самолетов.
Но не всех пленных американских и английских летчиков ожидала такая
участь. Некоторые из них попадали в лагеря для военнопленных, и даже не в
общие, а специальные, достаточно комфортабельные, и сотрудники немецкой
иностранной секретной службы помогали офицерам и сыновьям тех, кто занимал
значительное положение в своей стране, бежать отсюда, обеспечивая
возможные удобства и полную безопасность при побеге.
Поручения, которые выполнял теперь Вайс, и были связаны с переброской
таких военнопленных. В его распоряжение выделили "опель"-фургон, с мощным
мотором, снабженный потайным сейфом, радиопередатчиком и вместительным
баком для горючего.
Уже дважды Вайс перевез пассажиров через границу: один раз
швейцарскую, другой - шведскую. Но этим задание не ограничивалось.
Сейф в его "опеле" был заполнен золотыми слитками с клеймом немецкого
рейхсбанка.
Золото следовало поместить в швейцарском банке в сейф, абонированный
СД.
По законам Третьей империи вывоз золота за пределы рейха считался
государственной изменой. Попытка нелегально вывезти из страны золото или
валюту каралась смертной казнью.
И его пассажир и груз, который Вайс должен был вывезти в своем
"опеле" за рубеж, равно таили для него смертельную опасность, хотя
делалось это с ведома самого Гиммлера.
Вайс был снабжен охранными документами. Но в случае, если бы гестапо
проявило законное любопытство и обнаружило в машине Вайса пассажира или
груз, тот же Гиммлер подписал бы приказ о его казни, ни на мгновение не
задумываясь, и Шелленберг представил бы неопровержимые доказательства
того, что Иоганн Вайс - Петер Краус - никогда не числился в кадрах
иностранной разведки рейха. Тем более, что Вайс принадлежал к составу
особой группы Шелленберга, картотека которой хранилась в его личном сейфе.
У каждого из нацистских лидеров была за рубежом своя мощная и
солидная агентура, ведавшая их закулисными финансовыми операциями. На
плечи Вайса легли самые трудные обязанности - он стал курьером,
доставлявшим валютные ценности.
И не столько удручала Иоганна опасность, которой он постоянно
подвергался, сколько другое. Кроме информации о том, что нацисты,
обеспечивая себя на случай поражения рейха, как крысы, стаскивают запасы в
новые норы, он в своих рейсах ничего существенного приобрести не мог. К
тому же ему казалось, что он перешел на более низкую ступень в своей
служебной карьере. Но эти его мысли были плодом представлений,
свойственных психологии советского человека.
Иоганн не мог понять, что в том мире, где он оказался, золото и
валюта - величайшие из всех ценностей, и, назначив его"золотым курьером",
ему тем самым оказали неограниченное доверие. А он воспринял поручение
заниматься контрабандой золота и валюты как выражение недостаточного к
нему доверия.
Однажды при пересечении границы его стали преследовать гестаповцы. Он
принял бой с ними и, несмотря на то, что его машина была повреждена,
все-таки благополучно доставил свой груз. И когда все было кончено, Иоганн
лишь порадовался, что получил возможность, с соизволения службы СД и
действуя строго по инструкции, перебить нескольких гестаповцев.
Поэтому он был несколько растерян, когда, после того как он вернулся
на Бисмаркштрассе и поставил на место свою простреленную машину, в гараж
началось паломничество. Сотрудники разглядывали пробоины в машине с таким
восхищением, будто это были орденские отличия, и восторженно хвалили
Вайса. Из донесения гестапо они уже знали, что при пересечении границы
"неизвестный человек застрелил трех сотрудников гестапо и тяжело ранил
двоих, а сам, очевидно, был убит в стычке".
Густав, который тоже пришел в гараж, сказал задумчиво:
- После этого вы могли бы совершенно спокойно зачислить себя в
покойники. Приобрели бы в Швейцарии любые документы и, сдав золото и
валюту в швейцарский банк на новое свое имя, махнули бы в любую
нейтральную страну, и там все были бы рады новому миллионеру. - Густав
пытливо поглядел на Вайса.
