Николан понял, что его ждет ужасная смерть. Аэций, решил он, его не
пощадит. Но, взглянув на лицо Аттилы, он догадался, что вождь гуннов
выложил на стол еще не все карты.
- Но обмен должен быть справедливым, - продолжил Аттила. - У меня
есть длинный список тех, кто бежал из моих владений и нашел прибежище в
Риме. Их надобно передать мне. Николана я называю первым среди тех, кого я
готов вернуть тебе, поскольку наиболее дорожу им. Вот список людей,
которых я хочу видеть у себя. Внимательно изучи его.
Аэций взял листок и его лицо вспыхнуло, стоило ему лишь взглянуть на
имена затребованных Аттилой.
- Это же невозможно! - вскричал он. - Первой здесь записана принцесса
Гонория!
- Она выразила желание стать моей женой, но император держит ее в
заточении, - невозмутимо заявил Аттила. - Я требую, чтобы ее послали ко
мне. А уж потом мы будем обсуждать наши дальнейшие отношения.
На лице Аэция отразилось смятение. Такого он не ожидал.
- Ты просишь невозможного. Гонория - принцесса императорского дома.
Император Валентиниан никогда не согласится на это.
Взгляды сидящих внизу, будь то тевтонский король, сарматийский
землевладелец или простой солдат, не отрывались от двух мужчин. Они
увидели, как Аттила взял листок, который только что был в руках его
собеседника, и разорвал его. Затем повернулся к Аэцию и губы его
зашевелились.
- Теперь говорить буду я, - он отогнал слугу, который хотел налить в
его чашу вину. За весь вечер Аттила лишь несколько раз отпил из нее. -
Тебе, полагаю, известно, что я готовлюсь к войне. Последние двадцать
четыре часа ты скакал по земле, сплошь покрытой палатками моих воинов. Я
собрал величайшую армию в мире, и ее ряды продолжают множиться. Где я
собираюсь нанести удар? Поиски ответа именно на этот вопрос привели тебя
ко мне. Ты надеялся разгадать мои планы или рассчитывал, что заставишь
меня проговориться. Я не вижу в этом ничего дурного. В Риме тоже хватает
моих разведчиков. Возможно, я должен гордиться тем, что Аэций, владыка
Рима, счел необходимым на время перевоплотиться в шпиона, - он помолчал. -
Так к каким выводам ты пришел?
- Ты готовишься напасть на Рим. Я в этом нисколько не сомневаюсь,
потому и приехал, чтобы убедить тебя, что пользы от этого не будет ни
тебе, ни Риму. Ты хоть задумывался над тем, какими преимуществами обладают
защищающиеся? Отчаяние, патриотический пыл, позволяющие людям прыгнуть
выше головы, доскональное знание территории, относительная легкость в
обеспечении армии продовольствием? Все эти преимущества были на стороне
Рима, когда Ганнибал вторгся в Италию. И Ганнибал потерпел поражение.
- Я все это знаю. И тем не менее уверен, что смогу побить тебя,
Аэций, и стереть с лица земли стены Вечного города.
- Я обращался к предсказателям. Они подтвердили, что ты собираешься
напасть на нас. Они также сказали, что твоя армия потерпит поражение. А ты
погибнешь в бою.
- Какими методами пользовались твои предсказатели?
- Они гадали по внутренностям убитых. Не животных. Ни рабов. Они
пользовались телами молодых девственниц.
Наблюдатели, вновь почувствовавшие нарастающие за столиком вождей
напряжении, изумились, когда Аттила откинулся назад и расхохотался.
Смеялся он редко. Многие в зале ни разу не видели даже его улыбки. Тут же
он хохотал, словно Аэций рассказал ему презабавнейшую историю.
- Я - варвар, - отсмеявшись, напомнил Аттила. - Ты - культурный,
образованный человек, обладающий глубокими знаниями в самых различных
сферах человеческой деятельности. И все же ты веришь в предсказания, в
слова жрецов, копающихся пальцами во внутренностях, дабы узнать будущее. Я
смеялся над твоей глупостью. Я, варвар, в своих действиях опираюсь только
на собственные суждения, которые, в свою очередь, формируются на основе
фактических сведений: донесениях моих шпионов и разведчиков. О, я не мешаю
моим жрецам делать то, что им положено. Еще очень многие верят им. Так
скажи Аэций, и пусть это останется между нами, кто же из нас варвар?
