мансух). Однако появление этой "теории" не изменило состава Корана.
Впрочем, критика его учений возникла еще до этой теории и вольно или
невольно отразилась в книгах теологов ислама.
Едва ли не наиболее ярко это сказалось на комментариях богословов
к сказанию о сотворении человека и падении Иблиса. Упоминавшийся
богослов Мухаммед аш-Шахрастани уже в предисловии к своей "Книге о
религиях и сектах" ("Китаб аль-милаль ва-н-нихаль") счел нужным
разъяснить, что "первое сомнение, возникшее среди людей, - сомнение
Иблиса...". И вот, мол, из "противопоставления им собственного мнения
божественному" - "ответвилось семь сомнений. Они распространились
среди людей и проникли в умы людей...".
Каковы же эти сомнения? Первое: Иблис сказал: "До того как
сотворить меня, он (Аллах. - Л.К.) уже знал, что из меня выйдет и что
из меня получится. Так почему же он сотворил меня первым? Какова же
мудрость в том, что он сотворил меня?
Второй (вопрос). Раз он сотворил меня по своей воле и желанию, то
зачем же он обязал меня признать его и повиноваться ему? Какова же
мудрость в этой обязанности, коль скоро он не воспользуется
повиновением и не пострадает от непослушания?
Третий (вопрос). Раз он сотворил меня и обязал меня и я следовал
вмененной им обязанности признавать (его) и повиноваться (ему)... то
зачем он обязал меня повиноваться Адаму и поклоняться ему? Какова же
мудрость в этой обязанности?..
Четвертый (вопрос)... Почему же он проклял меня и изгнал из рая,
когда я не поклонился Адаму? Какова же мудрость в том?.." А если это
мудро, то зачем же вслед за этим (пятый вопрос) Аллах "открыл мне путь
к Адаму, так что я вторично вошел в рай, совратил его своим
искушением, и он вкусил после этого от запретного дерева, и (он)
изгнал его из рая вместе со мной? Какова же мудрость в том, учитывая,
что если бы он запретил мне входить в рай, то Адам отдохнул бы от меня
и пребывал бы в нем вечно?". И еще, продолжал Иблис в шестом вопросе,
зачем Аллах, после всего сказанного "предоставил мне власть над его
(Адама. - Л.К.) потомками, так что я вижу их там, где они не видят
меня, мое искушение действует на них, а на меня не действует их сила и
их могущество?.. Какова же мудрость в том, учитывая, что если бы он
сотворил их сообразно природе... с тем чтобы они жили непорочными,
послушными, покорными, то было бы лучше для них и более достойно
мудрости?"
Наконец, седьмой вопрос, подводящий итог всем высказанным
сомнениям. Иблис вновь признает, что он сотворен Аллахом, который
обязал его "в общем и в частности", а затем, после всех нарушений и
проклятий, он дал Иблису "власть над людьми. Но зачем же он (Аллах,
спрашивает Иблис. - Л.К.), когда я попросил у него дать мне отсрочку,
сказав: "Дай мне отсрочку до дня, когда они (люди. - Л.К.) будут
воскрешены", - согласился с этим? Какова же мудрость в том, учитывая,
что если бы он погубил меня тотчас, то Адам и люди отдохнули бы от
меня и в мире не осталось бы никакого зла? Не лучше ли сохранить мир в
благоустройстве, чем смешивать его со злом?"[Аш-Шахрастани. Книга о
религиях и сектах, с. 30,31.].
Критика каждой религии рождается прежде всего среди
последователей, приверженцев этой религии. Так было в старых
доисламских культах, так было в буддизме и христианстве, то же
положение и в исламе. Процесс этот развивался исподволь, порой
неравномерно, проявляясь на первый взгляд в весьма отдаленных и
оторванных друг от друга центрах культурной жизни, однако на деле
имеющих уходящие в далекую древность взаимосвязи. Впрочем, научное
подтверждение и осмысление этих взаимосвязей пришло лишь в XIX и XX
веках, даже в последние 20-25 лет.
