опять попал в Бутырскую тюрьму, где в музее криминологии
хранился череп папы Бутырского с маленькой дырочкой в затылке.
В доме чудес говорили:
-- А наш Жоржик-то теперь, знаете, чирикает. Как птичка в
клетке.
Пока Жоржик сидел и чирикал в Бутырках, все было хорошо.
Но когда стал подходить срок его освобождения, в доме чудес
заволновались. А что же будет дальше?
Устроили экстренное совещание, где выяснилось, что за
время отсидки воришке Жоржику по настоянию гуманиста Соси
по-прежнему выплачивают жалованье, которое хранится в сейфе.
Кроме того, Жоржик опять обещал Капиталине жениться на ней и
под залог своей любви опять занимал у нее деньги, чтобы
расплатиться с другими невестами.
-- Хорошо,-- решил Борис Руднев.-- Так вот, или пусть
Жоржик по выходе из тюрьмы немедленно женится на Капиталине --
тогда мы справим ему на деньги из сейфа свадьбу и замнем дело о
воровстве. Или пусть он катится к чертовой матери -- и
отсиживает второй срок в тюрьме.
Всем это предложение очень понравилось. За исключением
гуманиста Соси, который произнес целую речь о любви к людям, о
неповторимости человеческой личности, что Жоржика нужно
перевоспитывать лаской и любовью и так далее прочее.
-- Что это у тебя за странная любовь?- сказал
Борис.-Какая-то негативная любовь к воришкам, жуликам,
алкоголикам и социальным паразитам. Ты прямо как те гуманисты
v, из верховного суда США, которые голосуют не за
нормальных людей, а за преступников. Итак, давайте проголосуем.
Кто за свадьбу -- поднимите руки!
Жоржик так всем надоел, что большинство проголосовали за
свадьбу. А Сосе, поскольку он заботится о Жоржике как приемный
отец, поручили передать этот ультиматум в Бутырскую тюрьму.
Так, сидя за решеткой, Жоржик решил жениться. Все получилось
как в рыцарском романе, где благородная дева своей любовью
спасает своего суженого из темницы.
Когда Жоржик вышел на свободу, вид у неТо был довольно
бледный.
-- Это от тюряги,-- говорили одни.
-- Не-ет,-- говорил другие-- Это or предстоящей
свадьбы.
Лев Толстой проповедовал непротивление злу насилием, а
гуманист Сося Гильруд занимался этим на практике. После тюрьмы
Сося выхлопотал Жоржику месячную путевку в санаторий. Пока
Жоржик набирался там сил для супружеской жизни, в доме чудес
шли приготовления к свадьбе.
Поскольку у Жоржика не было даже второй пары кальсон,
гуманист Сося пустил по дому чудес подписной лист на подарки
бедному жениху. Люди чертыхались, но давали. Так Жоржику
справили приданое.
Свадьбу закатили такую, что ни в сказке рассказать, ни
пером описать. Чтобы жених не сбежал, с самого начала к нему
приставили двух караульщиков. В общем, пропили все деньги,
которые Жоржик заработал, сидя в тюрьме. Всем был очень весело.
Невеста сияла. Грустное лицо было только у одного Жоржика.
Чтобы подсластить Жоржику горькую пилюлю, после свадьбы
гуманист Сося опять выговорил ему месячный отпуск -- как
медовый месяц. Жоржик с кислой физиономией уехал, в доме чудес
удивлялись:
-- Такая дрянь, как Жоржик, а Сося носится с ним, как
дурак с писаной торбой. Но Сося вовсе не дурак. Там что-то
другое.
Больше всех возмущался Миша Гейм-Данилов, бывший
собутыльник Васьки Сталина. От волнения у Миши судорожного
дергались губы и он заикался больше обычного:
-- А ч-ч-чем я хуже Жоржика? А п-п-почему мне ничего не
дают? Я когда-то с самим Васькой Сталиным вып-п-пи-вал. А
теперь меня заб-б-были.
Обижался также и Женька Южный, бывший повар Васьки
Сталина, который теперь приторговывал самогоном:
-- А у меня даже самогона не купили! Что ж это за свадьба
без самогона? Вот увидите, не будет молодым счастья.
