будет кстати, если, конечно, у меня получится. Целый век я его не
использовала. Произнеси я его неправильно, дозорный наверняка увидел бы меда
и поднял тревогу.
В конце концов, я рисковала только собственной жизнью.
Я настолько сосредоточилась, словно это было самым опасным вызовом
дьявольских сил, который я когда-либо совершала. Я проговорила его трижды,
на всякий случай, но и тогда не была уверена, получилось ли. По виду
часового определить это было трудно.
Зиндху и Нарайян все еще шептались.
- Идем, - сказала я и вернулась к границе освещенного кострами круга.
Кроме дозорного, никого поблизости не было.
Итак, пора проверить заклинание.
Я пошла прямо на часового.
Нарайян и Зиндху выругались оба и попытались окликнуть меня. Я жестом
остановила их. Стражник не мог видеть меня.
Он и вправду меня не видел.
Сердце мое часто-часто забилось, как тогда, когда я Вызывала лошадей. Я
дала знак Нарайяну и Зиндху, чтобы они оставались вне поля зрения часового.
Потом он может вспомнить тех, кого видел. А его непременно подвергнут
допросу. Нарайян и Зиндху проскользнули, как псы, им все еще не верилось,
что они невидимы. Им отчаянно хотелось узнать, что это такое я сделала и
как. И наверняка они не прочь научиться этому трюку. Но мои спутники не
произнесли вслух ни слова.
Я чуть-чуть отодвинула полог шатра и не увидела никого. Пространство
внутри разделяли небольшие перегородки. Я проскользнула в ту часть, которая,
видимо, служила приемной. Достаточно просторная, она была великолепно
обставлена - еще одно доказательство того, что Джа ценил собственный комфорт
выше благополучия своих солдат и безопасности родины.
Еще ребенком я усвоила одну истину: уважение и преданность людей можно
завоевать, если разделяешь с ними общие трудности.
Нарайян, глаза которого еще не вернулись на место от удивления, жестом
указал мне на "спальню", о которой он узнал от своих шпионов. Я кивнула.
Было очень поздно, и Джа наверняка спал. Кинжалом я отодвинула перегородку,
а Нарайян и Зиндху достали свои румели.
Я знала, что движения мои бесшумны. И уверена, что и мои товарищи
двигались столь же тихо. Но, когда мы вошли, Джа вскочил со своих подушек и
бросился между Нарайяном и Зиндху, раскидывая их в разные стороны. Затем он
кинулся на меня. В спальне горела лампа, так что он видел нас достаточно
хорошо, чтобы узнать.
Какой же он неисправимый идиот, этот Джахамара Джа. Он даже не закричал.
Все, что он сделал, - так это попытался улизнуть.
Рука моя дернулась в сторону желтого треугольника у талии, затем
взметнулась вверх и сделала бросок. Словно живой, мой румель змеей обвил его
шею. Я схватила свободный конец и, туго затянув петлю, обмотала тканью
запястья, ни на минуту не выпуская ее из рук.
Но, будь я одна, мне ничто бы не помогло - ни удача, ни интуиция, ни
судьба. Джа обладал огромной силой, он вполне мог бы вытащить меня наружу.
Или стряхнуть.
Но Нарайян и Зиндху схватили его за руки и повалили наземь. Дело сделала
бычья сила Зиндху, а Нарайян помогал ему заломить жрецу руки.
Упершись коленями в спину Джа, я старалась не дать ему возможности
дышать.
Чтобы окончательно задушить человека, требуется какое-то время. Движения
опытного душителя обычно столь быстры, что смерть наступает почти мгновенно.
Но мне пришлось держать румель довольно долго, пока Джа мучился. У меня
затекли плечи и руки, прежде чем он дернулся последний раз.
Нарайян освободил меня. Я дрожала от напряжения, ощущая нечто сходное
тому, что испытываешь после оргазма. Ничего подобного тому, что я только что
совершила, мне до сих пор делать не приходилось. Я сделала это собственными
руками, без всякого волшебства, без обычного оружия. Нарайян усмехнулся. Ему
это чувство было знакомо. И он, и Зиндху выглядели неестественно спокойными.
