и снова. При этом фильм не останавливается, а идет дальше, и я живу.
Это верно, просто я неточно выразил свою мысль. Он опять поверг меня
в замешательство. - Я толкую не о вашей воображаемой жизни во времени, а
о вашей реальной жизни теперь. Здесь, в нашем времени, вы могли бы оста-
новить пленку и стать для нас мертвым, исчезнуть. Но там, конечно, ваш
фильм пойдет дальше.
Я разозлился: какую невероятную чушь нес этот человек!
- Да, черт возьми, но это ведь все равно. Если я оттуда опять попаду
в наше время, здесь тут же начнется движение.
Он опять тонко усмехнулся.
- Этого вы не сумели бы, профессор. Ведь в путешествие вы забираете
всю свою энергию. Это разовый, неповторимый процесс. Должен сознаться,
что и я не до конца постиг его природу. Ясно одно: если вы захотите из
достигнутого вами чужого времени опять вернуться в старое, нормальное,
окажется, что вся ваша энергия уже израсходована. В своем времени вы
станете ничем, не будете существовать.
Тут я опять начал спорить с этим сумасшедшим, так что у меня даже
голова закружилась, и я в конце концов стал отстаивать его собственную
гипотезу, тогда как он ее отрицал. Потом я заметил что-то странное. Ца-
тар зарябил у меня перед глазами, как-то замерцал. Наверно, я слишком
переволновался.
- Скажите, Цатар, тогда, месяца два назад, вы ведь утверждали, что
ваши тахионы после компьютерной проверки постарели лет на сто. Кажется,
это должно было послужить убедительным доказательством в пользу вашей
теории путешествия во времени.
- Компьютер допустил неточность. Действительно, частицы были старше
тех, которые мы отсылали. Но оказалось, что это уже не те частицы. Это
были уже не тахионы. Эти частицы распались так быстро, что мы не успели
их исследовать и что-либо доказать. Просто они исчезли. Его голос стано-
вился все менее внятным. Я с трудом разбирал его слова.
- Они использовали свою энергию, когда двигались против движения
времени. Возможно, они опять вернулись в будущее, из которого приходили.
Право, я не знаю. Мне бы очень хотелось знать.
Шорох за моей спиной заставил меня обернуться. Но это был всего-нав-
сего ветер, распахнувший окно. Когда я повернулся, Цатар исчез.
Я досадовал на себя: надо было дать ему высказаться до конца, не пе-
ребивая. Тогда бы он успел рассказать, как выглядит будущее.