После медового месяца, хотя и в женатом состоянии, Жоржик
продолжал пьянствовать.
-- Меня совесть мучит,-- жаловался он.-- Ведь оженили-то
меня насильно. Так сказать, изнасиловали. Причем коллективно. И
даже голосовали. И даже в протокол занесли. Да что я вам --
проститутка?!
Гроссмейстер Зарем Волков, шахматный чемпион по игре
вслепую, анализировал эту историю несколько иначе.
Человек-компьютер печально качал головой:
-- Имеющие глаза -- и не видят. Завел себе Сося второго
миньона. А Борис и этого второго миньона оженил.
-- Что это такое?- спросила Нина" показывая на маленькую
игрушечную ведьму верхом на помеле, которая болталась на
веревочке в автомашине Бориса.
-- Это амулет против ведьм,-- сказал любимец богов.-- Это
мне французская Лиза подарила. Она тоже хвасталась, что
она ведьма.
-- Тут нечем хвастаться. Это очень печально.
-- Что?
Нина не ответила и перевела разговор на другую тему. Но
каждый раз, садясь в белый ЗИЛ, она косилась на амулет против
ведьм и недовольно морщилась. Так, словно этот амулет ей
мешает.
Все это, конечно, чепуха. Но как-то Борис заехал в дом под
золотым петушком и по привычке стал рыться в кабинете Максима.
Так ему попала в руки вырезка из американского журнала "Тайм"
от 3 сентября 1956 года. Статья называлась "Психология ведьм",
и красный папа подчеркнул там следующее:
"Кажется, что ведьмы былых времен исчезли. Но это вовсе не
так в глазах психологов школы Юнга... Юнгианцы считают, что
определенные мифы повторяются во всех веках и общественных
формациях... Исходя из этой теории, лондонский последователь
школы Юнга -- д-р Леопольд Штейн занялся серьезной
психологической охотой на ведьм. Доктор Штейн полагает, что
типы ведьм (он называет их "ненавистными женщинами") можно
найти почти везде в современной жизни.
В первом выпуске "Журнала аналитической психологии",
издаваемого английскими последователями знаменитого
психоаналитика Карла Юнга, доктор Штейн рассматривает
ненавистных женщин как определенную психиатрическую категорию.
Он базирует свои наблюдения на шести молодых
женщинах-пациентках... Согласно доктору Штейну, что отличает их
от других -- это их "переменчивое, непонятное, двойственное,
загадочное поведение и заманчивое очарование в резком контрасте
с их саркастической и жестокой расчетливостью...
Хотя они были замужем и вели активную половую жизнь, но
втайне они боялись полового акта и оставались "психологическими
девственницами". Они умели держать язык за зубами, были
чопорно-натянутые, скрытные, недоверчивые и фальшивые. Они были
склонны к холодности, ? привлекали слабых мужчин мальчишеского
типа, ненавидели поцелуи в губы (раньше считалось, что поцелуй
ведьмы вытягивает душу). Часто они имели связи, обычно с
женатыми мужчинами. Они ненавидели и мучили мужчин, но сами
думали, что они могут любить.
...Если они сами не доктора или дантисты, они "случайно"
завлекают своих дантистов... Некоторые имеют любовные связи со
шпионами или каким-либо другим образом связаны со шпионажем...
...Женщины типа ведьмы успешно пользуются своим полом как
оружием... Они душат любой талант, который может быть у их
мужского партнера,.. Если они прикидываются беспомощными
"маленькими девочками", мужчины часто попадают в эту ловушку...
Во время сеанса психоанализа ведьма-пациентка иногда...
идет на все уловки, за исключением слез, чтобы подчинить себе
психоаналитика. (Согласно средневековому поверью, что ведьмы не
могут плакать, Штейн ни разу не видел, чтобы "ненавистные
женщины" проронили хоть одну слезу)... Хоршо известно, что
ведьмы обладают властью выхолащивать мужчин, вызвать чью-либо
смерть или же влюбить в себя".
