лучшего Фолкен не мог посоветовать. Если сейчас на "Куин" и есть
безопасное место, так это наверху. Но капитану надо быть внизу.
До капитанского мостика оставалось несколько шагов, когда заскрежетал
ломающийся металл и корабль резко клюнул носом. Лампы погасли, но Фолкен
достаточно хорошо различал окружающее благодаря столбу солнечного света,
который ворвался в распахнутый люк и огромную прореху в оболочке. Много
лет назад, стоя в нефе величественного собора, он смотрел, как
пронизывающий цветные стекла свет красочными бликами ложится на старые
каменные плиты. Бьющий через рваное отверстие далеко вверху сноп
ослепительных лучей напомнил ему те минуты. Как будто он в падающем с неба
металлическом соборе...
Вбежав на мостик, откуда наконец-то можно было выглянуть наружу,
Фолкен с ужасом увидел, что Земля совсем близко. Какая-нибудь тысяча
метров отделяла дирижабль от изумительных - и смертоносных - каменных
шпилей и от красных илистых струй, которые упорно продолжали вгрызаться в
прошлое. И ни одного ровного клочка, где мог бы лечь во всю длину корабль
такой величины, как "Куин".
Он взглянул на приборную доску. Весь балласт сброшен. Но и скорость
падения снизилась до нескольких метров в секунду. Еще можно побороться.
Фолкен молча занял место пилота и взял управление на себя - насколько
корабль вообще поддавался еще управлению. Говорить было ни о чем, приборы
сказали ему все, что нужно. Где-то за его спиной начальник связи
докладывал по радио о происходящем. Конечно, все информационные каналы
Земли уже начеку... Фолкен представлял себе отчаяние режиссеров
телевизионных станций. В разгаре одно из самых эффектных в истории
кораблекрушений - и ни одной камеры на месте, чтобы запечатлеть его!
Последние минуты "Куин" не будут наполнять содроганием и ужасом души
миллионов зрителей, как это было с "Гинденбургом" полтора столетия назад.
До Земли оставалось всего около пятисот метров, и она продолжала
медленно надвигаться. Хотя в распоряжении Фолкена была полная мощь
движителей, он до сих пор не решался их использовать, боясь, что
развалится поврежденный остов. Однако выбора не было. Ветер нес "Куин" к
развилке, где реку рассекала надвое высокая скала, похожая на форштевень
некоего древнего, окаменевшего корабля. Если курс останется прежним,
"Куин" оседлает треугольную площадку и на треть своей длины повиснет над
пустотой. И переломится, как гнилая палка.
Фолкен включил боковые стройные рули и сквозь металлический скрежет и
шипение уходящего газа услышал далекий знакомый свист. Корабль помешкал,
потом начал поворачиваться влево. Металл скрежетал почти непрерывно, и
скорость падения зловеще возрастала. Контрольные приборы сообщали, что
лопнул газовый мешок номер пять...
До Земли оставались считанные метры, а Фолкен все еще не мог решить,
будет ли толк от его маневра. Он перевел вектор тяги на вертикаль, чтобы
предельно увеличить подъемную силу и ослабить удар. Столкновение с Землей
растянулось на целую вечность. Оно было не таким уж сильным, но достаточно
долгим и сокрушительным. Будто рушилась вся вселенная.
Звук ломаемого металла приближался, словно некий могучий зверь
вгрызался в остов погибающего корабля.
А потом пол и потолок зажали Фолкена в тисках.
2.
- Почему тебе так хочется лететь на Юпитер?
- Как сказал Шпрингер, когда отправился на Плутон: потому что он
существует.
- Ясно. А теперь выкладывай настоящую причину.
Говард Фолкен улыбнулся, хотя лишь тот, кто близко знал его, назвал
бы улыбкой эту напряженную гримаску. Вебстер знал его близко. Больше
двадцати лет они работали вместе, разделяя успех и катастрофы, в том числе
самую грандиозную.