Аэций пропустил вопрос мимо ушей.
- Какой метод предсказаний используют твои жрецы?
- Полет стрелы. Естественно, богам приносится человеческая жертва.
Умирая, жертва показывает, что она видела в потусторонней жизни. Суждение
выносится не копанием во внутренностях, а по направлению полета стрелы.
Метод этот в ходу у моего народа уже много столетий. Само жертвоприношение
- зрелище, достойное внимание. Не хочешь ли поприсутствовать, о мой друг
из страны так называемых знаний и культуры?
Аэций с трудом скрыл загоревшийся в его глазах огонь.
- Да, о Аттила. Позови своих жрецов, и давай узнаем, что они могут
нам сказать.
Зал быстро очистили от гостей. Остались только военачальники и
советники Аттилы, двое из свиты Аэция, главы союзных государств, человек
двадцать, не более. Занавеси, отделявшие от зала спальню Аттилы,
раздвинули. Кровать отодвинули в сторону. Принесли металлический брус с
парой сандалий, закрепленных посередине. Тут все заметили, что на дальней
стене, в восьмидесяти футах, висит большая карта мира.
Аттила поднял руку.
- Приведите девственницу.
В зал ввели симпатичную девушку, с цветами в черных волосам и белой
тунике. Она пыталась вырваться из цепких рук жрецов.
- Она не слишком молода? - спросил Аттила.
- Нет, о великий Танджо.
- Она красива, как того требуют боги? С такого расстояния я плохо
вижу ее лицо.
- Да, о владыка земли и небес. Она писаная красавица.
- Она не рабыня?
- Нет. Ее отец - пастух. Он оказал сопротивление, и его пришлось
убить. Двойная жертва только порадует богов. Даже Марха, богиня ужаса,
останется довольна.
- Она знает, что ее ждет?
- Она охвачена страхом. Дрожит, как лист на ветру. Так и должно быть,
о великий Танджо.
Ноги девушки вставили в сандалии, к одной прикрепили металлическое
кольцо. Второе кольцо надели на шею жертвы, соединили кольца тетевой.
Стрелу, длиной более четырех футов, вставили в отверстие особого пояса,
охватывающего талию девушки.
- Пусть ее улетающая душа направит стрелу! - воскликнул один из
жрецов. - Пусть боги укажут нам место, где одержит Аттила следующую
победу! Тяните!
Двое могучих гунна начали натягивать тетеву. Девушка закричала от
ужаса и боли. Они тянули и тянули, и уже казалось, что ее затылок вот-вот
коснется пяток. Затем раздался резкий треск: сломался позвоночник.
Стрела с громадной скоростью полетела к карте. Вонзилась в стену с
такой силой, что завибрировало оперение.
- Куда попала стрела? - воспросил Аттила.
Жрец подошел к карте. Наконечник глубоко вонзился в красный круг,
которым был отмечен Город на Семи холмах, лежащий на реке Тибр.
- В Рим! - воскликнул жрец.
Аттила повернулся к побледневшему Аэцию.
- Мы подстроили это специально? Или боги сказали свое слово?
- Стрела открыла истину.
- Ты приехал сюда убежденный, что знаешь мои намерения. Так что здесь
ты не увидел ничего нового для себя. Позволь мне дать тебе совет, о Аэций.
Немедленно садись на лошадь. Я дам тебе охрану, которая проводит тебя по
передовых частей моей армии. Ты должен скакать всю ночь. Твое присутствие
не нравится моим людям. Да и мне, признаться, тоже, - Аттила перешел на
крик, давая волю своим чувствам. - Некоторые, и я в том числе, помнят, как
мальчишкой ты смеялся над нами. Они все еще кличут тебя, как и в детстве.
"Поэт", "Длинноносый", "Зазнайка". Мои люди требуют твоей крови. Убирайся,
если хочешь сохранить голову на плечах, - он надвинулся на римлянина. - Я
не смогу совладать с желанием убить тебя, если ты будешь здесь, когда
взойдет солнце.
