- Да, капитан.
- На этой планете отсутствует разумная жизнь, - сказал капитан Луз. -
Наши исследования свидетельствуют, что основополагающая теория верна.
- Так точно.
- С другой стороны, - продолжал капитан, - я не могу терять времени.
Но и не могу подвергать риску второй оставшийся зонд. От него все равно не
будет никакого толку. У нас уже и так есть все необходимые данные. Поэтому
пилотируемая высадка состоится согласно программе. Вы знаете точное место
расположения потерпевшего аварию зонда?
- Да.
- Отлично. Полагаю, нам надо будет приземлиться как можно ближе к
нему. В таких вещах должен быть порядок. Но будьте уверены, там нет
никаких привидений и вообще разумных форм жизни.
- Так точно.
- Да, еще одно. Вы ведь отвечаете за снабжение, не так ли?
- Да.
- В таком случае будьте любезны обеспечить членов посадочной партии
легким оружием.
7
Закоченевшее тело болело, но боль проясняла голову. Открыв глаза,
Кимри не мог понять, где находится. Он не помнил, что с ним произошло.
Вскоре, однако, он заметил, что лежит под брюхом небесного чудовища, и к
нему вернулись память и страх.
Он лежал некоторое время не двигаясь, надеясь, что зверь сочтет его
мертвым. Наверху все было тихо. За ним никто не следил. Он попробовал
шевельнуть рукой, наказания не последовало. Это придало ему уверенности.
Может быть, небесный зверь спит, или удар, нанесенный им Кимри, был
последним содроганием умирающего чудовища.
Кимри осторожно потянулся. Это причинило ему боль. На руках он
заметил следы ожогов, происхождение которых объяснить не мог.
Вскоре он почувствовал, что к нему возвращаются силы. Пора было
подумать о бегстве. Хотя существо и не двигалось, Кимри понимал, что в
этом загадочном теле могут еще таиться ужасные неожиданности. То что зверь
все еще стоял на своих могучих ногах, свидетельствовало, что он до сих пор
жив. Поэтому бежать предстояло изо всех сил.
Ему было жутко, но времени на раздумья не оставалось. Выбросив всякие
мысли из головы, он ринулся из-под брюха чудовища, но, не сделав и
нескольких шагов, свалился на землю от слабости. Кимри ожидал немедленной
смерти, но черный шар по-прежнему молчал, загадочный и неподвижный. Теперь
Кимри больше не сомневался - зверь умер.
Он встал. Чудовище все так же безмолвствовало. Победа досталась
Кимри! Он собственноручно одержал верх над зверем, во много раз сильнее и
больше его.
Сердце Кимри наполнилось радостью и гордостью. Он осмелел настолько,
что подошел к мертвому зверю и похлопал его по мощной ноге. Потом принялся
сочинять историю о своем подвиге, которую будет рассказывать в Ной
Лантисе. Ясно, что найдутся скептики, и на место сражения пошлют
специальную экспедицию. Кимри вообразил себя стоящим у тела поверженного
чудовища и принимающим восхищение толпы.
Внезапно глянув сквозь поредевший полог леса на небо, он с изумлением
увидел, что оно голубое. Дождь прекратился, низко над горизонтом стояло
утреннее солнце. Кимри не знал, сколько времени проспал. Наверное его сон
или беспамятство длилось целую ночь. Ему пришло в голову, что приступ
слабости, который только что свалил его, был вызван не страхом или болью,
а просто голодом. Мысль о еде заставила его действовать.
Неуверенными шагами он заковылял прочь от мертвого небесного зверя.
Поиски пищи не требовали ни долгого времени, ни больших усилий. Лес готов
был накормить любого. Ему не хотелось мяса, да и готовить его было бы не
на чем. Он принялся искать земляные груши, которые можно было есть сырыми,
но не нашел спелых, это было излюбленной пищей многих обитателей леса,
зато скоро он наткнулся на гнездо птицы-ножевика, в нем было три яйца.