- Что же, штамп Шпрингера остается в силе. Мы высаживались на всех
планетах земного типа, но на газовых гигантах не бывали. Можно сказать,
что они - единственный стоящий орешек солнечной системы, который мы еще не
разгрызли.
- Дорогостоящий орешек. Ты не прикидывал расходы?
- Попытался, вот мои выкладки. Но учти, это ведь не одноразовое
мероприятие. Речь идет о системе, которую можно использовать многократно,
если она себя оправдает. И с ней не только Юпитер - все гиганты станут
доступными.
Вебстер посмотрел на цифры и присвистнул.
- Почему бы не начать с какой-нибудь планеты полегче, скажем с Урана?
Сила тяготения - половина юпитеровой, и вторая космическая скорость
наполовину меньше. Да и погода там потише, если можно так выразиться.
Вебстер явно подготовился к разговору. На то он и руководитель
перспективного планирования.
- Не так уж много на этом выиграешь, если учесть, что путь побольше и
с материально-техническим обеспечением посложнее. На Юпитере нам Ганимед
поможет. А за Сатурном придется создавать новую обеспечивающую базу.
Логично, отметил про себя Вебстер. И все-таки не это основная
причина. Юпитер - властелин солнечной системы, а Фолкену, конечно, подавай
самый крепкий орешек...
- Кроме того, - продолжал Фолкен, - Юпитер основательно морочит
голову ученым. Больше ста лет как открыты его радиобури, а мы все не
знаем, что их вызывает. И Большое Красное Пятно по-прежнему остается
загадкой. Поэтому я рассчитываю еще и на средства Комитета астронавтики.
Тебе известно, сколько зондов запущено в атмосферу Юпитера?
- Сотни две, должно быть.
- Триста двадцать шесть за последние полсотни лет. И каждый четвертый
- впустую. Слов нет, собрана куча данных, но что это для такой планеты...
Ты представляешь себе, насколько она велика?
- В десять с лишним раз больше Земли.
- Разумеется, но что это означает?
Фолкен показал на большой глобус в углу кабинета.
- Погляди на Индию - много места она занимает? Так вот, если
поверхность земного шара распластать на поверхности Юпитера, соотношение
будет примерно то же.
Они помолчали, Вебстер размышлял над уравнением: Юпитер относится к
Земле, как Земля к Индии. Удачный пример, и, конечно, Фолкен не случайно
его выбрал.
Неужели десять лет прошло? Да, не меньше... Авария произошла семь лет
назад (эта дата врезалась в его память), а подготовительные испытания
начались за три года до первого и последнего полета "Куин Элизабет".
Десять лет назад капитан - нет, тогда лейтенант - Фолкен пригласил
его, так сказать, на репетицию, в трехдневный полет над равнинами северной
Индии, с видом на далекие Гималаи.
- Совершенно безопасно, - заверил он. - Отдохнешь от бумаг и
представишь себе, о чем идет речь.
Вебстер не был разочарован. Если не считать первого посещения Луны,
полет этот был самым ярким впечатлением в его жизни. Хотя, как и говорил
Фолкен, обошлось без опасностей и даже без особых приключений.
Они взлетели в Сринагаре на рассвете. Огромный серебристый шар
озарили первые лучи солнца. Поднимались в полной тишине, никакого рева
газовых горелок, на которых зиждилась подъемная сила старинных
"монгольфьеров". Все необходимое тепло давал небольшой, весом около ста
килограммов, импульсный реактор, подвешенный в горловине шара. Пока они
набирали высоту, лазерная искра десять раз в секунду сжигала малую толику
тяжелого водорода. В горизонтальном полете было достаточно нескольких
импульсов в минуту, чтобы возмещать расход тепла в огромном газовом мешке.
Даже в полутора километрах над Землей они слышали лай собак, людские
голоса, звон колокольчиков. Все шире расстилался под ними залитый солнцем
край ландшафта. Через два часа шар уравновесился на высоте пяти тысяч
метров; здесь им то и дело приходилось пользоваться кислородной маской.
