отлично садились даже при нулевой видимости и туман никого
не беспокоил, все-таки лучше обойтись без него. И
заработали мощные рассеиватели; - излучая в ночь около
тысячи мегаватт, они сгущали капельки воды и пробивали в
стене тумана огромные бреши.
И стрелки в энергоцентре снова подскочили, и дежурный
инженер приказал пустить запасные генераторы. Скорей бы
установили этот огромный генератор с жидким гелием, тогда не
будет больше таких тревожных, напряженных часов. И все-таки
он еще надеялся справиться с нагрузкой.
Но полчаса спустя метеобюро предупредило по радио о
заморозках, и не прошло шестидесяти секунд, как
осмотрительные граждане включили миллионы электропечей.
Стрелки перевалили через красную черту и продолжали ползти
вверх.
Раздался страшный треск - сработали три огромных
автоматических выключателя. Но четвертый отказал. Воздух
наполнился едким запахом горящей изоляции, расплавленный
металл тяжелыми каплями падал на пол и тотчас затвердевал на
бетонных плитах. Вдруг исполинские пружины оторвались и,
пролетев не меньше десяти футов, ударили по размещенным ниже
частям монтажа. За долю секунды они приварились к проводам,
ведущим к новому генератору.
В обмотках генератора взбунтовались силы, превосходящие
все, что до сих пор производил человек. Как раз в эту
секунду Нелсон оказался в центре колодца.
Сила тока стремилась стабилизироваться, неистово мечась
во все более узких пределах. Но она так и не установилась:
где-то вступили в действие дублирующие предохранительные
приборы, и цепь, которой не должно было быть, опять
прервалась.
Последняя предсмертная судорога, почти такая же мощная,
как первая, затем ток быстро спал. Все кончилось.
Когда вновь загорелся свет, помощник Нелсона уже стоял у
края роторного колодца. Он не знал, что случилось, но
подозревал, что что-то серьезное. Наверно, Нелсон там,
внизу, недоумевает, в чем дело.
- Эй, Дик! - крикнул он. - Ты кончил? Пойдем выясним,
что стряслось.
Ответа не последовало. Он перегнулся через поручни и
посмотрел в огромную яму. Свет был плохой, и тень ротора
мешала как следует рассмотреть что-либо. Сперва ему
показалось, что колодец пуст, - но ведь это нелепо, он сам
видел, как Нелсон несколько минут назад спустился туда.
Помощник позвал еще раз.
- Эй! Дик, ты цел?
Опять никакого ответа. Встревоженный помощник пошел вниз
по лестнице Он был на полпути, когда странный звук, точно
где-то очень далеко лопнул воздушный шар, заставил его
оглянуться. И тут он увидел Нелсона; инженер лежал в
середине колодца на лесах, закрывающих турбинный вал. Лежал
неподвижно, в какой-то неестественной позе.
Ральф Хьюз, главный физик, оторвал глаза от заваленного
бумагами стола, когда отворилась дверь. Мало-помалу все
входило в свою колею после вечного бедствия. К счастью, на
его отделе оно почти не отразилось: генератор не пострадал.
Не хотелось бы ему быть на месте главного инженера; теперь
Мердоку надолго хватит писанины. Мысль об этом доставляла
удовольствие доктору Хьюзу.
- Здравствуйте, док, - приветствовал он вошедшего доктора
Сэндерсона. - Что привело вас сюда? Как ваш пациент?
Сэндерсон кивнул.
- Через день-два выйдет из больницы. Но я хочу
поговорить с вами о нем.
- Я с ним не знаком, никогда не бываю на станции, разве
что все Правление на коленях умоляет меня. Но поговорить
можно.
Сэндерсон криво усмехнулся. Главный инженер и блестящий
молодой физик не питали друг к другу нежности. Они были
слишком разные люди, кроме того, шло неизбежное
соперничество между экспертом-теоретиком и человеком
"практики".
- Мне кажется, это по вашей частя, Ральф. Во всяком
случае, я в этом не смыслю. Вы слышали, что произошло с
Нелсоном?
- Если не ошибаюсь, он был внутри моего генератора, когда
в обмотки пошел ток?
- Точно. Когда ток отключился, помощник нашел его, он
был в шоке.
- Что за шок? Электричеством ударить его не могло, ведь
все обмотки изолированы. К тому же, помнится мне, его
подобрали в центре шахты.
