космических излучений.
Это же замечательно! Надеюсь, для нас изготовлены нейтронитные
скафандры?
- К сожалению, нет, - ответил академик. - За десять последних лет
вся атомная промышленность Восточного полушария при полном напряжении
мощностей смогла синтезировать лишь семнадцать тысяч кубиков
нейтронита, так как его производство чрезвычайно сложно и энергоемко.
Этого количества едва хватило на постройку "Урании". Будем надеяться,
что к моменту нашего возвращения нейтронит будет добываться так-же
легко, как и титан.
- Семнадцать тысяч кубических сантиметров нейтронита - это
примерно два ведра, если, конечно, можно было бы налить его в ведра.
Хватило ли этого количества на обшивку корпуса ракеты? - усомнился я.
- Вполне достаточно. И даже осталось для покрытия внутренних
поверхностей гравитонного реактора, квантового преобразователя и
канала дюзы. Ведь толщина нейтронитной обшивки "Урании" невероятно
мала: всего одна сотая доля миллиметра.
Я бегло прикинул в уме: если один кубик нейтронита весит четыре
тонны, то "два ведра" - шестьдесят четыре тысячи тонн. Вес двух
крупных океанских судов, вместившийся в тончайшей пленке, которая
покрывает ракету!
Запасы гравитонного топлива составляли около восемнадцати тысяч
тонн. На долю механизмов, приборов, деталей и конструкции приходилось
всего сто тонн веса, так как они были изготовлены из сверхлегких и в
то же время сверхпрочных сплавов.
- По расчетам Академии Тяготения, - сказал Самойлов, - запаса
гравитонов хватит на десятикратный разгон корабля до скорости света и
на обратное торможение до обычной скорости, равной пятидесяти
километров в секунду. Фотонная ракета должна быть длиной от Москвы до
Нью-Йорка, чтобы заменить нашу "Уранию".
- Так мы можем на ней лететь хоть до края Вселенной! - воскликнул
я.
- И даже дальше, - пошутил академик.
Месяц, отведенный для ознакомления с "Уранией", пролетел
незаметно. Академик весь этот месяц провел в бесконечных научных
совещаниях, обсуждая с провожающими нас учеными, астрономами,
конструкторами и инженерами детали полета к центру Галактики, режимы
ускорений и замедлений, способы ориентировки и нахождения обратной
дороги к Солнцу. Его постоянно окружали математики и программисты,
переводившие решения ученых в строгие цифры программ-команд для
электронных машин и роботов. Я изучал внутреннее устройство астролета,
приборы управления и функции роботов. В этом чудесном корабле все было
так необычно и интересно, что я уже ни о чем не жалел. Особенно
полюбился мне небольшой уютный салон, служивший одновременно и
столовой и спальней. Одна из стен салона напоминала пчелиные соты: в
глубоких узких ячейках, прикрытых пластмассовыми прозрачными
створками, находилась особая питательная среда для микроскопических
водорослей. Водоросли представляли собой искусственно выведенный вид
хлореллы - водоросли, обладающей огромной активностью фотосинтеза. При
микроскопических размерах каждой особи хлорелла имела максимальную
площадь соприкосновения с окружающей средой, а значит, поглощала много
углекислоты и выделяла в больших количествах свободный кислород. Кроме
того, эти водоросли, на худой конец, могли употребляться астронавтами
в пищу.
Противоположная стена, тоже ячеистая, служила информарием: там в
сотнях выдвижных ящиков хранились микрофильмы, в которых были собраны
важнейшие достижения современной человеческой культуры, науки и
техники. Достаточно было вложить микрофильмы в проективный автомат,
как на экране появлялись тексты научных книг, изображения приборов в
сопровождении голоса комментатора, цветные картины великих мастеров
живописи, художественные фильмы или концерты выдающихся артистов.
