полюбит. - Она опустила мешочек в
ладони Риммеля и снова села на пол. - Возьми этот мешочек. Ты не должен
открывать его до тех пор, пока ты не будешь уверен, что находишься там,
куда может прийти только она одна. Тогда ты должен открыть мешочек и
достать камень, к нему не прикасаясь. Когда кристалл будет на свету, у
тебя будет только несколько секунд: действия колдовства начнется, когда
появится девушка, и кончится почти сразу.
- И она будет моей?
Бетака кивнула.
- Колдовство ослепит ее. Теперь иди. - Она взяла медальон и опустила
его в руки Риммеля. Он дрожащими руками спрятал медальон в мешочек и
положил в карман туники.
- Я тебе очень благодарен, Бетака, - прошептал он, ощупывая кошелек
на поясе. - А теперь... теперь я могу расплатиться с тобой? Я по обычаю
принес пищу, но...
- А в кошельке у тебя золото?
- Да, - прошептал Риммель, отстегивая кошелек. - У меня немного
золота, но... - он положил кошелек на пол рядом с фонарем и боязливо
посмотрел на Бетаку.
Бетака глянула на кошелек, затем перевела взгляд на лицо Риммеля.
- Высыпь золото.
Риммель открыл кошелек и высыпал золото на пол. Монеты сыпались с
приятным золотым звоном, но Бетака не отрывала взгляда от лица Риммеля.
- Ну, так во что ты ценишь мою работу, магистр Риммель? - спросила
она.
Риммель облизнул губы, его глаза засверкали при виде внушительной
кучи золота. Затем, после короткой борьбы, он решительным жестом
пододвинул всю кучу к Бетаке. Старуха, обнажив гнилые зубы, улыбнулась, а
затем наклонилась и взяла из кучи шесть монет. Остальные она подтолкнула
обратно к Риммелю.
- Я... я не понимаю, - пробормотал он, - почему ты не берешь все?
- Я беру столько, сколько мне нужно, и не больше, - проскрипела
Бетака. - Я просто хотела узнать, как ты ценишь меня. Ты полностью
расплатишься со мной, если вспомнишь о старой Бетаке в своих молитвах.
Теперь, вспоминая прожитые годы, я понимаю, что нуждаюсь в милости небес
гораздо больше, чем в золоте.
- Я... я буду молиться за тебя, Бетака, - бормотал Риммель, собирая
золото в кошелек. - Но, может, я еще что-нибудь смогу сделать для тебя?
Бетака покачала головой.
- Приведи своих детей навестить меня, магистр Риммель. Ну, а теперь
иди. Ты получил, что хотел. И я тоже.
- Спасибо тебе, Бетака, - прошептал Риммель. Он поднялся на ноги, не
в силах поверить своему счастью. - Я буду молиться за тебя. - И направился
к выходу из пещеры.
Когда Риммель исчез во внешнем мире, старуха вздохнула и сгорбилась
над фонарем.
- Мой Даррел, - прошептала она, прижимая золотое кольцо к губам. - Я
все сделала. Я совершила колдовство, чтобы дать молодому человеку то, что
он хочет. Как ты думаешь, может, я зря колдовала против Дерини?
Она помолчала, как будто ожидая ответа, затем кивнула.
- Я знаю, мой милый. Я никогда еще не колдовала против этой расы. Но
колдовство должно сработать. Я уверена, что я вспомнила все слова
заклинания. А, впрочем, пока мы с тобой, все это не важно.
Уже совсем стемнело, когда Морган наконец дал сигнал к остановке: он
и Дункан скакали вперед с самого раннего утра и останавливались только
раз, чтобы напоить лошадей и перекусить на скорую руку.
Теперь они приблизились к горному перевалу Дендоур, за которым лежало
легендарное ущелье Гунури Пасс. В конце ущелья стояла часовня с гробницей
Святого Торина - южные ворота свободного священного города Джассы. Утром,
после ночного отдыха, Морган и Дункан поклонятся гробнице Святого Торина -
это необходимая процедура, чтобы получить разрешение пересечь широкое
озеро Джассы. И затем они должны вступить в священный город, куда ни одна
коронованная особа не рискнет войти без разрешения местных жителей, а
Морган должен войти никем не узнанный, войти и предстать перед курией
Гвинеда.