Кимри утащил одно и поспешил удалиться прежде, чем самка вернется к
ненадолго оставленному гнезду. Кимри хорошо знал силу и злобу этих
гигантских птиц, которые не умели летать, но зато отлично бегали, а их
похожие на ножи клювы легко пробивали металлические доспехи.
Сам не понимая почему, Кимри притащил яйцо к небесному зверю.
Усевшись на корточки у края обожженного круга земли, он лезвием копья
срезал верхушку яйца и принялся завтракать. К счастью, яйцо было
относительно свежим и цыпленок в нем еще не зародился.
С аппетитом поглощая содержимое яйца, Кимри не упускал из вида и тела
поверженного чудовища. По мере того, как утихал голод, он начал
задумываться о случившемся. Во всем этом было много непонятного.
Несомненно, что небесный зверь был из рода, упоминаемого в писаниях,
поскольку никто в Ной Лантисе уже много поколений не помнил ничего
подобного. Более того, Кимри был убежден, что никто из живших когда-либо в
его городе не мог видеть подобного чудовища. Оно принадлежало к
доисторическим, легендарным временам, когда в невообразимо далеких странах
процветало множество городов.
Позже Кимри задумался и о самом звере. Больше всего, помимо прочего,
его изумляли две вещи. Во-первых, симметрия, которой обладало это странное
создание и которая так отличала его от всего живого. Человек, великий
умелец, вполне мог бы создать столь совершенную сферу и водрузить ее на
три ноги-опоры. Природа просто не способна была сотворить такое. Жрецы
говорили, что о форме печется человек, а природу волнует функция.
Неестественность зверя - вот что тревожило Кимри больше всего. И еще
загадка его кожи.
Кимри не сомневался, что шкура зверя была сделана из металла. Природе
металл был чужд здесь явно поработал человек. Но что это должен был быть
за могучий, всезнающий, всемогущий человек, который мог задумать и создать
такое чудовище, изрыгающее огонь и бороздящее небо? Что же это, в конце
концов, живое существо или всего лишь орудие творца? Машина?
Голова Кимри раскалывалась. Казалось, стая хлопающих крыльями бабочек
заполонила ее. Мысли трепетали и порхали, сливаясь и распадаясь. Лучше
оставить эти неразрешимые вопросы жрецам и мудрецам.
Они, наверное, смогут определить, кто создал это чудовище. А может
быть, оно действительно последнее из рода тех могучих и страшных
самозарождающихся птиц, которые когда-то растерзали города, лежавшие
далеко на востоке и западе? Может быть, оно разыскивало последний из
оставшихся городов, чтобы поживиться им, и ему, Кимри, было суждено
погубить зверя прежде, чем зверь смог погубить Ной Лантис.
Он улыбнулся. Такой подвиг заслуживал быть запечатленным на стене
главного храма. Кимри будут помнится пока существует город.
- Смилуйся, Готфред, - взмолился он, - сделай так, чтобы небесный
зверь и вправду оказался последним небесным зверем. И пусть я стану
великим героем в глазах моего народа.
Но в то же мгновенье он понял, что не следовало тревожить просьбами
Готфреда, ибо Готфред был богом-шутником, а его ужасная шутка еще не
кончилась.
Раздался страшный грохот, как будто расступились горы. Деревья
закачались, земля задрожала, нестерпимый рев пронзил воздух.
Кимри схватился за голову и тоже завыл, не в состоянии оторвать глаз
от вида небесного огня, падающего на землю подобно блистающим алмазам и
пышущего нестерпимым жаром.
Один раз он уже пережил все это, но сейчас, казалось, наступал конец
света. И даже смерть не могла избавить его от ужаса.
Теряя сознание, Кимри пытался зарыться в землю, извиваясь всем телом,
подобно полураздавленному червю.
