- Должен прямо сказать, - вслух (впервые с тех пор как проснулся)
произнес Авери, - это чертовски полезное устройство.
Услышав свой собственный голос, Авери даже поразился, какой он тонкий
и дрожащий. Кто бы ни находился по ту сторону металлической стены, он (или
они), похоже, здорово развлекаются за его счет. Он решил сделать все
возможное, чтобы развлечение стало взаимным.
Наклонившись, Авери набрал на машинке новый вопрос.
- Почему нельзя рубить дрова на траве двора?
Через мгновение он прочитал ответ:
- Уточните: какой именно двор вы имеете в виду?
Авери мрачно усмехнулся. Хорошо, когда противник начинает задавать
вопросы. Значит, инициатива, пусть совсем чуть-чуть, но перешла в его
руки.
- Тот, в котором трава, на которой лежат дрова.
- Уточните: о каких именно дровах идет речь!
- О тех, которые лежат во дворе, в котором трава.
Долгая пауза. Авери поудобнее уселся на кровати, до идиотизма
довольный собой. Пауза затягивалась. Похоже, что они (кто бы они ни были)
отнеслись к вопросу на полном серьезе и всерьез рассматривали возможность
ответа. Это уже кое-что говорило о них самих. Совсем немного, но кое-что.
Они, все те же загадочные они, не узнали обычной скороговорки. Не такое уж
великое открытие, но уже нечто.
Вот, наконец, и ответ:
- Данный вопрос не имеет ответа ввиду недостатка предоставленных
данных. Представляется, что ответ, если таковой и существует, никак не
связан с состоянием субъекта.
Авери решил, что одержал моральную победу. Они - мысленно он выделил
это слово курсивом - либо начисто лишены чувства юмора, либо просто не
слишком умны. Во всяком случае, теперь он чувствовал себя лучше.
- Субъект подавлен, - начал печатать он. - Субъект находится в
заключении. Он раздражен и озадачен. Ему скучно. Субъекту также хочется
есть и пить. Он полагает, что банда психов, в чьи руки он, вне всякого
сомнения, попал, могла бы приличия ради дать ему покушать и чего-нибудь
выпить.
- Уточните: В настоящий момент что вы предпочитаете: воду, алкоголь,
чай или кофе?
- В настоящий момент я предпочитаю, - отвечал Авери, - алкоголь -
если возможно, бренди, и побольше. И кофе.
На этом их диалог прервался. Авери сидел и смотрел на часы. Две
минуты ничего не происходило. А потом он услышал щелчок и, повернувшись,
увидел, как открылась прямоугольная панель в стене. Авери подошел поближе.
Перед ним на пластмассовом подносе стояли тарелочка куриного салата,
аппетитно украшенного свежими листьями зеленого салата, петрушки и
кусочками помидора, и миниатюрная бутылочка трехзвездного "Мартеля". А еще
- кофейник, полный ароматного кофе, крохотный кувшинчик сливок, вазочка с
сахарным песком, кофейная чашка с блюдцем и стаканчик для бренди. Ну и,
конечно, ложка, вилка и нож.
Взяв поднос, Авери отнес его на стол. Ниша в стене оставалась
открытой.
Повинуясь внезапному порыву, Авери быстро подошел к печатной машинке,
которая не была печатной машинкой, и набрал новое сообщение.
- Вы забыли хлеб с маслом.
- Уточните: сколько кусков хлеба?
- Один... Белый. Тонкий.
Отверстие в стене закрылось. Десять секунд спустя оно вновь
открылось.
В нише на маленькой тарелочке лежал кубик масла и хлеб. Один кусок.
Белый. Тонкий.
Авери сел за стол и принялся за еду. Салат оказался восхитительным,
цыпленок - нежным и необыкновенно вкусным. Авери решил, что смерть от
истощения ему не грозит.
За едой он пытался спокойно обдумать положение, в которое попал. Но
почему-то он никак не мог сосредоточиться. Его голова просто-напросто не
желала думать. Она прозрачно намекала: хватит неожиданностей. Пошли они к
черту! Все рано или поздно разрешится само собой.
