рыбообразные аппараты. Они без колес, а скользят по своеобразным
желобам совершенно бесшумно и с огромной скоростью: сто километров мы
покрыли за пять минут.
Энергетический Центр - это целый комплекс сооружений. Размеры
Центра поистине циклопические: диаметр центрального сферического
здания превышает десяток километров, высота - более пятисот метров. Из
середины его, пронзая прозрачную крышу, взмывает в небо цилиндрическая
колонна-волновод около километра в поперечнике.
Петр Михайлович с трудом добился у Элца согласия на передачу
сообщения землянам о результатах нашего полета на гравитонной ракете.
Мы прибыли в Центр в сопровождении Югда. Внешне мы пользуемся полной
свободой. Однако после памятного разговора с Элцем в Телецентре Югд,
кажется, выполняет при нас обязанности не то гида, не то соглядатая.
Смертельно надоела его отталкивающая физиономия. Вот и сейчас
долговязый грианин сидит поодаль, делая вид, что изучает листву
деревьев.
- Где-то сейчас наша "Урания"? - говорю я. - Разобрали, вероятно,
на составные части. Хотя все равно в ней кончился запас гравитонов. Не
нравится мне что-то здесь... Была бы возможность - сейчас бы вернулся
на матушку Землю. Все-таки, как вы ни говорите, а Земля - лучший из
миров.
Петр Михайлович не слушает меня, а о чем-то напряженно думает.
Наверное, опять о природе кривизны четырехмерного многообразия, как
называют физики окружающий нас мир. Взгляд академика устремлен на
волновод, виднеющийся в просвете живописной аллеи.
- Двадцать километров, если не больше, - прикидывает он высоту
волновода. - Какой же гигантский луч энергии может быть выброшен в
Космос этим каналом? Вероятно, его мощность выражается астрономической
цифрой.
- Триста семьдесят два биллиона киловатт, - раздается вдруг голос
Югда.
Мы оба вздрагиваем от неожиданности. Оказывается, у грианина
феноменальный слух, и он все время следит за нами.
Лениво созерцаю легкие, пушистые облака, послушно огибающие
волновод: их отталкивает силовое поле огромной напряженности. Высоко в
небе бесшумным видением проносится гигантский воздушный корабль,
напоминающий дворец из сказок Шахразады. Очевидно, он перемещается за
счет взаимодействия с электромагнитным или гравитационным полем
планеты.
Вдруг над кронами деревьев появляется грианин. Сначала он круто
поднимается в высоту, а затем спускается вниз по наклонной и повисает
в пространстве почти над нашими головами.
- Здорово придумано! - говорю я в восхищении. - До сих пор не
пойму, где же летательный аппарат? Хотя на груди виднеется что-то
похожее на тарелку или диск. Как работает из аппарат?
- Ничего сверхъестественного, - небрежно изрекает Петр Михайлович.
- Или ты забыл о земном электрогравиплане, который помог тебе
познакомиться с Лидой? Здесь тоже используются обычные законы
электрогравики.
Югд подает "птице" какой-то непонятный знак, и она летит прочь.
Однако я успеваю заметить огромные лиловые глаза существа и
сравнительно приятное лицо. Вероятно, это грианская женщина.
Покружившись еще немного над садом, она опускается недалеко от нас в
густую чащу пальм.
- Пора идти, - напоминает Югд, взглянув на окутанный коронирующим
разрядом волновод. - Скоро начнется передача сообщений.
Неожиданно из-за поворота аллеи выходит высокая изящная девушка.
Она быстро идет к нам упругим, свободным шагом. Жесткое лицо Югда
светлеет. Вероятно, их связывают какие-то родственные узы.
- Виара, - бесстрастно произносит грианка, подойдя вплотную.
Ее голос чист и звонок. Словно серебряные монетки падают на
стальной лист, смешивая свой звон с ответным звоном стали. Я
рассматриваю ее с большим интересом. Неповторимое своеобразие лица
грианки оставляет странное, раздвоенное впечатление. Оранжевые с
ярко-золотым отливом волосы неплохо гармонируют с лиловыми глазами.