Вайс сосредоточенно обследовал наскоро заделанные пробоины в машине
и, очевидно, поэтому недостаточно внимательно отнесся к словам Густава. Он
только пожаловался:
- Швейцарцы такую цену за ремонт машины заломили, что мне ничего
другого не оставалось, как самому у них в гараже и маляром и жестянщиком
стать, а то пришлось бы возвращаться на искалеченной.
- У вас же миллион был с собой, не меньше. Вы что, забыли?
- А какое я имею к нему отношение? - пожал плечами Вайс. - Никакого.
После инцидента на швейцарской границе Вайс сделал несколько рейсов с
таким же грузом в Швецию.
Посетив после очередной поездки в Стокгольм салон массажа, он уныло
доложил профессору:
- Мотаюсь, как извозчик. Вернулся почти к тому, с чего начал здесь. -
Предлолжил не совсем уверенно: - Может, ваши люди организуют на меня
налет? Если аккуратно ранят, пожалуй, вывернусь. Валюта и золото вам
пригодятся. А я готов, пожалуйста, только прикажите.
- И это говорит воспитанник Барышева! Ай-яяй! - пожурил профессор. -
Надежда рейха - и вдруг такой пессимизм... Нет, голубчик, больше терпения.
Верьте - СД рано или поздно оценит ваши заслуги. Вы просто скромничаете.
Вайс вздохнул.
- Значит, по-прежнему шоферить?
- Да, - приказал доктор. - И при этом избегать стычек с теми, кто
стоит на страже законов империи.
- Они же меня обстреляли!
- А просто удрать вы сочли ниже своего достоинства?
- Но ведь это же гестаповцы!
- А в порядке самообороны? Это даже по нашим законам разрешается. А
если бандиты нападут?
- Вы должны быть разумным трусом, Белов.
- Хорошо, - согласился Вайс. - Я попытаюсь.
Профессор сообщил Иоганну, что за время его отсутствия в тайник,
назначенный для Генриха Шварцкопфа, поступило несколько важных материалов.
Они подтверждают, что созданные в Германии в связи с поражением на
Восточном фронте оппозиционные группы ставят своей целью насильственное
устранение Гитлера. За этим следует установление в стране режима военной
диктатуры, образование военного правительства и заключение компромиссного
мира с союзниками СССР на условиях, приемлемых для германского
генералитета и промышленников. Капитуляция на Западном фронте и новое
наступление на Восточном при поддержке США и Англии.
Поэтому главной для Вайса по-прежнему остается задача достать
документы, свидетельствующие о переговорах между представителями правящих
кругов рейха и союзниками, - документы, касающиеся условий заключения
сепаратного мира.
Машина Иоганна еще не вышла из ремонта, новых заданий он не получал
и, так как делать было совершенно нечего, попросил у Густава разрешения
посетить Шварцкопфов. Но Густав отказал ему. Правда, при этом он как-то
загадочно улыбнулся и сказал, что отдых - высшая награда для человека в
столь бурное и тревожное время.
Несколько дней Вайс не выходил из коттеджа на Бисмаркштрассе, потом
Густав неожиданно предложил ему отправиться с ним на рыбалку.
Иоганн оделся соответствующим образом, и, когда он сел в машину,
Густав, оглядев его костюм, еле заметно усмехнулся:
- Я и не подозревал, что вы такой опытный рыболов.
Поехали они не к озерам, а в Шмаргендорф.
- Что это значит? - спросил Вайс.
- Есть счастливая возможность доставить вам удовольствие посредством
знакомства с одним коллекционером.
Вайс вопросительно глянул на Густава.
- Потом сами все узнаете.
Машину они оставили у подъезда небольшого ресторанчика под названием
"Золотой олень", дальше пошли пешком. Вилла стояла где-то в глубине сада,
и через дворик и сад их провел служитель. Вслед за ним шествовали двое в
штатском, одинаково державшие правую руку в карманах пиджаков. Не доходя
до виллы, Густав объявил, что подождет Вайса в саду на скамье. Дальше
Вайса сопровождал только служитель, но и тот, остановившись в вестибюле,
сказал вполголоса:
- Первая дверь налево, вторая комната. Ваше место в кресле у окна.