Как пишет современный американский археолог, действительный член
Американской академии наук и искусств в Бостоне Карл К.
Ламберг-Карловский, "международные археологические исследования и
сотрудничество за последние два десятка лет привели к совершенно
новому пониманию "интернационализма", который отличал область от
Средиземноморья до Инда и от Средней Азии до Аравийского полуострова".
Так, при раскопках в Юго-Восточном Иране "в Яхья-тепе обнаружили
материалы, отражающие культурные связи не только с Месопотамией,
долиной Инда и Средней Азией, но и с недавно открытыми культурами III
тысячелетия до н. э., занимавшими восточное побережье Аравийского
полуострова. В клинописных текстах Месопотамии конца III тысячелетия
до н. э. неоднократно упоминаются крупные торговые центры Дильмун,
Маган и Мелухха". "От города Мари, расположенного в Северной Сирии, до
острова Тарут в Персидском заливе и далее до Махенджо-Даро в долине
Инда были найдены весьма близкие формы сосудов-чаш... Большое значение
имеет и то, что сложная иконография на этих сосудах-чашах предполагает
общность религиозной идеологии, которая была распространена на очень
обширной территории. Можно предположить, что во многие области она
привносилась специально для того, чтобы облегчить упрочение власти и
узаконить верховное правление в обществе, где усиливалось социальное
расслоение и формировались классы"[Ламберг-Карловский К.К. О
взаимодействиях древних культур в Западной и Южной Азии. - Наука и
человечество. 1985. М., 1985, с. 78, 76. 74.].
Поиски упомянутого Дильмуна привели другого современного
археолога, Джеффри Бибби, руководившего в течение ряда лет датской
археологической экспедицией на острове Бахрейн в Персидском заливе, а
также в ряде пунктов государств восточного побережья Аравийского
полуострова, к небезынтересной попытке установления связи их
древностей с одним из коранических сюжетов и проявлений современного
мусульманского культа. Речь идет об изложенном в 18-й суре Корана
сказании о неком "рабе Аллаха", сопровождавшем пророка Мусу и его
помощника в их поисках "слияния двух морей" (арабское слово "бахрейн"
значит "два моря" - 18:59-81; 25:55; 35:13). У авторов тафсиров,
богословской литературы ислама и в устных легендах этот "раб Аллаха"
отождествляется со святым или, иначе, пророком аль-Хидром - "Зеленым"
(иначе - Хызр, Хыдыр. Хадир, Хазир, Кыдыр), нашедшим источник "живой
воды" и ставшим бессмертным. Некоторые места поклонения этому святому
Дж. Бибби посетил. Он даже стремится, заглянув в далекое прошлое,
найти в нем зародыш современного культа и одновременно параллели к
некоторым мотивам и персонажам не только Корана, но и "Гильгамеша" -
одного из древнейших эпосов мира. "И ведь женщины, в ночь со вторника
на среду бодрствующие у святилища Аль-Хидра, моля бога о ребенке, тоже
по-своему ищут бессмертия. Вера в то, что молитва будет услышана, -
одного порядка с верой, которая сорок пять веков назад вела Гильгамеша
через моря к слуге Рогатого, Зиусудре, бессмертному обитателю
Дильмуна"[Бибби Дж. В поисках Дильмуна. М., 1984, с. 238. Пережитки
культа Хидра-Хизра, развившегося из первобытных верований, связанных с
обожествлением сил природы, есть и в нашей стране, причем его
связывают также со святыми Илйасом (Хызр-Ильяс, Хыдыр-Ильяс),
Джирдисом (Георгием), Зу-ль-Карнайном (Искандаром, Александром
Македенским). По легенде, Хидр обычно невидим, но помогает больным,
защищает путников. Его появление даже в мертвой пустыне может ее
оживить, она покроется зеленой растительностью и т. д.].