Зиндху прислушивался, пытаясь определить, не вызвали ли мы переполох. Мне
казалось, мы здорово шумели, особенно когда боролись, но, судя по всему,
волновалась я напрасно. Никто не явился. Никому не было до нас дела.
Зиндху бормотал какие-то заклинания. Нарайян на минуту задумался, затем
посмотрел на меня и снова ухмыльнулся. Кивнул головой.
Зиндху на четвереньках ползал среди того беспорядка, который мы устроили
у Джа. Очистив небольшое пространство, он еще раз осмотрел все вокруг. Пока
я наблюдала за Зиндху, пытаясь понять, что он такое затеял, Нарайян извлек
из-под темного облачения, которое он надел специально, странный предмет. На
конце этого инструмента было что-то вроде молотка и одновременно кайла, и
весило оно по меньшей мере фунта два. А может, и больше, если оно было
вылито из серебра и золота; очевидно, так и было. По крайней мере
складывалось такое впечатление. В его рукоятку из черного дерева, отделанную
слоновой костью, были вкраплены рубины. Отражая свет лампы, они сверкали,
словно капли свежей крови. Тихо и не очень методично Нарайян стал
постукивать им по земле.
Этот инструмент был явно не предназначен для этого. Уж я-то умею отличить
инструмент от предмета культа, даже если он мне незнаком.
Нарайян взрыхлил землю. Зиндху с помощью оловянной миски вычерпал землю и
высыпал ее на ковер, который он предусмотрительно перевернул, стараясь не
сорить вокруг. Я никак не могла взять в толк, что у них на уме. А они были
слишком заняты своим делом, чтобы тратить время на объяснения. И все время
они напевали что-то вроде литании. Что-то насчет предзнаменований и
пророчества ворон, то и дело упоминая Дщерь Ночи и еще кого-то.
Мне оставалось только наблюдать.
Время шло. На минуту я встревожилась, когда снаружи менялась охрана. Но
стражники обменялись лишь парой слов, и новый караул не заглянул в шатер.
Услышав глухой удар и сдавленный хруст, я повернулась посмотреть, чем заняты
мои товарищи.
Они вырыли яму. Почти три фута в глубину и не очень широкую. Для чего - я
не могла понять.
Они показали мне.
Повертев перед моими глазами своим инструментом, Нарайян стал дробить
молотком своего инструмента кости Джа. Точь-в-точь как тогда в ложбинке
делал это камнем Рам с телом убитого мной воина.
- Прошло довольно много времени с тех пор, как я делал это последний раз,
но навыка не утратил, - прошептал Нарайян.
Поразительно, но оказывается, можно, раздробив конечности и сложив их,
превратить тело огромного человека в малюсенький узелок.
Распоров напоследок живот Джа, они поместили "узелок" в яму. В довершение
Нарайян ткнул кайлом в череп мертвеца. Он вытер свой инструмент, и вместе
они закидали яму с останками Джа землей, а затем хорошенько ее утрамбовали.
Через полчаса не осталось никаких следов. Они положили ковры на место,
сложили оставшуюся грязь в узел и в первый раз за все это время взглянули на
меня. Мой безмятежный вид их явно удивил. Они ждали, что их действия вызовут
во мне ярость или отвращение. Или что-то вроде этого. Одним словом, какие-то
проявления женской слабости.
- Изуродованные трупы мне приходилось видеть и раньше.
Нарайян мотнул головой. Похоже, он был доволен. Трудно сказать.
- Нам предстоит еще выбраться отсюда. Факелы, горящие снаружи, указывали,
где находятся стражники. Они были на своих местах. И если мое заклинание
сработает опять, нам удастся уйти незамеченными.
По дороге к лагерю Нарайян и Зиндху разбросали грязь из шатра.
- Ваш румель сработал чисто, Госпожа, - заметил вдруг Нарайян и добавил
что-то еще речитативом, обращаясь к Зиндху. Тот нехотя кивнул.
- Зачем вы закопали его? - спросила я. - Ведь никто не узнает, что именно
с ним произошло. Я хотела, чтоб его смерть послужила уроком для других.