Широкие дуги черно-синих бровей подчеркивают необычайную чистоту
высокого лба и темно-алый румянец щек, проступающий сквозь светлую
бронзу кожи. Клювообразный нос, так резко выраженный у Югда и других
гриан, у нее почти красив. У нее непривычный для нашего глаза
подбородок и длинная, гибкая шея.
Тихо переговариваясь с Югдом, она пошла впереди нас. Необычайно
легкая, почти воздушная ткань ее одежды при малейшем движении четко
обрисовывала красивые, сильные линии тела.
- Только сотни миллионов лет сложной и трудной эволюции
бесчисленных живых существ сделали возможным подобное совершенство
форм, - услышал я знакомый голос лектора.
Это Петр Михайлович, как всегда, дает свое заключение по поводу
очередного объекта познания. Я недоволен: эстетическое восприятие
обнаучено и сразу блекнет.
Через двадцать минут мы подходим к главной арке Центра, украшенной
загадочной скульптурой. Величественное существо трехметрового роста,
совершенно не похожее на грианина, держит в вытянутой руке странный
предмет - какую-то причудливую модель. Вдохновенное лицо статуи с
незабываемыми, удивительно красивыми чертами озарено доброй мудрой
улыбкой.
- Странное существо. Тип лица абсолютно чужд грианскому, - заметил
Самойлов, заинтересовавшись скульптурой.
- Не пойму только, что за предмет у него на ладони? Что-то вроде
седла...
- По моему, это модель Вселенной.
Вот и вестибюль. Наши шаги гулко отдаются под высокими сводами.
Стены вестибюля покрыты изумительной по выразительности живописью,
рассказывающей о завоевании грианами Космоса. Мы видим устремленные к
звездам причудливые корабли, астронавтов, высаживающихся на планеты,
которые напоминают то дантов ад, то райские сады. Среди уродливых
деревьев выглядывают чудовищные морды зверей. Вероятно, гриане знали
какие-то новые методы изображения на плоскости: предметы на картинах
имели глубину, а люди и животные казались настолько живыми, что я
невольно протянул руку, пытаясь проверить свое впечатление, и...
наткнулся на холодный камень стен.
Самойлов рассмеялся. Виара и Югд, услышав его смех, необычный в
этом мире, быстро обернулись и беспокойно посмотрели на нас.
Проходим длинными залами, наполненными тихой музыкой: это звучит
мелодия тысяч приборов и аппаратов, абсолютно мне непонятных. Даже
Петр Михайлович, по-видимому, затрудняется хотя бы приблизительно
угадать их назначение.
- Трудно понять мысль, ушедшую от нас вперед на тысячу лет, -
задумчиво говорит он, словно извиняясь. - Мы сейчас как неандертальцы,
попавшие в двадцать третий век...
- Из которого мы прилетели сюда, - доканчиваю я. - А я все же
надеюсь понять принципы управления грианскими астролетами и, может
быть, слетать на другую планету их системы.
Наконец мы в полукруглом зале с небольшим пультом посередине.
Здесь нас ожидают ученые-гриане во главе с Элцем.
- Сейчас включают Космос. Попытайтесь передать свое сообщение... -
отрывисто бросает он фразу куда-то поверх наших голов.
Поверхность свода озаряется бледным оранжево-зеленым сиянием. Ярко
вспыхивает кольцо в центре пульта. Где-то над нами (то ли под нами?)
разливается низкое рокочущее гудение.
- Говорите вот сюда, в это кольцо пульта.
Петр Михайлович осторожно приближается к большому кольцу из
матового металла, по которому струятся те же, что и на своде,
оранжевые блики.
- Земля! Земля!.. - От волнения голос академика дрожит. - Ты
слышишь нас? - Он усиленно сморкается. - В две тысячи двести
шестидесятом году мы - пилот Андреев и физик Самойлов - стартовали с
Главного Лунного космодрома к центру Галактики. Если верить приборам,
нам удалось превысить скорость света и достичь скорости, равной
верхнему пределу флуктуаций электромагнитного поля в пустоте.