Иоганн прошел в указанном направлении. В комнате никого не было. У
окна зщдесь стояло кресло, огражденное тяжелым столом в виде буквы "П", а
несколько поодаль - другое кресло и столик с телефонами. На ручке этого
второго кресла Иоганн заметил ряд разноцветных квадратных пластмассовых
кнопок: очевидно, они служили для какой-то сигнализации.
Он послушно опустился в кресло у окна и стал ждать. Прошло более
получаса, но никто не появлялся. Иоганну уже надоело разглядывать
великолепно ухоженный сад, в глубине которого важно расхаживали павлины. И
тут он услышал мягкие, неторопливые шаги.
В комнату вошел человек лет тридцати пяти, среднего роста, сухощавый.
На нем был серый плотный костюм в "елочку", а под пиджаком, несмотря на
жару, черный джемпер. Опустившись в кресло, он устало разбросал руки и
пристально посмотрел на Вайса черными, глубоко впавшими глазами.
Вайс приподнялся в своем кресле, но человек этот сделал нетерпеливый
жест рукой, Вайс снова сел, давая незнакомцу возможность пытливо осмотреть
себя и, в свою очередь, так же пытливо разглядывал его.
Темные, гладко причесанные волосы, большие хрящеватые уши, тонкий, с
горбинкой нос, защемленный на переносице строгими морщинками. Более
глубокие морщины опускались от крыльев носа к углам жестко сжатых губ.
Острые скулы, впавшие щеки, под глазами коричневые тени. Кожа желтая, но
не от загара, а такая, какая бывает у людей с больной печенью. Сливаясь,
эти черты придавали незнакомцу облик скорее привлекательный, чем
отталкивающий.
Иоганн мог ограничиться и меньшим перечнем примет, чтобы установить,
кто перед ним. Это был не кто иной, как Вальтер Шелленберг, бригаденфюрер
СС, генерал-майор полиции, начальник Шестого отдела главного имперского
управления безопасности. Но он продолжал с искренним любопытством
разглядывать Шелленберга, безошибочно угадав, что тому это может
показаться только лестным.
- Однако вы молоды, - сказал Шелленберг без улыбки.
- Если это недостаток, то со временем я исправлю его.
- И смелы, - добавил Шелленберг.
- Виноват, господин бригаденфюрер! - Вайс вскочил, вытянулся.
- Сядьте, - приказал Шелленберг. - Я имел в виду ваше поведение не
здесь, передо мной, а на границе.
- У меня есть достойный пример, которому я бы хотел следовать, -
сказал Вайс и твердо взглянул в глаза Шелленберга.
Тот чуть улыбнулся.
- И к тому же честны. Не слишком ли много для одного человека?
- Для человека, который служит вам, - нет! - Лицо Вайса не дрогнуло.
- Вы находчивы. - Добавил: - Вилли Шварцкопф был крайне удивлен, что
вы не сочли возможным поделиться с ним впечатлениями о своей новой службе.
- Разговоры о службе нам строжайше запрещены, мой бригаденфюрер.
- Кем?
- Самим содержанием нашей работы, - быстро нашелся Вайс.
- И она вам нравится?
- Я служу рейху.
- В таких случаях принято отвечать - фюреру.
- Так точно, мой бригаденфюрер!
- Ну что ж, вы, кажется, отлично разобрались в тонкостях нашей
службы, - многозначительно сказал Шелленберг. Спросил после паузы: - У вас
есть ко мне вопросы?
- Я счастлив увидеть вас, мой бригаденфюрер!
- Это все?
Вайс промолчал.
Шелленберг, пристально глядя в глаза Вайса, вдруг объявил:
- Запомните еще одну вашу кличку - "Фред". Она будет существовать
только для моих личных распоряжений. - Помедлил, протянул Вайсу заложенное
в пластмассовую обложку удостоверение, приказал: - Прочтите.