Снизу из стены выдвигались две складные койки. Посреди салона
стоял круглый стол с креслами. Дверь из салона вправо вела в
лабораторию, до отказа заполненную приборами, установками,
инструментами. В стены салона были ввинчены портреты великих ученых,
открытия которых позволили человечеству завоевать Космос. Среди них
были Лобачевский, Лорентц, Циолковский, Эйнштейн. Тут я вспомнил, что
у меня есть небольшой портрет Лиды, и решил повесить его в
лаборатории.
Дверь налево вела в анабиозную комнату. Там были смонтированы две
анабиозные ванны. В старых конструкциях анабиозных ванн применялся
обычный переохлажденный биологический раствор с довольно грубой
дозировкой излучений, что не позволяло находиться в них более пяти лет
кряду без обновления среды. В наших ваннах применялся особый
анабиозный раствор, в состав которого входил дейтерий. Живительные
свойства дейтерия были известны еще в 50-х годах XX века, но лишь
совсем недавно люди научились точно дозировать его микрорастворы.
Дейтерий как бы "консервирует" организм человека на той стадии, в
которой его застал. "Проспав" в дейтериевой ванне пятьдесят-сто лет,
мы постареем не более чем на два-три года. Особые излучения,
пронизывая ванны, вызывают резонанс колебаний атомов дейтерия и
микроструктур тела, обеспечивая сохранение всех функций организма.
Реле времени, соединенное с радиевыми часами, по мере надобности будет
включать автомат пробуждения астронавта, лежащего в анабиозе.
При прежних кратковременных полетах мне не приходилось
сталкиваться с устройством такого рода, и я спросил академика:
- Верно ли сработает реле времени? Выведет ли оно нас из состояния
"вечного сна"?
- Думаю, что да, - коротко ответил Самойлов.
Я недоверчиво покачал головой. Инженер электрофизиолог,
сопровождающий нас, рассмеялся.
- Все выверено, - успокоил он меня. - Можете хоть сейчас испытать
на себе.
Мы продолжили осмотр. Ближе к носовой полусфере ракеты
располагалось важнейшее помещение корабля - небольшая Централь
управления, точнее говоря, штурманская рубка с огромным, как
концертный рояль, пультом управления и широким экраном
астротелевизора. Вместо обычных иллюминаторов служили радарные и
инфракрасные локаторы. "Здесь мое будущее рабочее место", - подумал я,
с удовлетворением разглядывая приборы. Центральную часть пульта
занимал искатель траектории - электронный прибор, соединенный с
вычислительной машиной. Он имел небольшой экран, на котором
электронный луч во время полета ракеты непрерывно рисует траектории
пути - вычисленную и действительную. Траектории автоматически
проецируются на подвижную звездную карту. Пока траектории совпадают,
прибор поет ровную мелодию. Но как только траектории расходятся,
искатель издает тревожный сигнал и автоматически включает электронную
машину, которая тут же вычисляет поправку и дает команду роботу,
управляющему двигателем.
Всю правую сторону рубки занимал УЭМК - Универсальный Электронный
Мозг для космических кораблей. Его панель сверкала множеством
разноцветных индикаторных лампочек.
Академик Самойлов, в начале осмотра лаконичный и джентльменски
сухой, заметно подобрел, видя мое восхищение астролетом. Он подошел ко
мне, похлопал по плечу и одобрительно произнес:
- Вот, кажется, и все... Пойду к диспетчеру: надо согласовать
последние детали завтрашнего старта. А ты, если хочешь, оставайся.
Заодно еще раз проверишь действие автомата, создающего микроклимат.
Привыкай к астролету... считай, что мы уже в пути.