Вот только разрешится ли? Он попал в положение, которое ни с какой
точки зрения нельзя было назвать нормальным. Только что, как ему казалось,
он гулял в парке Кенсингтона, а в следующий миг уже проснулся, где? В
супер-современном сумасшедшем доме? Или в тайном убежище рехнувшегося
миллионера?..
Авери был не просто сбит с толку. Он здорово сомневался в своей
способности догадаться, что к чему в этой странной реальности... а может,
сна во сне о комнате с металлическими стенами, о таинственной пишущей
машинке, о салате с куриным мясом и обо всем прочем.
Но понемногу что-то всплывало в его памяти, что-то о каком-то
кристалле... Горящем кристалле... Где-то, когда-то он видел маленький
кристаллик, горящий холодным светом... кристаллик с точкой ослепительного
ледяного огня в центре. Но, возможно, это тоже был всего лишь сон...
Отбросив бесплодные попытки связать воедино смутные воспоминания и
беспочвенные домыслы, Авери налег на бренди и кофе. Все рано или поздно
разрешится само собой. Должно разрешиться!
Бренди оказался неважнецким, а кофе, наоборот, очень даже ничего.
Допив чашку, Авери понял, что ему чего-то не хватает. Чего-то жизненно
важного. Ему хотелось курить.
Пошарив по карманам, он нашел свою зажигалку. Но сигарет не было. Тут
только он заметил, что кто-то снял с него подбитую мехом кожаную куртку, в
которой он гулял в парке. Авери оглядел комнату, которую уже начал
называть камерой, но куртки нигде не было.
Он подошел к пишущей машинке и набрал:
- Сигареты, пожалуйста.
Ответ не заставил себя долго ждать:
- В сундуке под кроватью есть запас сигарет.
Авери мысленно обругал себя за то, что первым делом не заглянул под
кровать.
Он вытащил сундук. Большой, совершенно новый и тяжелый - такой мог бы
купить какой-нибудь офицер или начинающий дипломат в магазине для
военнослужащих. На нем было шесть тяжелых медных застежек и замок - все
открыты. Авери приподнял крышку и заглянул внутрь. И обомлел.
Внутри лежало несколько рубашек с коротким рукавом, три пары
тренировочных штанов, пара штормовок - все с иголочки. А также пара старых
кожаных сандалий, которые Авери не мог не узнать, и две пары точно таких
же, только новых. А еще свитера, носки и аптечка - все опять-таки
новехонькое.
Авери уже ничему не удивлялся. Все это было просто-напросто
невозможно. Он вываливал вещи прямо на пол...
Рядом со своими туалетными принадлежностями он обнаружил несколько
пачек бритв и дюжину кусков мыла. Бок-о-бок с ними лежал легкий
проигрыватель (как выяснилось в дальнейшем, заводящийся вручную) и стопка
новеньких пластинок. Среди них: Бетховен (Пятая симфония и Пятый же
концерт для фортепьяно), Бах - Токката, фуги и концерт для двух
виолончелей, несколько вальсов, избранные мелодии из "Моя прекрасная
леди", несколько пластинок Шопена, симфония Нового Мира и запись песни
"Моя любовь как красная, красная роза" - песни, полной мучительных
воспоминаний, песни, принадлежавшей совсем другому миру - тому, который он
так недолго делил с Кристиной.
Авери бессильно глядел на пластинки. Кто-то, судя по всему, здорово
покопался в его голове - ведь это были все его самые любимые записи. В
аккуратной, заранее распланированной жизни Ричарда Авери каждой из них
отводилось свое место; каждая соответствовала какому-то настроению или
случаю.
На мгновение ему стало страшно. Тот, кто знал о нем такое... знал
слишком много. Его невидимые тюремщики, похоже, имели в запасе целую
колоду тузов.
Но Авери быстро понял, что его страх не только бесполезен, но и (по
крайней мере сейчас) просто-напросто неуместен. Пусть он пленник, но, судя
по всему, весьма привилегированный пленник. Однако: "откормим поросеночка
к празднику"... можно только, надеяться, что это не тот случай.
