дяя к стенке.
Я уже испытывал к своему противнику настоящую ненависть. Это не чело-
век! Человеку свойственны хоть какие-то чувства, нет, это вурдалак, да к
тому же еще наделенный властью.
Однажды Камский арестовал женщину, и милиционер спросил его, можно ли
уже вызывать машину, чтобы доставить ее в КПЗ.
"Не надо, - к его удивлению, ответил зампрокурора и велел привести в
прокуратуру детей этой женщины. Чтобы разыграть жуткий, разрывающий
сердце матери спектакль.
По улицам шла арестованная, впереди - милиционер, позади - милицио-
нер, а за этой троицей с плачем бежали дети, десяти и двенадцати лет.
Надо ли говорить, что эту сцену они не забудут никогда в жизни?
А из окна своего кабинета холодными светлыми глазами смотрел на них
высокий лысый человек. Он знал, что теперь, когда арестованная сломлена,
выбьет из нее любые необходимые ему показания. Он был опытный юрист с
большим стажем работы. И хорошо разбирался в человеческой психологии.
Суд приговорил Камского к расстрелу. Но снова в действие пришли некие
тайные пружины, и Верховный Совет заменил высшую меру на двадцать лет
особого режима, потом их сократили до пятнадцати, потом еще раз. По име-
ющимся данным, он сейчас живет и здравствует в Ростове-на-Дону и даже,
говорят, получает пенсию.
НЕУЛОВИМЫЙ СOСO
Недавно сотрудниками МУРа разоблачена банда, на протяжении нескольких
лет действовавшая в Москве. На ее счету - захваты заложников, рэкет,
убийства. Бандиты так долго оставались безнаказанными, потому что их
жертвы... никогда не обращались за помощью в милицию. А возглавлял банду
человек, которого одно время называли национальным героем Грузии, - быв-
ший начальник военной полиции Сoсo Ахалая. Его звезда взошла в начале
грузино-абхазской войны, когда Сoсo организовал так называемую военную
полицию и главным его занятием стали грабежи и мародерство. Ближайший
помощник Ахалая в это время - сын высокопоставленного работника Прокура-
туры Грузии Тенгиз Пачкория. К концу войны Ахалая понял, что дело бли-
зится к аресту, и сбежал из республики. В 1994 году большая часть его
отряда уже проживала в Москве, вложив награбленное в квартиры и
собственные коммерческие предприятия.
Как ни странно, первые акции Сoсo организовал именно против своих.
Его бывший соратник Г. проживал в гостинице "Академическая". За 60 тысяч
долларов он купил изготовленный по спецзаказу "мерседес". Об этом стало
известно Ахалая. Банда захватила Г., и после жестоких избиений и пыток
он согласился отдать уникальную машину. Еще двое бывших полицейских, Ч.
и А., стали владельцами кафе в престижном столичном отеле. Их тоже похи-
тили, принудив расстаться с крупной суммой в долларах. Всего в этот пе-
риод группировка Сoсo совершила больше десяти налетов.
Состав банды был весьма разнороден. Бывшие и действующие сотрудники
грузинской полиции, столичные криминальные авторитеты, бывший вор в за-
коне Сoсo Саная по кличке Малыш, "разжалованный" уголовниками за связь с
полицией, и даже экс-танцор Сухумского ансамбля песни и пляски Тимур
Чергадзе.
Продолжая "абхазскую войну" на улицах Москвы, в 1995 году Ахалая ре-
шил придать деятельности своей группировки "патриотическую" направлен-
ность. Его боевики начали поиск и отлов абхазцев, поддерживавших Ардзин-
бу.
Первым в их поле зрения попал сухумец, а ныне московский предпринима-
тель Тимур Ш. Он был похищен у своего офиса в самом центре Москвы. В ак-
ции, как и прежде, участвовали сотрудники милиции в форме - это стало
своего рода "визиткой" банды. Целый месяц Ш. держали в квартире гене-
ральского дома на Фрунзенской набережной, требуя выкуп в 500 тысяч дол-
ларов. Ш. не был новичком в криминально-коммерческом мире столицы. Его
прикрывали известный московский бандит и рэкетир Мансур Шелковников (в
конце 1995 года он был застрелен при задержании сотрудниками РУОПа) и
двое воров в законе - выходцев из Сухуми. В результате переговоров Ш.