Аш-Шахрастани, писавший в XII веке, совершенно правильно
подметил, что не только религиозные верования распространены среди
разных народов, но также и сомнения в их правильности. Весьма
характерно, что после изложения доводов, высказанных Иблисом,
аш-Шахрастани предоставил слово некоему "толкователю Евангелия",
сообщившему о бессмысленности каких-либо обращений к Аллаху, кем бы ни
были обращающиеся: ангелами или джиннами, как Иблис. Ибо, как здесь
сказано от имени Аллаха, "если бы ты считал истинным, что я - бог
миров, то ты не обращался бы ко мне со [своим] "почему". Я - Аллах,
нет божества, кроме меня, меня не спрашивают о том, что я делаю,
спрашивают людей". И тут же явно для неосведомленного цензора -
мухтасиба - добавлено: "То, что я привел, приведено в Торе и написано
в Евангелии так, как я это привел"[Аш-Шахрастани. Книга о религиях и
сектах, с. 31.].
Но кому, какие аш-Шахрастани, персу из Шахрастана, расположенного
на севере Хорасана, учившемуся в Нишапуре и Гургандже, выступавшему на
многочисленных диспутах, было хорошо известно, где действительные
истоки вольнодумных сомнений, некоторые из которых он изложил? Еще
академик Бартольд, характеризуя Шахрастани, счел уместным ознакомить
читателя с мнением о нем "местного историка", приведенным знаменитым
арабским ученым и писателем Иакутом (между 1178 и 1180-1229). Этот
историк, честно отметив, что Шахрастани "был хорошим ученым", вместе с
тем сокрушался по поводу того, что "он уклонился от света шариата и
углубился в дебри философии. Мы с ним были соседями и товарищами, -
пишет Иакут, - он употреблял много стараний, чтобы доказать правоту
учений философов и опровергнуть выставленные против них обвинения. Я
присутствовал в нескольких собраниях, где он исполнял обязанности
проповедника; ни разу он не сказал: "так сказал бог" или "так сказал
пророк божий" и не разрешил ни одного из вопросов шариата. Бог лучше
знает, каковы были его взгляды"[Бартольд В.В. Сочинения. М., 1963, т.
1, с. 496.]. Знания же аш-Шахрастани, безусловно, являлись весьма
обширными, и их характер имеет для правильного понимания его труда
первостепенное значение.
Еще в IX веке, особенно в правление халифа Мамуна (813-833),
когда учение мутазилитов стало государственным вероисповеданием, в
дискуссиях о добре, зле и т. п., устраивавшихся в Багдаде и других
центрах Аббасидского халифата, принимали участие и иноверцы, в том
числе ученые из христиан и зороастрийцев. В это же время на арабский
язык переводилось немало произведений древнегреческих, сирийских,
индийских и других авторов. Писались иноверцами и новые произведения.
Одним из них явилась книга некоего мага Мартанфарруха "Истолкование,
устраняющее сомнения" ("Шканд гуманик вичар"), написанная, как
предполагают, около середины IX века. В этой книге с позиций здравого
смысла подвергнуты острой критике представления о единстве бога, его
всемилостивости, о грехопадении и другие представления не только
христиан, манихейцев, иудеев, но и мусульман. Рукопись этой книги
сохранилась не полностью, но и то, что дошло до нас, весьма
выразительно. Так, говоря о единстве бога, автор не допускает
возможности, чтобы из одного источника - единого бога - шло "и горе, и
грех, и правда, и ложь, и жизнь, и смерть, и добро, и зло". Почему,
говорит Мартанфаррух, всемилостивый бог допускает к своим созданиям
зло - чертей и дьявола, адские исчадия? "Если он этого не знает, то
где же его: премудрость и всезнание? Если же он не хочет отдалить от
своих созданий вред и зло и дать каждому в отдельности благо, то куда
делись его справедливость и правосудие? Если он не дал этого, так как
не мог, то в чем же его всемогущество?"
Рационалистические доводы приведены Мартанфаррухом и при критике
сказаний о грехопадении и предшествовавшем ему эпизоде с Адамом,
которому бог "по причине дружбы и уважения заставил поклониться
величайших ангелов и многих служителей своих". Затем бог послал этого
мужа "в райский сад, дабы он занимался там садоводством и питался
всеми плодами, кроме плодов того дерева, о котором он (бог. - Л.К.)