Кое-что, найденное им в сундуке, поразило Авери даже больше, чем
проигрыватель с пластинками. Он нашел свой старый бумажник, в котором
лежали несколько дорогих ему фотографий - Кристина, он сам в детстве и
моряком торгового флота во время Второй Мировой войны, выцветшая
фотография родителей. А еще - множество тюбиков с краской, палитра, кисти
и несколько холстов. Стопка романов в мягких обложках, пара старых
дневников, пачка бумаги и коробка карандашей.
И под всем этим - сигареты. Не пачка, не коробка. Нет. Почти пять
тысяч штук. Несколько слоев сигарет покрывало дно огромного чемодана. Ну
и, разумеется, это были его самые любимые сигареты!
Авери сел за стол, открыл пачку и нервно закурил. Он окинул взглядом
разбросанные по полу вещи. В этой комнате они выглядели, прямо скажем,
нелепо. То ли вещи, собранные неумехой для какого-нибудь дурацкого сафари,
то ли же необходимое для узника, чтобы тот не сошел с ума во время
длительного одиночного заключения.
Авери налил себе еще чашку кофе. Он сделал несколько глотков и тут
почувствовал, как странная, непреодолимая усталость ползет вверх по его
ногам, словно упорный альпинист, вознамерившийся во что бы то ни стало
покорить ледяной купол его мозга.
Сигарета показалась ему отвратительной. Он раздавил ее на тарелке,
зевнул и встал. Он собирался сложить вещи обратно в сундук - это, во
всяком случае, не даст ему уснуть.
Авери сделал два шага, еще раз зевнул и понял, что убирать вещи у
него просто нет сил. Невероятная усталость захлестнула его с головой.
Комната... камера... все поплыло у него перед глазами. Авери нутром
почуял, что ему очень и очень повезет, если он вообще сумеет добраться до
кровати.
Он-таки до нее добрался, но на последнем издыхании. Проваливаясь в
гулкий темный туннель забытья, Авери, как это ни странно, понял, что
вспомнил нечто важное. Но память об этом покинула его вместе с сознанием.
Авери был совершенно без сил. Выпавшие на его долю испытания вкупе с
только что перенесенной простудой до дна исчерпали запас его нервных сил.
И восстановить его можно было только сном.
3
Он проснулся с ощущением, что на самом деле и не просыпается вовсе, а
всего лишь вновь входит в странный сон во сне. Он спросил себя: "А каков
же исходный сон?" И сам себе ответил: "Прогулка по парку Кенсингтона,
Лондон, работа учителя в школе, долгие, бесцельно прожитые годы". Этот
сон, по крайней мере, был интересным. В нем присутствовал элемент абсурда,
который даже начинал ему нравиться.
Он встал и осмотрел свою камеру. Пока он спал, кто-то убрал со стола
остатки еды, упаковал вещи обратно в сундук, а сам сундук поставил под
кровать. Было всего одно отличие. Его туалетные принадлежности аккуратно
стояли около умывальника. Подумав, Авери решил, что умыться ему вовсе не
помешает.
Воспользовавшись туалетом, Авери разделся до пояса и как следует
обтерся горячей водой. А потом побрился. После этого он почувствовал, что
готов ко всему. Более или менее.
Открытая им пачка сигарет по-прежнему лежала на столе. Рядом с ней
появилась пепельница. Авери взял сигарету, зажег ее, затянулся. Он снова
начинал думать.
Но сколько он ни размышлял, ничего нового ему в голову так и не
пришло. Он чувствовал, что запутался. В конце концов Авери уселся за свою,
такую разговорчивую пишущую машинку. Может, здесь ему повезет больше.
- Вопрос: Сколько времени я здесь нахожусь?
- Ответ: Без комментариев.
- Вопрос: Кто вы такие, черт возьми?
- Ответ: Без комментариев.
- Утверждение: Я думаю, вы сумасшедшие.
- Ответ: Без комментариев.
- Утверждение: Я не верю, что вы вообще существуете.
- Ответ: Без комментариев. Для вас приготовлена серия вопросов, на
которые вы, как мы надеемся, дадите письменные ответы. Если вы это
сделаете, то получите вознаграждение.