После отъезда Аэция мобилизация армии пошла еще более быстрыми
темпами. Войска подошли с севера. С Альфельда прибыли лошади. Николан с
головой погрузился в работу. Он спал урывками и за едой читал донесения. А
потому удивился, когда Аттила вызвал его, чтобы поговорить о неизвестной
молодой женщине, которую заметил один из его разъездов.
- Я получил известие, что они достигли Аквилии. А потом, вместо того,
чтобы направиться в Равенну, повернули в Тергесте.
- Они полагают ее красавицей?
- Она прятала волосы под шапочкой, отчего выглядела как мальчик. Но
один из моих людей случайно увидел ее без шапочки. У нее золотистые
волосы, и она ослепительно красива, - он пристально посмотрел на своего
помощника. - Судя по их маршруту, я склонен думать, что прибыли они из
твоей страны.
- В моей стране женщины черноволосы, - возразил Николан. - Скорее
всего, они пересекли мою страну, держа путь из лесных земель, что лежат за
великой рекой. Там живут женщины с золотистыми волосами, которые ниспадают
им на плечи.
Аттила задумался.
- Действительно, несчастная Сванхильда, умершая такой юной, родом
оттуда. Возможно, моя жена, которая разделит со мной римский трон, будет
из тех краев. Но меня тянет к этой красавице, что так внезапно появляется
и исчезает. Я думаю, что она снова попадется на глаза моим людям и станет
мне той женой, которую я так давно ищу.
- Но, великий Аттила, она же опять исчезла.
- Она в Тергесте, - заявил Аттила. - Никто не сможет уехать оттуда
без ведома моих разведчиков. Они начеку. Скоро я услышу о ней.
Более он об этом не говорил, сосредоточившись на подготовке к
наступлению. Первый удар Аттила решил нанести по враждебной стране за
Рейном. Только сокрушив Галлию, он мог идти на Рим.
12
Полмиллиона мужчин в кожаных панцырях и красных войлочных шапках с
луками за спиной стояли лицом к лицу с римскими легионами и вестготами. С
холма, господствующего над Каталаунскими полями, Николан видел горящие в
ночной тьме мириады костров вражеского лагеря. На следующее утро миллиону
людей предстояло сойтись в жестоком бою, и скорее всего, четвертая их
часть должна была умереть, не дождавшись захода солнца. Николан наблюдал
за мерцающими огоньками костров не без чувства вины. Ранее он знал, что
столкновение неизбежно и готовил его приближение, не испытывая укоров
совести, поскольку только победоносная война могла вернуть ему земли
предков. А вот теперь у него возникло ощущение, что ответственность за
происходящее лежит только на нем, и его охватил страх. Впервые у него
возникли сомнения в правильности сделанного выбора.
Аттила сидел на лошади в нескольких ярдах от Николана. В седле лучше
думалось, а подумать было о чем. Военачальники и правители подвластных ему
государств, войска которых влились в его армию, за прошедший час не
услышали от него ни слова. Напрасно весь мир представлял вождя гуннов
варваром, жаждущим сражаться, убивать, разрушать. Аттила был тонким
стратегом и лучше других понимал, что и Аэций готовит сейчас план
завтрашнего сражения. Его армия появилась внезапно, когда он, Аттила,
готовился взять Орлеан. Его войска занимали неудачную позицию, так что ему
пришлось отступить. Теперь они стояли на равнине между Сеной и Йенной.
Сложившаяся ситуация его не радовала. Три брата-принца, сказал он себе,
хороши на придворных балах, но никак не в бою. Они позволили вестготу
Торисмонду захватить важную высоту на левом фланге гуннов. Поэтому утром
следовало первым делом выбить вестготов с захваченной ими позиции. Аттила
разорвал бурку из овечьих шкур, чувствуя закипающий в нем гнев. Подвезло
ему с союзниками. Вражеские лучники могут засыпать стрелами весь его левый
фланг, а эти болваны веселятся в своих шатрах.
Николан знал причину плохого настроения вождя и колебался, предложить