Вследствие необъяснимых пока возмущений была потеряна ориентировка.
Корабль вышел из под контроля автоматов. "Урания" прошла шаровые
скопления и поднялась на двести шестьдесят тысяч парсеков выше
плоскости звездного колеса Галактики... Мы очутились в
межгалактическом пространстве.
Элц внимательно вслушивался в слова передачи, сверяясь с экраном
лингвистического аппарата.
- Когда удалось снизить скорость до шестидесяти тысяч километров в
секунду, мы снова вычислили траекторию полета к центру Галактики.
После этого "Урания" повернула обратно, развила скорость меньше
световой всего на одну сотую километра в секунду и через шесть лет
полета (в собственной системе отсчета) достигла центрального сгущения
нашей звездной системы. Планета Икс найдена!..
Голос академика при этих словах становится торжественным:
- Мы открыли здесь общество разумных существ, создавших
своеобразную цивилизацию, более высокую по технике, чем земная в
двадцать третьем веке. Стараемся познать важнейшие достижения Гриан.
Сообщаю галактические координаты планеты: плюс ноль целых две десятых
градуса северной галактической широты, минус четыре...
Тут Элц мгновенно выбрасывает руку к пульту и рывком выключает
подачу энергии. Оранжево-зеленые волны, бегущие в кольце, гаснут.
Самойлов вопросительно смотрит на Элца, и его глаза сталкиваются с
холодным-враждебным взглядом. Воцаряется напряженное молчание.
- Я прошу дать мне возможность закончить передачу, - требует Петр
Михайлович.
"Передача окончена!" - звенит металлический голос переводной
машины.
Я невольно делаю шаг к Элцу, но останавливаюсь, заметив
предостерегающий жест Виары.
Элц сбрасывает переводной аппарат и, не сказав ни слова больше,
идет к выходу. У самой двери он отдает короткое приказание. Югд, Виара
и все остальные вздрагивают и быстро выходят вслед за ним. Мы остаемся
одни.
Операторы невозмутимо работают у пульта и индикаторных щитов,
словно происходящее их не касается.
Проходит несколько томительных минут.
- Почему они не дали мне закончить передачу сообщения? Не вижу
никаких оснований... - И Самойлов в недоумении пожимает плечами.
- Да все ясно как день, - говорю я. - Что же тут непонятного? Элц
прервал передачу в тот самый момент, когда вы передавали координаты
Гриады. Гране не хотят, чтобы земляне когда-либо вновь нашли их мир.
Недаром Элц так подробно расспрашивал вас об общественном строе землян
и о самоуправлении свободных трудящихся.
- Но у них, кажется, тоже не эксплуататорское общество, -
возражает Петр Михайлович.
- Это только так кажется. Мы еще многого не знаем.
Резко щелкает входная дверь. Это возвратились Югд и еще двое
гриан. Мне показалось, что в глазах Югда промелькнуло нескрываемое
злорадство.
- Подождите в саду, - говорит он, - пока будет объявлено решение
Кругов Многообразия.
* * *
- Итак, только через тридцать тысяч лет наше послание придет на
Землю, - грустно произнес академик, когда мы снова вышли в сад. - А
есть ли какая-нибудь надежда дождаться ответа? Абсолютно никакой.
Разве только лечь в анабиоз на шестьдесят тысяч лет? У гриан, видимо,
есть анабиозные устройства, подобные нашим, а скорее всего более
совершенные.
- Так они и положат нас в анабиоз! Непонятное раздражение охватило
меня. Сердце тревожно ноет, словно предчувствуя что-то недоброе. - Чем
ждать ответа, лучше попробовать вырваться в Космос и вернуться на
Землю.
- На чем? - иронически усмехается Самойлов.
Надо захватить грианский астролет, - упрямо настаиваю я.
- А ты его видел? Умеешь управлять кораблем, построенным, может
быть, на совершенно иных принципах?
Сзади раздались торопливые шаги. Нас догоняла слегка запыхавшаяся