Морган с трудом различал во тьме развалины башен и стен. Он пустил
свою лошадь шагом, прикрывая глаза от заливавшего их хлещущего дождя. Он
внимательно смотрел по сторонам, но никого не обнаружил. Здесь они должны
спокойно остановиться на ночь в безопасности.
Морган высвободил ноги из стремян и вытянул их, откинувшись в седле.
Он дал возможность лошади самой выбирать себе путь в темноте. За ним ехал
Дункан, тихо ругавшийся, стоило его лошади соскользнуть с тропинки. За
Дунканом следовала вьючная лошадь. Она боязливо косилась на смутные тени
по сторонам тропинки, испуганно трясла головой при каждом подозрительном
звуке или движении во тьме. Люди и животные смертельно устали и промерзли
до костей после долгого и трудного путешествия.
- Ну, вот мы и добрались до места, - сказал Морган, когда они
приблизились к развалинам ворот. Глухой стук копыт лошадей по камням
горной тропы сменился чавканьем: они въезжали в древний двор по жидкой
грязи. Сверхъестественная тишина царила здесь, нарушаемая только
монотонным шумом дождя. Подавленный этой тишиной, Дункан подъехал к
Моргану и прошептал:
- Что это за место, Аларик?
Морган направил свою лошадь в разрушенные ворота и, проезжая их,
пригнув голову.
- Святой Неот. Перед Реставрацией здесь был знаменитый монастырь,
монахами в котором были только чистокровные Дерини. Во времена гонений
часовню монастыря осквернили, многих братьев убили прямо на ступеньках
алтаря. Местные жители избегают этих развалин. Брион и я выехали на битву
отсюда.
Морган направил свою лошадь в угол двора, над которым частично
сохранилась крыша и было относительно сухо. Привстав на стременах, он
тщательно проверил крепость сохранившихся балок.
- Да, некогда Святой Неот был в одном ряду с большим университетом в
Конкардине или школой Зарпаритов в Грекоте. Тогда была пора его расцвета,
тогда быть Дерини считалось почетным.
Он попробовал крепость последней балки и удовлетворенно хмыкнул.
- Пожалуй, здесь единственное место, где мы можем поспать.
Относительно сухо, и крыша на нас не обрушится.
Он спешился, внимательно осмотрелся, очевидно, узнавая знакомое
место. Через несколько минут Морган и Дункан расседлали коней и снесли
свои пожитки на сухое место к стене. Затем Морган отвел лошадей подальше в
развалины и оставил их там, дав корм. Дункан развел небольшой огонь у
стены и занялся приготовлением ужина. Морган подошел к огню, снял мокрый
плащ и перчатки, присел на корточки и протянул руки к огню.
- М-м-м... Мне кажется, что я никогда больше не согреюсь.
- Я думал, - копаясь в седельных сумках, сказал Дункан, - что нам
придется обойтись без костра. Все сучья сырые. Что это за комната?
- Я думаю, что здесь была трапезная, - Морган подкинул в огонь
несколько сухих щепок. - А там дальше - кухня, спальные комнаты для
братьев-монахов. С тех пор, как я был здесь в последний раз, все стало
гораздо хуже. Вероятно, суровые зимы ускорили процесс разрушения. - Он
потер руки и подышал на них. - А нельзя огонь развести посильнее?
Дункан хмыкнул и открыл бутыль с вином.
- Можно, если ты хочешь, чтобы вся Джасса знала о нашем прибытии. Я
боюсь, что и такой костер опасно разводить.
Морган засмеялся.
- Ну хорошо. Я тоже не хочу, чтобы нам перерезали горло как шпионам.
- Дункан разлил вино в бокалы, и Морган бросил в каждый из них по
раскаленному докрасна камушку, холодное вино моментально согрелось. Морган
задумчиво сказал:
- Я слышал, что жители Джассы теперь по-другому расправляются со
шпионами, и, особенно, с Дерини.