Но и без его советов я понимал, что теперь надо привыкать. Об
экспериментальном полете гравитонной ракеты без людей, который
планировался раньше, сейчас не могло быть и речи: это было
фантастически дорогое удовольствие! Из разговора инженеров-атомников,
случайно услышанного вчера, я узнал, что из-за строительства "Урании"
и необходимости "наработать", как они выразились, двадцать шесть тысяч
тонн гравитонов пришлось резко свернуть монтаж пяти новых спутников
Земли, всех межзвездных ракет, заложенных на верфях Титана, спутника
Сатурна, и временно прекратить "отапливание" полярных областей
термоядерными солнцами. Гравитонный запас ракеты и нейтронит стоили
гораздо больше, чем военные издержки в последних в истории
человечества мировых войнах XX века.
Последние сутки я совсем не выходил из астролета, еще и еще раз
упражнялся в управлении системой автоматов, следил за размещением и
креплением грузов, проверял механизмы. Когда за мной закрылся
массивный автоматический люк, я долго не мог уснуть в эту
предстартовую ночь. Казалось, Солнечная система осталась далеко
позади, невероятно далеко. Словно ее не было вовсе. Минуты протекали
как вечность. Лежа без сна, я размышлял: "Неужели на целые десятилетия
я запру себя в этой стремительной гробнице!.. Пусть для меня,
погруженного в анабиоз, они пролетят как мгновения. А замедление
Лорентца? Вернувшись, я все равно не застану в живых ни друзей, ни
Лиды - никого из современников. И буду доживать свой век в зоопарке
энного тысячелетия, словно ихтиозавр, воскрешенный из небытия? Или
вернусь на Землю к настоящим живым стегозаврам и рыбоящерам?
Интересно, как в таком случае я протяну миллионы лет, дожидаясь
современной мне цивилизации?..
Временами я высокомерно представлял свое возвращение не к
допотопным ящерам, а к первобытным предкам, которые непременно сочтут
меня богом. А может быть, боги прошлого и впрямь были космонавтами
других миров, обогнавшими время? Например, Озирис с его птичьим лицом?
Возможно, что он некогда прилетел на Землю с неведомой
внегалактической планеты. Я тяжело засыпал, чтобы вновь переживать во
сне несуразицу.
Глава пятая
МЫ УХОДИМ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ
Великий день настал.
Лихорадочно посматриваю на хронометр, висящий в зале Лунного
космопорта. Сейчас одиннадцать десять. Через пятьдесят минут - старт.
Зал набит битком. Опоздавшие примостились на площадках, лестницах,
даже на опорных балках.
Уже было все: бесконечные поздравления, пожелания, советы, тысячи
вопросов, на которые невозможно ответить. Прощальная речь Анатолия
Кулика, молодого парня с рыжим чубом, бригадира сварщиков тончайших
нейтронитных листов.
Принимайте, товарищи астронавты, звездолет! Сделан по всем
правилам - по проекту академика Самойлова. Летите хоть в другую
Метагалактику или в Антимир [Антимир - область Вселенной, в которой
астрономы и физики предполагают наличие звездных систем, состоящих из
антивещества, античастиц, антиатомов.]. Не подведет машина! Жаль
только, что летят вдвоем... все-таки трудно одним. А то возьмите меня,
не пожалеете... не подведу! - Зал смеется, аплодирует. - Вот почетная
грамота Всемирного Научно-Технического Совета... Возьмите! Ну, нельзя,
так нельзя. Но мы всегда с вами! Шлите вести из центра Галактики!
...Торжественно звучит Гимн Освобожденного Мира. Последние
рукопожатия, последние слова.
- Прощайте, друзья... Счастливого путешествия!..
Большинство провожающих спускается вглубь подлунного города, чтобы
там, перед телевизионными экранами, наблюдать исторический старт. Ни
одна живая душа не уцелеет на поверхности Луны, когда заработает наш
гравитонный прожектор: сверхмощные излучения тяжелых электромагнитных
квантов испепелят человека в мгновения ока, а чудовищной силы
реактивная струя раздавит его в лепешку.
И вот мы остались одни со своим астролетом. Далекие звезды
бесстрастно сияют в черном небосводе.