Можно было с легким сердцем любоваться пейзажами: автоматика выполняла за
них всю работу, в частности собирала данные для тех, кто проектировал
тогда еще безымянный небесный лайнер.
День выдался отменный. До начала юго-западного муссона оставался
целый месяц, в небе - ни облачка. Время будто остановилось, и только
радиосводка погоды каждый час вторгалась в их грезы. Кругом, до горизонта
и дальше, простирался древний, дышащий историей ландшафт, лоскутное одеяло
из селений, полей, храмов, озер, оросительных каналов...
Усилием воли Вебстер развеял чары воспоминаний. Тот полет десять лет
назад сделал его приверженцем аппаратов легче воздуха. И помог ему
осознать, как огромна Индия, даже в мире, который можно облететь за
девяносто минут. А Юпитер, повторил он про себя, относится к Земле, как
Земля относится к Индии...
- Допустим, ты прав, - сказал он вслух, - и допустим, найдутся
средства. Остается еще вопрос: почему ты думаешь, что справишься с задачей
лучше, чем те - сколько ты говорил? - триста двадцать шесть автоматических
станций, которые туда посылали?
- Я превосхожу автоматы и как наблюдатель, и как пилот. Особенно как
пилот. Не забудь, у меня больше опыта с аппаратами легче воздуха, чем у
кого-либо еще на свете.
- Ты можешь в полной безопасности управлять полетом из центра на
Ганимеде.
- Но ведь в том-то и дело, что это уже было! Ты забыл, что погубило
"Куин"?
Вебстер отлично знал причину, однако ответил:
- Запаздывание. Запаздывание! Этот болван оператор думал, что
работает через местный передатчик, а его случайно подключили к спутнику.
Не его вина, конечно, но должен был заметить! И пока сигнал проходил в оба
конца, запаздывал на полсекунды. Но и то обошлось бы при спокойной
атмосфере. Все испортила турбулентность над Большим Каньоном. Платформа
накренилась, оператор дал команду на выравнивание, а она уже успела
качнуться в другую сторону. Ты пробовал когда-нибудь вести по ухабам
машину, которая слушается руля с опозданием на полсекунды?
- Не пробовал и не собираюсь. Но могу себе представить...
- Так вот, от Ганимеда до Юпитера миллион километров. Суммарное
запаздывание сигнала составит шесть секунд. Нет, оператор должен
находиться на месте, чтобы вовремя принимать срочные меры. Вот я сейчас
покажу тебе одну штуку... Можно взять?
- Конечно, бери.
Фолкен взял с письменного стола открытку. На Земле они почти
перевелись, но эта изображала объемный марсианский ландшафт и была
обклеена редкими, дорогими марками. Он держал ее вертикально.
- Старый трюк, но годится как иллюстрация. Пропусти открытку между
большим и указательным пальцами, но не касайся ее... Вот так. Вебстер
протянул руку и поднес пальцы вплотную к открытке.
- Теперь лови.
Фолкен выждал несколько секунд и вдруг выпустил открытку. Пальцы
Вебстера схватили пустоту.
- Давай повторим, чтобы ты убедился, что нет никакого подвоха.
Видишь?
Снова открытка проскользнула между пальцами Вебстера.
- А теперь испытай меня.
Взяв открытку, Вебстер тоже выпустил ее внезапно. Фолкен мгновенно
схватил ее, реакция была настолько быстрой, что Вебстеру даже почудился
щелчок.
- Когда хирурги меня собирали, - бесстрастно заметил Фолкен, - они
внесли кое-какие усовершенствования. И это только одно из них. Хотелось бы
найти им применение. Юпитер очень подходит для этого.
Несколько долгих секунд Вебстер смотрел на открытку, впитывая
взглядом неправдоподобные краски на склонах Троепутья Харона. Потом
произнес:
- Понятно. Сколько времени уйдет на подготовку?
- С твоей помощью да при поддержке Комитета и разных научных фондов,
которые мы сможем привлечь, - ну, года три. Еще год на испытания, ведь
придется запустить по меньшей мере две опытные модели. В целом, если все
