- Изгнать нужно только джелийцев. Ясно, что это убийство - их рук
дело. Геды должны гнать их всех - и, уж конечно, без сокровищ, - изрекла
женщина-воин.
- Но если мы ударим в ответ...
- Мы не станем убивать! Мы будем только защищать Делизию и то, что
принадлежит нам по праву. - Она вдруг полоснула взглядом по Эйрис. - А ты
что-нибудь имеешь против защиты личной собственности, стеклодув?
- Нет, но защищай свое добро сама, - отозвалась Эйрис и, повернувшись
спиной к женщине-солдату и к Ондар, начала подниматься по лестнице.
Закрыв дверь, она отгородилась от шума и криков, доносившихся снизу,
и нажала на оранжевый кружок. На полу в беспорядке валялись всевозможные
цилиндрики, медная проволока, чаши для еды, металлические пластины...
Эйрис на них даже не взглянула.
Как отреагируют геды на убийство сапожника? Кажется, они не делают
различий между делизийцами и джелийцами - тогда могут прогнать из Эр-Фроу
всех. А ей больше некуда идти.
Десятициклами Эйрис старалась подавить в себе отчаянную тоску по
Эмбри. Теперь эта тоска поглотила ее целиком. Она не сможет отправиться к
Эмбри, не сможет выжить в вельде - что же ей делать, если за изгнанием из
Делизии последует изгнание из Эр-Фроу?
Она могла бы остаться с Келоваром, но что будет, когда солдат узнает,
что ее выгнали из города, за который он готов так беззаветно сражаться? К
тому же ей не хотелось оставаться с Келоваром.
Эйрис прикоснулась к твердой поверхности двери. Совсем недавно она
видела, как этот металл по команде растаял, исчез, будто его никогда и не
было. Сумеют ли геды так же растворить в воздухе весь Эр-Фроу? Ее даже
передернуло от этой мысли, но после десятициклов, проведенных в Доме
Обучения, она уже знала: сумеют.
Если захотят.
Джехан весело насвистывала, возвращаясь с тренировочной площадки -
большой лесной опушки, расположенной между залом сестер-легионеров и
неясно вырисовывавшейся серой громадой Стены. Довольная, потная и грязная,
она направлялась к баням. Мышцы приятно ныли после по-настоящему
добросовестной тренировки. Джехан заслужила похвалу самой
главнокомандующей. И все же она еще недостаточно владела триболо - не так
хорошо, как хотелось бы.
Но обязательно этого добьется и станет первой среди
сестер-легионеров. И будет упражняться с Талот, пока подруга не станет
таким же опытным бойцом, как и она. И уже через десятицикл Дахару не
удастся послать мячи дальше.
Трехглазые чудища в конце концов оказались достойными доверия. Вот бы
посмотреть, как лысый сероватый гед справится с триболо. Джехан
улыбнулась. Надо будет обсудить все это с Талот, когда она сменится с
поста.
В банях никого не было. Девушка разделась и нырнула в искусственную
заводь с берегами из врофа. Теплая вода поступала сюда из какой-то
подземной реки. А может быть, геды просто создали эту реку? Впрочем, какая
разница? Бани - полезное изобретение, и этот безумный Эр-Фроу превзошел
все ожидания. Она с нежностью посмотрела на триболо, лежавшее на краю
бассейна.
Интересно, почему Джела не изобрела эту штуку? В отличие от других
подарков гедов, она не так уж сложна. Три мяча из какого-то тяжелого
металла - один полегче и два потяжелее, связанные вместе кожаными
ремешками, - как утверждали геды, ремни должны быть строго определенной
длины - вот и все. Мячи, конечно, поражали врага хуже арбалета, зато
позволяли воину вступить в бой, не выдавая своего убежища. Когда Джехан в
первый раз взяла в руки триболо, ей показалось, будто оно - ее
продолжение. Бросает она точнее, чем кто-либо другой, уступая только
Дахару, но обязательно превзойдет и его, потому что тренируется упорнее.
Дахар... Он оставался для нее загадкой. Лейтенант обращался к геду
неизменно вежливо, внимательно прислушивался к его болтовне и даже
манипулировал предметами, которые продолжали появляться на столах.