- Совершенно верно. Мы не знаем, что случилось. Но он
теперь пришел в себя, и как будто никаких последствий, если
не считать одного.
Врач помешкал, словно искал нужные слова.
- Ну, говорите! Не томите!
- Я оставил Нелсона, когда увидел, что ему ничто не
грозит. А через час мне позвонила старшая сестра и сказала,
что Нелсон хочет срочно поговорить со мной. Когда я пришел
в палату, он сидел в постели и озадаченно рассматривал
газету. Я спросил, в чем дело. "Со мной что-то случились",
- говорит. "Конечно - говорю, - но через два дня вы уже
будете работать". Он покачал головой, вижу - в глазах
тревога. Сложил свою газету и показал ее мне. "Я не моту
читать", - говорит. Я определил амнезию и подумал: "Вот
досада! Что еще он забыл?" А он, словно угадал мои мысли,
продолжает: "Нет, я разбираю буквы и слова, но все вижу
задом наперед! Наверно, у меня что-нибудь с глазами". И
снова развернул газету. "Как будто я вижу ее в зеркале.
Моту прочесть каждое слово в отдельности, по буквам. У вас
нет зеркальца? Я хочу сделать опыт".
Я дал ему зеркальце. Он поднес его к газете и посмотрел
на отражение. И стал читать вслух, с нормальной скоростью.
Но этому фокусу любой может научаться, наборщики так читают
свои литеры, так что я не удивился. Правда, не совеем
понятно, зачем понадобилось умному человеку устраивать это
представление. Решил не противоречить ему - может быть, он
чуть-чуть свихнулся от шока. Похоже было, что у него
оптические иллюзии, хотя он выглядел вполне нормально. А
Нелсон отложил газету и говорит: "Ну, док, что вы скажете
на это?" Я не знал, как отвечать, чтобы не раздражать его.
"Пожалуй, лучше вам обратиться к доктору Хамфри, - говорю, -
он психолог. Это не моя область". Тут он сказал кое-что о
докторе Хамфри и его психотестах, и я понял, что он уже
побывал в его лапах.
- Верно, - вставил Хьюз. - Всех, кто поступает на работу
в компанию, пропускают через сито Отдела психологии. - Он
задумчиво добавил: - И все равно такие проскакивают типы!..
Доктор Сэндерсон улыбнулся и продолжал рассказ:
- Я хотел уходить, тут Нелсон говорит: "Да, чуть не
забыл. Наверно, я упал на правую руну. Запястье сильно
болит, как от растяжения". - "Давайте посмотрим", - сказал
я и нагнулся над ним. "Нет, вот эта рука", - говорит Нелсон
и поднимает левую. Я держусь своей линии, не спорю. "Как
хотите. Но ведь вы сказали - правая?" Нелсон опешил. "Ну
да, - говорит, - Это и есть правая рука. Может быть, глаза
и чудят, но тут-то все ясно. Вот обручальное кольцо, если
не верите. Я его уже пять лет снять не могу".
Тут уже я опешил. Потому что он поднял левую руку - и
кольцо было на ней. И он сказал правду, кольцо сидело так
крепко, что без ножовки не снять. Тогда я спрашиваю: "У
вас есть какие-нибудь приметные шрамы?" - "Нет, - отвечает,
- не помню никаких". - "А пломбированные зубы?" - "Есть
несколько". Мы молча глядели друг на друга, пока сестра
ходила за зубной картой Нелсона. "Смотрели друг на друга со
страшным подозрением в душе", - сказал бы романист. Но еще
до того, как вернулась сестра, меня осенило. Мысль была
фантастическая, но ведь и само дело принимало все более
неслыханный оборот. Я попросил Нелсона показать мне
предметы, которые были у него в карманах. Вот они.
Доктор Сэндерсон достал несколько жмет и книжку в кожаном
переплете: Хьюз сразу узнал "Записную книжку
электроинженера"; у него в кармане лежала точно такая же.
Он взял ее из рук врача и раскрыл наудачу, с легким чувством
вины, которое неизбежно, когда в твоих руках оказывается
записная книжка другого человека.
А в следующую секунду Ральфу Хьюзу показалось, что
шатаются устои его мира. До сих вор он слушал доктора
Сэндерсона как-то рассеяно, недоумевая из-за чего весь этот
переполох. Теперь у него в руках лежало противоречащее
всякой логике вещественное доказательство.
