удар по империи. Первыми напали немедийцы, затем котхийцы. Кормат поспешил
на соединение с Фаррадом, но был разбит немедийским войском у Гальпарана.
Ополчение пойнтайнцев преградило путь котхийской армии, но предательски
лишенное захваченного в плен предводителя потерпело поражение. В той битве
я попал в плен.
- Проклятье! - выругался король. - Сопливый щенок! Ему мало было тех
привилегий, которыми он пользовался по моему приказу. Дворец в Танасуле,
целый гарем наложниц, свое десятитысячное войско на границе с Немедией.
Вместо того, чтобы кусок за куском присоединять эту страну к империи, он
обратился к ней за помощью в борьбе против братьев. Мне надо срочно
вернуться в Аквилонию!
- Именно по этому поводу я и хотел переговорить с вашим величеством.
- Что ты можешь сделать, э... - Конан замялся.
- Тенанс. Мое имя Тенанс. В этом проклятом городе много мужчин и всех
их ожидает мучительная смерть. Отважные люди решили поднять восстание
против владычества амазонок. Мы подожжем дома, где они живут...
- А дальше? - перебил юношу Конан.
Тенанс замялся.
- Попытаемся овладеть оружием, а если не удастся, убежим в сельву.
- Где вас тут же прикончат амазонки или дикие звери. Нет, бежать это
не выход.
- Тогда будем драться! - горячо воскликнул аквилонец.
- Это мне больше по нраву. Но сколько вас?
- Человек триста наберется.
Конан потер ладонью лоб, что-то прикидывая в уме.
- Это капля в море. К тому же у вас нет оружия. Амазонки вас
перебьют. Хотя с другой стороны можно рассчитывать, что восстание
поддержит все мужское население Амазона. За исключением, конечно, деров...
- Они не мужчины! - яростно пробормотал Тенанс, как и все прочие
невольники испытывавший сильную неприязнь к жестоким кастратам.
- Это верно, - согласился Конан. - Поэтому они будут на стороне
амазонок. А значит нам придется сражаться с пятью тысячами женщин и деров.
Все отлично вооруженные и обученные воевать. А на нашей стороне будет лишь
огромная масса безоружных запуганных мужчин, думающих не о том, чтобы
умереть достойно, а лишь чтобы хоть чуть продлить свою жалкую никчемную
жизнь. Итог этой борьбы вполне очевиден.
- Значит, вы отказываетесь возглавить восстание? - в голосе юноши
слышалось разочарование.
- Ни в коем случае. Я думаю, что нужно сделать для того, чтобы оно
было успешным. И у меня, кажется, есть кое-какие соображения на этот счет.
Ты можешь завтра ночью придти в мою комнату?
Тенанс на мгновение заколебался, затем ответил:
- Это непросто, но я попытаюсь.
Конан понимал, что юноша подвергает себя серьезной опасности. Но он
не имел права на жалость. Ибо ставкой в игре, которую они начинали, была
жизнь тысяч.
- Я жду тебя завтра в это же время. Если получится, я познакомлю тебя
с человеком, который нам поможет. А теперь прощай!
- Прощай, мой король! - Тенанс припал губами к запястью Конана.
Киммериец нетерпеливо освободил руку и отправился в свою комнату.
Однако осуществить этот замысел и свести Тенанса с Опонтой ему не
удалось. Вмешался случай.
На рассвете триста амазонок во главе с самой царицей отправились на
поиски Армиссы. Конан и Кхар Уба стояли на башне и смотрели вслед
удаляющемуся отряду.
- Странно, если она погибла на охоте, - заметил Кхар Уба. - Кошки в
этих лесах прежде не нападали на людей.
Он внимательно посмотрел на Конана, желая определить как тот
отреагирует на его слова. Но киммериец оставался бесстрастен. Он уже не
раз имел возможность убедиться, что Кхар Убе не стоит доверять абсолютно
ни в чем. Конан намеревался в этот день пройтись по городу с тем, чтобы
точно запомнить расположение постов деров, а также разведать наиболее
удобные подступы к блокдомам. Кроме того, он хотел увидеться с Опонтой.