Заканчивалась статья тем, что, несмотря на все старания
доктора Штейна сделать своих пациенток менее зловредными, он с
большим удовольствием приписал бы им добрую старую
средневековую дыбу или хороший, проверенный опытом костер.
Следом Борис нашел оригинал лондонского "Журнала
аналитической психологии", где были отмечены некоторые
дополнительные детали по части опознавания ведьм. Например,
доктор Штейн сообщал, что если уж дело доходит до постели и
если пользоваться технической терминологией, то его
ведьмы-пациентки предпочитают делать "любовь верхом", то есть
верхом на мужчине. И еще одна психоаналитическая примета: кроме
того, что ведьмы вообще недолюбливают поцелуев, они особенно не
переносят "мокрых" поцелуев, поцелуев "с языком" или взасос.
На фотографии в "Тайм" доктор Штейн, как нарочно, высунул
язык -- и прикусил. Так, словно он чего-то недоговаривает и
подает своим ведьмам какой-то условный знак.
На полях рукой красного папы стояло заключение: "Да и он и
сам такой, язычник,- поэтому он и язык вывалил".
После этой "Психологии ведьм" Борису стало казаться, что и
Нина тоже целуется немножко не так, как надо, что она и
холодная, и загадочная, и двойственная, и -- очаровательная.
Однако это не только не испугало его, а, наоборот, еще больше
распалило его любовь.
Хотя Нина и уверяла, что она еще не оправилась от своих
предыщущих любовных похождений, но постепенно укрощение
строптивой продвигалось вперед. Когда на дворе подули осенние
ветры, .после долгих колебаний она даже стала заходить к Борису
на квартиру.
Как и полагается невинным девушкам, в любви Нина .была
довольно неопытна. Хотя она и позволяла целовать ее -- и даже
немножко больше, но сама она на поцелуи почти не отвечала.
Любимец богов беспрепятственно прохаживался по всем тем местам,
которые вдохновляют всех поэтов и художников всех времен и
народов, а Нина только божественно усмехалась:
-- Что ты там стараешься? Напрасный труд... С одной
стороны, это походило на то, что говорил доктор Штейн о своих
ведьмах. С другой стороны, это даже хорошо: за такую жену не
нужно опасаться, что ты уедешь в командировку, а она тем
временем спутается с почтальоном.
Потом Нина осмелела и сама попробовала целоваться. Он
лежал на диване, а она вдруг взяла и улеглась сверху. Да так
неловко, что он чувствовал себя как базарный фокусник, которому
положили на грудь наковальню и собираются ковать подковы. А
лучистые глаза Нины искрились шаловливым любопытством.
-- Что? Не нравится?-- Она улыбнулась и наградила
его маленьким холодным поцелуем.
В дальнейшем, когда Нине хотелось приласкаться, она всегда
применяла свою собственную модернистическую технику -- лезла
наверх, давила своей тяжестью и нежно мурлыкала:
-- Мой маленький, мой мышоночек... И зачем ты меня, дрянь
такую, полюбил?
А любимец богов кряхтел внизу и думал: "Ага, вот она
-любовь верхом доктора Штейна".
Конечно, ничего более серьезного Нина не позволяла,
заранее предупредив, что она техническая девушка. А на одних
поцелуях далеко не уедешь. Поэтому вскоре у Бориса от поцелуев
распухли губы. Потом от осеннего ветерка губы обветрили и
потрескались до крови.
Как-то любимец богов доцеловался со своей богиней до того,
что почувствовал солоноватый привкус собственной крови на
губах. Нина лежала на диване, опершись на локти, наподобие
сфинкса. Ее большие серо-зеленые глаза, словно остекленев,
смотрели куда-то в одну точку, а полуоткрытый рот в первый раз
дышал неведомым томлением, как будто в ней наконец проснулась
женщина. Это было столь необычайно, что он спросил:
-- Что с тобой?
Неведомые огоньки в глазах девушки вдруг погасли:
-- Ничего... Просто так...
А в душе Бориса шевельнулось что-то нехорошее. Ему
показалось, что привкус крови разбудил в Нине то, что у других