Вежливость - это естественно, это обязанность старшего по званию
легионера. Но как Дахару удавалось не терять интереса на занятиях, как
будто все, что говорилось, для него действительно важно, и в то же время
следить за этими подонками в другом конце комнаты? Один или два раза ей
даже показалось, что он почти забыл о присутствии в зале делизийских
солдат... Нет, ей это, конечно же, пригрезилось. Он - лейтенант
главнокомандующей. И все же Дахар забавлялся игрушками гедов с явным
интересом, а глаза у него были... черт его знает, какие они были...
Высокое положение обязывает к соответствующему поведению. Он силен и смел.
Дахар одолеет любого легионера на тренировочном дворе; он уже делал это. И
она, Джехан, не собирается портить себе настроение всякими глупыми
домыслами.
Лениво плескаясь в теплой воде - по правде сказать, некоторые
изобретения гедов бесподобны, - девушка улыбнулась Талот, которая,
сменившись с поста, тоже пришла в бани.
Но Талот не улыбнулась в ответ, а, нахмурившись, сообщила:
- Сапожник убит.
- Сапожник? Какой сапожник?
- Из нашего зала. Делизиец. Толстый, глупый, со сломанным носом - ну,
ты его помнишь. Он хвастал на занятиях, что заточил цилиндр гедов.
- Да, я его видела. Он сделал шило. - Джехан подумала, что Дахар
проглядел этот цилиндр. - Его можно было использовать для изготовления
оружия.
- Да. Делизийцы нашли его тело. Стрела попала в шею.
- Наша?
- Неизвестно. Ее выдернули.
В памяти Джехан мелькнул делизиец из вельда - тот мерзавец, что хотел
изнасиловать Эйрис. Выдернуть стрелу, не оставив в ране наконечника, не
так-то просто. Надо уметь повернуть ее правильно.
- Стрела не сломалась, - продолжала Талот. - Это кто-то опытный.
Делизийцы вопят, что этот паршивый кридог убит нашим легионером.
- Возможно, - холодно произнесла Джехан.
- Нет. Белазир связала нас двумя законами гедов. Воин не нарушит
клятвы.
Джехан отвела глаза. Талот вдруг зарделась и тоже отвернулась.
Наступила тягостная тишина. Наконец Джехан проговорила:
- Ты права... Это клятва бойца. Может, сапожника убил делизийский
солдат? Они не защищают своих граждан, а режут их. Проститутки и трусы.
- Мог быть и делизиец. Говорят, что тело нашли внутри линии их
собственных постов.
- Это ничего не доказывает, - усмехнулась Джехан. - Неужели сквозь их
посты так трудно пробраться?
- Не знаю, - серьезно ответила Талот. - Я никогда не пыталась.
По правде сказать, Джехан тоже. Но кто не знает, что делизийские
посты прогнили и состоят из одних дыр. Ходили слухи, будто солдаты
подкупают друг друга, лишь бы не стоять в карауле. Тьфу!
Она выбралась из бассейна.
- Я иду обедать. А ты?
- Нет, и ты не успеешь. Дахар приглашает всех свободных легионеров
через десять минут. С тех пор, как услышали об убийстве, он не отходит от
Белазир.
Так вот почему Белазир вызвали с тренировочного двора! Возможно, если
делизийцам взбредет в голову обвинить в этом убийстве Джелу, а не одного
из своих негодяев, придется удвоить караулы. Подумав, Джехан согласилась с
Талот: убийца не легионер. Белазир связала их всех законами гедов, и ни
один легионер не пошел бы на преступление в стенах Эр-Фроу.
Кровь взыграла в Джехан. Если делизийцы нападут... для нее с Талот
это будет боевое крещение. Во время последней войны их не взяли - они были
слишком молоды, но теперь-то они покажут, на что способны! Джехан
отряхнулась, подобрала рубашку, триболо, улыбнулась Талот и снова
принялась насвистывать.