Девушка похоже попала под подозрение. Во всяком случае Сомрис не взяла ее
с собой, как это бывало прежде. Киммериец хотел успокоить возлюбленную и
заодно сообщить ей о ночном разговоре с аквилонцем.
Но проклятый Кхар Уба вероятно был приставлен царицей шпионить за ним
и куда бы ни пошел в этот день Конан, жрец тащился за ним по пятам,
пытаясь втянуть киммерийца в бесконечные разговоры. В конце концов
обозленный Конан стал подумывать о том не стукнуть ли ему надоедливого
жреца кулаком по лысой голове, но внезапно его осенила весьма здравая
мысль.
- Почтенный Кхар Уба, - начал Конан, повергнув этим обращением
колдуна в замешательство, - одна из кларин случайно обмолвилась мне о том,
что в царской сокровищнице хранятся доспехи бога Ульмвана и что эти
доспехи обладают поистине волшебными качествами. Мне как воину было бы
очень интересно взглянуть на них.
Видя, что жрец колеблется, Конан добавил:
- Или это невозможно? Может быть Кхар Убе запрещено входить в
сокровищницу без ведома женщин?
Жрец, который уже собирался спросить имя кларины, открывшей Конану
эту тайну, оскорбился.
- Кхар Уба пользуется полным доверием царицы Сомрис, - ответил он,
высокомерно вскинув голову. - Я выполню твою просьбу и покажу тебе доспехи
великого Ульмвана.
С этими словами жрец повел Конана в левое крыло дворца,
оканчивающееся высокой четырехугольной башней. По узкой винтовой лестнице
они поднялись на самый верх. Здесь стояли на страже две амазонки. Кхар Уба
слегка склонил перед ними голову.
- По повелению царицы.
Девушки не прекословя сняли массивный запор и распахнули заскрипевшую
ржавыми петлями дверь.
Конан и его спутник вошли внутрь. В хранилище царил полумрак. Свет
двумя узкими потоками вливался сквозь зарешеченные окна и расползался по
наполненной пылью и драгоценным хламом комнате.
Пока Кхар Уба притворял за собой дверь Конан быстро осмотрел одну из
решеток и удовлетворенно усмехнулся. При желании он мог одним ударом
выбить прогнившие у пазов прутья внутрь, а значит проникнуть в башню не
составляло никакого труда.
Тем временем жрец подошел к одной из стен, сплошь увешанной оружием.
Посередине стены висел черного цвета доспех, представлявший собой сплошной
литой панцирь, без единого шва соединенный с шлемом. Доспех был сделан из
какого-то диковинного, неизвестного в гиборийском мире материала. Когда
Кхар Уба снял его со стены и передал киммерийцу, тот смог воочию убедиться
в этом. Броня была почти невесома и очень тонка. Конан презрительно
поморщился. Жрец ожидал подобной реакции. Он велел Конану поставить доспех
на пол, снял со стены массивный бронзовый меч и размахнувшись обрушил его
вниз. Клинок с жалобным звоном отлетел от матовой поверхности, не оставив
на ней даже царапины. Зато на лезвии меча появилась здоровенная зазубрина.
Конан присвистнул. Кхар Уба удовлетворенно улыбнулся, наблюдая как
презрительное выражение на лице короля уступает место восхищению.
- Я пока еще не смог найти оружие, подобное оставить хотя бы вмятину
на этом панцире. Но подобное оружие наверняка существовало. Если
присмотреться, на груди и спине можно заметить множество мелких трещинок.
Это следы от ударов, почти уничтоженные временем.
- А почему царица не носит этот великолепный доспех? - прикидываясь
незнающим спросил Конан.
Кхар Уба замялся и в конце концов решил соврать.
- Она находит неприличным для смертной женщины облачаться в доспехи
бога.
- Я полагал, что царица не простая смертная. Впрочем, если она
стесняется, я могу примерить доспех на себя.
- Ты забываешься, варвар! - воскликнул Кхар Уба. - Хотя, можешь
попробовать. Но бьюсь о заклад, тебе не разгадать тайну этой брони,
которая известна лишь всемогущим богам и их жрецам.