- Если бы мы оставили его как есть, определить убийц было бы легче
легкого. Косвенные намеки гораздо страшнее, чем факт. Лучше, если обвинения
в ваш адрес ограничатся сплетнями.
Может, они и правы.
- А зачем вы размозжили ему кости и вспороли живот?
- Чем меньше могила, тем труднее ее найти. А живот - чтоб не распух. Если
не вспороть, труп так может разбухнуть, что земля вздымается. Или лопается и
выделяет газ, и могилу легко найти по запаху. Особенно для шакалов - те
просто выкапывают покойников и разбрасывают повсюду куски мяса.
Практично. И, логично. И очевидно, потому что он объяснил предельно
четко. Никогда раньше мне не приходилось сталкиваться с проблемой, как и
куда следует прятать труп. Теперь я могла опереться на знания вполне
практичных и, несомненно, опытных убийц.
- В скором времени нам предстоит с вами разговор, Нарайян.
Он опять состряпал улыбку. Скажет он мне правду, как же.
Мы проскользнули в свой лагерь и разошлись. Спала я отлично. В снах не
было ощущения обреченности и отчаяния. В одном из них ко мне подошла
красивая смуглая женщина, которая прижала меня к себе и, гладя, хвалила меня
за то, что я такая умница. Я проснулась, чувствуя себя отдохнувшей и полной
энергии. Утро было прекрасным. И мир казался особенно ярким и разноцветным.
И мои упражнения в колдовстве прошли замечательно.
Глава 19
Бесследное исчезновение такого авторитетного жреца, как Джахамар Джа, -
хотя, с моей точки зрения, он был самым заурядным противником, которого я
воспринимала лишь как слабую карикатуру на мужчину, - потрясло множество
людей, населяющих местность у брода Гойи. Шепотом передавали друг другу, что
Джа строил козни против меня и Радиши, и именно это решило его судьбу. Я эти
сплетни не распространяла, Нарайян также отрицал свою причастность к ним.
Два дня спустя после того, как мы закопали Джа, абсолютно все были убеждены,
что его устранение - моих рук дело. Но никто не знал, как именно я с ним
расквиталась. Люди были напуганы.
Все это сильно повлияло на Ножа. У меня создалось впечатление, что он
решил, будто я прошла через некий обряд посвящения, и теперь он мог
полностью отдать себя моему делу. Я была довольна, хотя меня удивляло,
почему он столь люто ненавидит жрецов. Я велела Нарайяну распространить слух
о том, что мне все еще нужны люди, особенно умелые наездники. И в отряд
вступили еще двести шадаритов, а также около пятисот воинов, принимавших
участие в сражении при Дежагоре, хотя многие сделали это, желая получать
регулярное питание и занять устойчивое положение в иерархической системе.
Система каст в Таглиосе способствовала зависимости от иерархии. Из-за
повсеместного хаоса отсутствовали абсолютно все блага, которые подразумевает
общественная стабильность, зато появилась масса трудностей.
Я велела Нарайяну подумать о том, как можно расширить границы лагеря. Нам
становилось тесно. А Ножу я приказала выявить потенциальных командиров. Их
тоже требовалось все больше и больше.
Таглианцы не уставали удивлять меня. Хотя в основе своей их мышление
оставалось миролюбивым, они восхищались тем, с какой легкостью, не
задумываясь, я расправлялась со своими врагами. Чем больше было насилия, тем
больше восторга оно у них вызывало. Если, конечно, им самим ничего не
угрожало.
На третье утро после гибели Джа Радиша прислала за мной. Беседа наша была
краткой и не имела никаких последствий, однако после нее у меня появилась
уверенность, что Копченый был больше чем фокусником. Он достаточно ловко
сумел проникнуть сквозь завесу времени, чтобы убедиться в том, что
исчезновение Джа - моих рук дело. Он казался необычайно вымотанным. И Радишу
я впервые видела столь напуганной.
Она понимала, что ситуация выходит из-под ее контроля.
В ту ночь она, Копченый и несколько верных ей людей тайком перебрались
через Мейн и отправились на север. Лебедя и Махера она оставила в крепости,
чтобы никто не заметил ее отсутствия. Но напрасно она пыталась меня