Ральф Хьюз не мог прочесть ни слова в записной книжке
Нелсона. И печатный и рукописный текст были перевернуты,
точно в зеркале.
Доктор Хьюз встал с кресла и несколько раз быстро
прошелся по кабинету. Сэндерсон сидел, молча глядя на него.
На четвергом круге физик остановился у окна и посмотрел на
озеро, накрытое тенью белой стены плотины. Этот вид как
будто развеял его смятение, и он снова повернулся к доктору
Сэндерсону.
- Вы хотите, чтобы я поверил, что с Нелсоном каким-то
образом произошло поперечное обращение, правое поменялось
местами с левым и наоборот?
- Я ничего не хочу. Я только изложил факты. Если вы
можете сделать другой вывод буду рад его услышать.
Позвольте добавить, что я проверил зубы Нелсона. Все пломбы
переместились. Объясните это, если можете. Кстати, вот эти
монеты тоже очень интересны.
Хьюз взял их в руку. Один шиллинг, новая красивая крона
из бериллиевой меди, несколько пенсовиков и полупенсовиков.
Он принял бы их без колебаний у любого кассира. Такой же
наблюдательный, как большинство людей, он никогда не
задумывался, в какую сторону смотрит голова королевы. Но
надписи! Хьюз живо представлял себе недоумение Монетного
двора, если эти странные монеты когда- нибудь попадут к ним.
Как и книжка: поперечное обращение.
Голос доктора Сэндерсона перебил его размышления:
- Я попросил Нелсона никому не говорить об этом. Я
напишу подробный доклад, он вызовет переполох, когда будет
напечатан. Но нам надо знать, как это могло случиться. Вы
конструктор нового генератора, поэтому я пришел к вам.
Доктор Хьюз словно не слышал его. Сидя за столом, он
пристально разглядывал свои руки. Впервые в жизни он
всерьез задумался над разницей между левым и правым.
Доктор Сэндерсон продержал Нелсона в больнице несколько
дней, изучая своего странного пациента и собирая материал
для доклада. Насколько он мог судить. Нелсон, если не
считать странного превращения, был вполне нормален. Он
заново учился читать и быстро преуспевал, после того как
прошло чувство необычности. Вероятно, он никогда не сможет
работать инструментом так, как работал, до несчастного
случая: теперь его до конца жизни все будут считать левшой.
Но ведь это не помеха.
Доктор Сэндерсон перестал ломать голову над причиной
состояния Нелсона. Он плохо разбирался в электричестве, это
дело Хьюза. Врач не сомневался, что физик найдет ответ, как
всегда. Компания - не благотворительное общество, она
знает, кого нанимает. Новый генератор, который будет пущен
через неделю, - детище Хьюза, хотя ему принадлежит только
теоретическая разработка.
Сам доктор Хьюз был вовсе не так уж уверен в себе. Его
пугал размах задачи; в отличие от Сэндерсона, он понимал,
что тут открываются совсем новые области науки. Он знал:
есть лишь один путь, чтобы объект мог превратиться в свое
зеркальное отображение. Но как доказать столь
фантастическую теорию?
Главный физик собрал всю наличную информацию об аварии,
из-за которой огромный статор оказался под током. Расчеты
позволяли представить себе силу тока в обмотках в те
несколько секунд, когда была замкнута цепь. Правда, цифры
приблизительные. Если бы можно было повторить опыт, чтобы
получить точные данные... Он представлял себе лицо Мердока,
- если скажет:
- Вы не возражаете, я сегодня вечером выберу минутку и
замкну накоротко генераторы один - десять? 1
Нет, это, конечно, отпадает.
Хорошо, что у него сохранилась действующая модель. Опыты
на ней дают какое-то представление о поле в середине
генератора, но о величине тока можно только гадать. Она,
наверно, была колоссальной. Просто чудо, как уцелели
обмотки.
Почти месяц Хьюз бился над расчетами и блуждал в областях
атомной физики, которые после университета тщательно
обходил. Мало-помалу в его голове складывалась теория; до
окончательной формулировки далеко, но путь был ясен. Еще
месяц, и все будет готово.
Большой генератор, который занимал его мысли весь
последний год, отошел на второй план. Доктор Хьюз как-то
рассеянно принял поздравления коллег, когда генератор прошел