Конан ничего не ответил. Он повертел доспех в руках, но не нашел ни
единой защелки, которая должна была разделить латы на две половины и
отстегнуть шлем. Повозившись еще немного, он с озадаченным видом вернул
доспех торжествующему жрецу.
Кхар Уба был очень доволен его неудачей. Повесив доспех на место он
подал Конану меч. Но как ни напрягал киммериец свои могучие мускулы, он не
смог вытащить клинок из окрашенных в оранжевый цвет ножен.
Улыбаясь жрец принял от Конана меч Ульмвана и повесил его на стену
рядом с доспехами.
- Здесь немало сокровищ, варвар. - Кхар Уба обвел вокруг себя рукой.
Но ни одно из них не может сравниться с волшебным оружием бога Ульмвана.
Тот, кто раскроет его тайну, станет непобедимым воином.
Киммериец усмехнулся. Уж не ему ли, одержавшему верх в тысячах
схваток и поединков, знать, что не оружие, а доблесть, сила и оттачиваемое
годами умение способны сделать бойца непобедимым. Но Конан не снизошел до
ответа, а лишь повинуясь старой воровской привычке незаметно сунул за пояс
огромный сверкающий сапфир, равного которому не было в его королевской
сокровищнице. Сопровождаемый разглагольствующим жрецом он направился к
выходу. Но не успели они сделать и двух шагов как дверь распахнулась и на
пороге появилась взволнованная Опонта.
- В чем дело?! - воскликнул Конан, заметив, что девушка держит в руке
окровавленный меч.
- Боги! - крикнула амазонка. - Царица родила сына!
- И что же? - ничего не понимая спросил киммериец.
- А то, мой дорогой король, - пропел из-за его спины голосок жреца, -
что согласно законам Амазонии мужчина, от которого царица родила сына,
должен быть немедленно умерщвлен. Вместе со своим отпрыском. Прощай,
варвар из Киммерии!
И тогда Конан громко расхохотался. Отшвырнув в сторону изумленного
столь неожиданной реакцией жреца, он сорвал со стены доспех Ульмвана.
Тоненько щелкнул не потерявший за многие столетия силу потайной запор и в
руках короля оказался покатый с матовым забралом шлем. Уверенно, словно
провел в нем всю свою жизнь, Конан надел шлем на голову. Еще два щелчка и
мощный торс короля был облачен в доспех. Оправившийся от растерянности
жрец кинулся было к волшебному мечу, но Конан ударом кулака бросил его на
плиты пола. Он взял в руки меч, подставил его свету и яркие всполохи
заиграли на освобожденном от оболочки металле. В довершение всего король
поднял стоявший у стены щит с бронзовым леопардом посередине.
Таким он и предстал перед ворвавшимися в сокровищницу амазонками. То
были кларины, посланные схватить Конана. Увидев, что он облачен в доспехи
Ульмвана, они поняли, что не смогут взять короля живым и вскинули луки. Но
Конан действовал куда быстрее их. Гигантское тело киммерийца взвилось в
воздух. Спустя миг он уже находился в толпе обезумевших от ужаса
воительниц, со страшной размеренностью поднимая и опуская меч. Ему прежде
никогда не приходилось убивать в бою женщин, но сейчас он делал это с
удовольствием.
Вскоре все было кончено. На полу в лужах крови распластались
двенадцать амазонок, уцелевшие с криком бежали прочь из башни. Конан и
Опонта последовали за ними, не забыв запереть в сокровищнице лежащего без
сознания Кхар Убу.
Едва амазонки узнали, что киммерийцу каким-то образом удалось
овладеть оружием бога Ульмвана, как среди них началась паника.
Воспользовавшись этим, Конан и его спутница беспрепятственно покинули
дворец. Около конюшни их ждали несколько подруг Опонты, решивших
присоединиться к бунту.
Одна из них подбежала к королю и склонила голову, признавая его
превосходство.
- Говори! - велел Конан.
- В городе начались волнения среди ферулов. Огромная толпа
вооруженных чем попало мужчин пытается взять штурмом блокдом в восточной
сфере.
- Отлично! Присоединимся к ним. - Конан легко вспрыгнул на коня, но в