8
Десантный катер приземлился удивительно близко от потерпевшего аварию
зонда, гораздо ближе, чем ожидал Рудлан. Вместе с Мирленой и тремя другими
членами экипажа он ждал в тесноте крошечного корабля, пока автоматические
системы замеряли уровень радиации и химический состав воздуха за бортом.
Мирлена была довольна собой. Корд Венгель слег с симптомами
загадочного заболевания, как она и предсказывала, и теперь проходил
лечение мощными дозами антибиотика, обладающего не только успокаивающим,
но и расслабляющим действием. Когда политический советник снова придет в
себя, он, несомненно, задумается над тем, почему эта странная болезнь
вывела его из строя в столь важный момент, когда он должен был занять
место руководителя десантной партии. Задумается он и над тем, почему
именно доктор Строза заменила его в составе экипажа десантного катера. Он
всегда сомневался в ее благонадежности.
Мирлена подумала, что займется этой проблемой, когда придет время.
Корд Венгель уже продемонстрировал, что представляет собой серьезную
угрозу психологической устойчивости всего экипажа. Мания преследования,
которой был одержим политический советник, действовала всем на нервы. Он
видел саботаж, ревизионизм и предательство там, где все было чисто. Его
присутствие вносило в отношения людей неуверенность и разногласия.
Она задумалась над мотивами собственного поведения. Избавившись от
Венгеля, что само по себе было довольно легко, Мирлена поставила себя в
положение судьи и исполнителя приговора. Это было не только неэтично, но и
психологически опасно. Стоило перейти тонкую грань, отделяющую несогласие
во взглядах от физического устранения, как становилось невозможным
определить, куда может завести эта дорога.
Так или иначе, она не могла больше позволить себе думать о Корде
Венгеле. Тревоге и неудовлетворенности собой было не место рядом с
восторгом, охватившим ее в момент посадки катера.
Она взглянула на своих товарищей и ощутила чувство единства с ними.
Еще на борту корабля, вращавшегося на стационарной орбите, капитан Луз
назвал экипаж посадочного катера командой гробокопателей. Что ж, возможно,
он прав. Но речь шла о могилах царей, о величайшем приключении в ее жизни,
и ради этого можно было решиться на многое.
Несмотря на знание истории, общее образование и политическую
подготовку, Мирлена именно так относилась к этой планете - могила древних
царей. Трагическая, заманчивая легенда, искаженная идеологией ванеизма, да
и просто ходом времени.
Но теперь легенда становилась былью, и она, Мирлена, была причастна к
этому. И очень скоро она ступит на поверхность загадочной планеты.
Она взглянула на серебристый скафандр, в который была облачена, и
подумала о том, как похож он на боевые доспехи тысячелетней давности,
применявшиеся в войнах на этой самой планете. Она и ее товарищи появятся
на мертвой планете как духи прошлого, живые среди смерти и разрушения.
Она посмотрела на своих спутников, размышляя, так ли не терпится им
поскорее выбраться через шлюз наружу, как и ей.
Майрон Мендерс, симпатичный и очень юный физик, внимательно следил за
работой анализаторов. Там Мбела, полный и седовласый, биолог по профессии,
припал к ручному перископу, и вне себя от возбуждения, громким голосом
первооткрывателя комментировал все, что видел за бортом. Впрочем, видел он
немного, поскольку жар и испарения влажного воздуха мешали наблюдениям.
Джол Кьюхерн, инженер и штурман, не обращал никакого внимания на величие
исторического момента. Он следил за показаниями падающей температуры
микрореактора и одновременно вычислял запас оставшегося топлива. Рудлан
Оверс, милый и нелепый человек, тоже был занят делом. Он находился на
связи с капитаном, диктуя ему сухим, невыразительным тоном информацию обо
всем, что происходило на борту. Впрочем, вскоре ему придется прервать
связь. Корабль выйдет из зоны приема через несколько минут, чтобы снова
оказаться над ними через полтора часа.
- Радиация и состав воздуха в пределах нормы, - объявил Майрон. -