освободили, однако Пачкория заявил: "Мне эти крыши по фигу, 100 тыщ бак-
сов принесешь мне лично". Ш. подчинился, но обиды не простил. И вскоре
после этого в квартире, которую снимал Пачкория, был застрелен его двою-
родный брат: киллер просто ошибся. Напуганный Пачкория немедленно сменил
свой шикарный синий "БМВ-750" на скромную серую "Таврию", а в подъезд
собственного дома входил теперь исключительно в бронежилете.
В феврале 1996 года Ахалая организовал, а Пачкория вместе с Чергадзе
и действующими сотрудниками полиции Грузии совершили похищение граждани-
на Л., бывшего сухумца, имеющего в центре Москвы три квартиры и
собственное прибыльное дело. Среди бела дня его схватили на Тверской,
затолкали в машину и увезли. За освобождение потребовали уже миллион
долларов. Сумма эта показалась родственникам жертвы запредельной. И жена
Л. обратилась к Ардзинбе за советом: может быть, стоит обратиться в ми-
лицию? Тот подтвердил: да, стоит. Сотрудники РУОПа за несколько часов
вычислили квартиру, где держали заложника, и взяли бандитов. Но ни Аха-
лая, ни Пачкория, ни Чергадзе задержать тогда не удалось. В руки руопов-
цев попали только полицейские Грузии, сторожившие пленника.
На протяжении всей этой необъявленной войны на улицах Москвы звучали
выстрелы и лилась кровь. Так, в августе 1994 года при захвате заложников
в перестрелке погиб тринадцатилетний мальчик. Месяцем раньше в квартире
на Кантемировской улице застрелен бывший сухумец, коммерсант Азадьян. До
сих пор это преступление осталось нераскрытым. Совершено покушение на
предпринимателя Ланцмана, который имел общие интересы с сухумским вором
в законе. Ланцман был ранен. Перепуганный насмерть, он сбежал из больни-
цы и скрывается.
В подъезде своего дома после короткого выяснения отношений Пачкория
вспорол живот бывшему сотруднику сухумской милиции Лесо Сичинава. Тот
выжил и позднее работал вместе с известным предпринимателем Иваном Киве-
лиди, который был отравлен неизвестным ядом. И это убийство также не
раскрыто до сих пор. В квартире на Коровинском шоссе автоматной очередью
был застрелен выходец из Сухуми Миха Кецбая.
Но теперь Московский уголовный розыск, давно уже копивший информацию
о деятельности преступной группировки, имел по крайней мере одно заявле-
ние от потерпевших и мог приступать к ее ликвидации. Ахалая взяли в Кие-
ве, и, к чести правоохранительных органов России и Украины, вопрос о вы-
даче главаря банды был решен в рекордно короткие сроки - за сорок минут.
Не повезло и другим членам банды - они арестованы. А вот Тенгиз Пачкория
и Тимур Чергадзе пока находятся в розыске.
В истории этой группировки не только слились милицейские оборотни и
криминальные элементы. Спекулятивный оттенок всей преступной деятельнос-
ти Ахалая и его компании придает якобы патриотическая направленность,
хотя за всем этим кроется лишь алчность, жажда крови и личная месть.
ПЛОХОЕ СЛОВО
В любопытной книге Андрея Константинова "Бандитский Петербург" есть
главка "Ментовский синдром". Она небольшая, и ее можно привести целиком.
Вместе с примечанием: "Слово "мент" в современном разговорном русском
языке утратило свой уничижительный оттенок и стало синонимом американс-
кого жаргонизма "коп" (полицейский). Многие оперативники сами себя назы-
вают ментами, причем с гордостью: "Мы - настоящие менты".
А вот текст.
"Они встречались часто - вор в законе и бывший мент, бывший офицер
уголовного розыска. Свои встречи они не афишировали, потому что вору бы-
ло ЗАПАДЛО говорить о делах пусть и с бывшим, но ментом. А мент привык
конспирировать почти все свои встречи. Свою бывшую работу он вспоминал
часто, и ему казалось, что все это было сном... Уже почти полтора года
он руководил преступной бандитской группировкой, в которую в основном
входили бывшие сотрудники правоохранительных органов.