- Можешь мне не рассказывать, - возразил Дункан, вынимая камни из
бокалов и подавая один Моргану. - Пей, это остатки фианского вина.
Морган уселся рядом с огнем и со вздохом отпил из бокала. Приятное
тепло распространилось по всему его телу.
- Жаль, что в Джассе не пьют. Нет ничего лучше вина из Фианы,
крепкого и горячего, особенно, если ты замерз и устал.
- Когда-то давно мы с Брионом проезжали в этих горах. Вот и все. Я
внезапно вспомнил об этом.
- Да, я понимаю.
Натянув капюшон на голову, Морган медленно пошел в темноту и дождь.
Он думал о Брионе. Это место пробудило в нем воспоминания. Наконец он
обнаружил, что стоит под разрушенным потолком старой часовни и удивленно
осмотрелся: он вовсе не предполагал приходить именно сюда.
Когда-то это была большая часовня, и хотя теперь стены ее от пожаров
разрушились, хотя от огромных цветных окон не осталось и следа, здесь все
же ощущалась святость этого древнего строения. Даже безжалостные и
жестокие казни, которые вершились здесь над братьями-монахами Дерини, не
смогли уничтожить спокойствие и умиротворенность этого места. Для Моргана
эти развалины всегда были предметом почитания и поклонения.
Он посмотрел туда, где когда-то стоял алтарь, и вздрогнул, представив
темные пятна крови на его ступенях. Но бедные монахи Дерини были мертвы
уже двести лет, и кровь давно уже была смыта бесчисленными дождями,
которые обрушивались на эти святые места каждую осень и весну. Монахи,
посвятившие жизнь Святому Неоту, давно обрели вечный покой в загробном
царстве. Во всяком случае, так утверждают земные мифы и легенды.
Он повернулся и улыбнулся, увидев дверь, за которой была лестница на
часовую башню. Морган открыл дверь. Лестница была полуразрушена, но вполне
годилась для того, чтобы подняться по ней. Он пошел вверх, осторожно
нащупывая ногой ступени, сбрасывая вниз обломки, на которых он мог
поскользнуться. Когда он добрался до первой площадки, он подошел к окну,
закутался в плащ и сел.
Сколько же лет прошло с тех пор, подумал он, вглядываясь в темноту.
Десять? Двадцать?
Нет, вспомнил он, четырнадцать и несколько месяцев.
Он притянул колени к груди и стал вспоминать.
Была осень - октябрь. Он и Брион выехали из Корота рано утром на
прогулку, может быть, последнюю перед тем, как наступит зима. Был ясный
солнечный день, и Брион, как обычно, был в хорошем настроении. Он
предложил, чтобы Морган показал ему эти старые развалины. Молодой лорд
Дерини моментально согласился.
Морган был не просто слугой Бриона. Он утвердил себя полноправным его
помощником год назад после битвы с Марлуком. Ведь Моргану уже исполнилось
пятнадцать лет - по Гвинедским законам это зрелый возраст. Так что он стал
Дюком Корвином.
Он ехал рядом с Брионом на черной лошади, и на его плаще был вышит
зеленый грифон Корвина, а не алый лев Гвинеда. Лошади довольно зафыркали,
когда всадники бросили поводья и остановились у входа в старую часовню.
- Ну, давай посмотрим! - воскликнул Брион. Он направил своего белого
жеребца в дверной проем и заглянул внутрь. - Аларик, лестница на башню,
кажется, цела, пойдем, посмотрим.
Он отвел лошадь назад на несколько шагов и спрыгнул с седла. Затем он
закрепил поводья так, чтобы лошадь могла пастись, пока они осматривают
башню. Морган тоже спешился и пошел вслед за Брионом.
- Это, должно быть, в свое время было спокойным местом? - спросил
Брион, перепрыгивая через балку и пробираясь между обломками. - Сколько
людей жило здесь, как ты думаешь?
- Во всем монастыре? Три или четыре сотни, сэр. Конечно, вместе со
слугами и студентами. А вообще, здесь было около сотни монахов ордена.