Дахар смотрел, как Белазир играет мускулами плечевого пояса: быстрый
рывок вперед, откат назад. Лейтенант почувствовал, что она заметила его
взгляд - носогубные складки стали резче. Ей не хочется, чтобы он
догадался, как она устала. Белазир вообще не любит признаваться в своих
слабостях. Он подтянулся, расправил плечи и сказал:
- Ничего особенного. Никаких новых сведений о смерти делизийца. Один
из братьев-легионеров пропустил заступление на пост во вторую смену.
- Ты с ним разобрался?
- Да, я нашел ему замену. Воин в течение десятицикла не будет стоять
в карауле.
- Имя?
- Фастауд. Третий зал.
- Знаю его. Слизняк. В Джеле его даже не подпустили бы к легиону.
Возможно, его даже выгнали оттуда.
- Нет, - возразил Дахар. Белазир заинтересовала его. Она была слишком
стара, чтобы командовать легионами сестер, в Джеле ей давно пришлось бы
стать матерью-легионером, пока она еще годилась для этого. Как он
догадывался, ей претила сама мысль об этом - то ли от того, что она не
выносила бездействия, то ли оттого, что ненавидела беременность. Во всяком
случае, она пришла в Эр-Фроу, где неожиданно стала главнокомандующей.
Проницательная, беспристрастная, сдержанная, Белазир оказалась
замечательным командиром. В расстановке постов или при подготовке
кадрового состава не забывала ни одной, даже самой незначительной, детали.
Дахару это нравилось.
Когда Белазир изредка бросала взгляд на двойную спираль на его плече,
он думал, что она лучше, чем другие, понимает, почему он ее носит и какой
ценой заслужил это отличие. Хотя, может быть, он ошибался. За дверью, в
сумраке коридора, терпеливо дожидалась сестра-легионер - любовница
Белазир. Дахар отметил, что, когда он проходил мимо, она посмотрела на
него неприязненно. Неужели Белазир тоже относится к нему враждебно?
- Фастауд хуже других, - продолжала командующая. - Да и без него
здесь хватает никуда не годных вояк. Слишком молоды, недисциплинированны
или плохо тренированы. Чувствуется их чужеземное происхождение. В Джеле из
них бы сделали настоящих бойцов.
- Наверное, командующей неизвестно, - спокойно проговорил Дахар, -
что я тоже чужеземец.
- Ты?
- Да, я из Анлы.
- Не знала, - Белазир с любопытством посмотрела на лейтенанта. - Ты
похож на настоящего джелийца, на командира легиона...
- А не красно-синего, - закончил за нее лейтенант.
Белазир мельком глянула на его плечо. Дахар, внимательно наблюдавший
за главнокомандующей, уловил легкую неприязнь и вежливую попытку эту
неприязнь скрыть. Неприязнь была ему знакома, а вот вежливость встречалась
редко, особенно среди воинов Эр-Фроу. Им не нравилось, что первый
лейтенант носит на плече двойную спираль. Никто не отваживался роптать
открыто, да и случая не было. Дахар, во всяком случае внешне, с
безразличием относился к тому, что о нем думают.
- Ты родился в Анле? - переспросила Белазир.
- Нет. Моя мать командовала там легионом.
Командующая не стала задавать вопросов, которые на ее месте
интересовали бы любого другого: "Тогда почему такой сильный и опытный
легионер, как ты, связался с красно-синими? А правда, что ты вскрываешь
тела легионеров, которых не можешь вылечить, а потом сжигаешь их бесславно
изуродованные трупы? И ты не гнушаешься черной магии? Неужели жрецы и
впрямь пьют человеческую кровь?"
Главнокомандующая не спросила об этом, и уважение Дахара возросло.
Она не потребовала объяснений, которые все равно не смогла бы понять, не
засыпала наивными вопросами и презрительными насмешками, которые ему
приходилось слышать сызмальства: "Конечно, только настоящие бойцы имеют
право касаться раненого легионера. Этим не должны заниматься горожане. Но
ни один легионер, помогающий больным и раненым, ни один легионер, давший
обет облегчать боль, не может сражаться с той же яростью, как тот, кто ее
только причиняет. Где-нибудь да и проявится мягкость, расслабляющая