Они устраивали друг друга, делились полезной информацией и даже вмес-
те разрабатывали операции.
Их разговор был недолгим. Под конец вор посмотрел на мента и серьезно
сказал:
- А ведь вообще-то ты - мент, тебя бы, по понятиям, поиметь надо бы.
Мент облокотился на багажник своего "мерседеса", закурил сигарету и
ответил:
- А ты попробуй!
Они посмотрели друг другу в глаза и после ко роткой паузы расхохота-
лись...
Что такое ментовский синдром, нам объяснил один старый опер. Может
быть, и сам термин придумал он же. Ментовский синдром имеет две фазы. На
первой сотрудник милиции начинает в каждом человеке видеть преступника и
злодея. Первая фаза может пройти быстро и безболезненно. При второй ме-
няются понятия. Бандиты и воры становятся понятнее, ближе и роднее, чем
обычный законопослушный человек. На второй фазе мент начинает чувство-
вать себя своим в мире сыщиков и воров. А там, где чувствуешь себя сво-
им, всегда легко сменить роль. Или взять себе еще одну роль "в нагруз-
ку"... Переболеть второй фазой очень тяжело. Лекарство, в принципе, одно
- надо менять работу... Вот только на какую? Тот, кто всю жизнь играл в
"полицейских и воров", умеет либо догонять, либо убегать..."
Слово "мент" не слишком хорошее, но в данном случае это именно так,
именно "мент" - уже не милиционер, а бандит. И разговор происходит между
двумя бандитами, которые ничем не отличаются друг от друга: ни "понятия-
ми", ни языком, ни действиями. Они могут сотрудничать, но в случае необ-
ходимости без сомнения и колебаний уберут один другого, как это и приня-
то в криминальной среде.
Есть тут и своя горькая правда. И ее не скроешь, рассказывая о взя-
точниках, бандитах, авторитетах, которые случайно попали в правоохрани-
тельные органы, а себя нашли именно в уголовщине. Это тоже "менты" -
оборотни, нелюди. Поэтому обидно бывает слышать, когда о работниках пра-
воохранительных органов говорят: "Своих покрывают". Ну разве может быть
негодяй Камский своим? Или садисты и бандиты, которые в свободное от
службы время пытали и кромсали людей? Ловили их, между прочим, тоже люди
в форме.
Плохо, когда с придыханием говорят о бандитской "романтике". Если это
мода, то плохая. Неужели герой нашего времени - громила с "пушкой", у
которого если и есть мозги, то лишь для того, чтобы обдумывать преступ-
ные комбинации?
Такая же неправда, когда "романтиками" называют милиционеров, следо-
вателей, прокуроров... Если в органы и приходят такие романтики, то они
очень быстро разочаровываются. Или перекочевывают в криминальные струк-
туры - все в поисках все той же "романтики". Наша работа - неприятная,
тяжелая, зарплата - низкая, льготы - по сути, ничтожные... Так из-за че-
го же гробить жизнь? Изза чего не спать ночами, рисковать здоровьем,
подставляться под пули? Честно говоря, я не знаю ответа. Слово "призва-
ние" тоже не очень нравится, как и "романтика". И гордость за наш "мун-
дир" испытываешь гораздо реже, чем стыд. Есть люди, которые служат по
привычке, по инерции. Кто-то остается в милиции... из-за страха перед
преступниками: надеется, что у нас он защищен больше, чем остальные
граждане. Это тоже заблуждение: в Штатах убийство полицейского наказыва-
ется наряду с государственными преступлениями, у нас такого нет.
Так почему мы никуда не уходим? Может быть, потому, что повезло с
учителями. Кто-то из них уже на пенсии, кого-то больше нет в живых. И
если перед кем-то и бывает стыдно, то именно перед ними. Они были насто-
ящими профессионалами. Стоп! Вот и объяснение: они и нас сделали профес-
сионалами. А профессионализм включает в себя все - и умение работать, в
смысле навыков и приемов, и... мораль. Чем же мы отличаемся от бандитов
и убийц? Только моралью. А если у человека произошла путаница или подме-
на понятий, ему нужно подавать заявление об уходе. Он уже не милиционер,
он - "мент", а иногда и "мент в законе", совмещающий службу с разбоем
