Курт Кламан.
В диком рейсе
Перевел с немецкого Л. МАКОВКИН
Журнал "Вокруг света"
Рисунки В. КОЛТУНОВА
Мы должны были сниматься с якоря назавтра в полдень. Но
прежде чем это произошло, "Артемизию" ожидала маленькая
сенсация: на судно явился Мак-Интайр...
Нам позарез нужен был еще один кочегар. Место у котла
левого борта пустовало. Парень, что прежде шуровал топки, не
вернулся в Дурбане с берега. Обязанности его вынуждены были
разделить остальные, и эта дополнительная каторжная работа в
адской жаре кочегарки была у ребят просто как кость в горле.
Я как раз сменился с вахты и стоял рядом с Жоржем у
релингов, когда прибыл новый кочегар.
- Эй ты, ублюдок! - раздался на пирсе зычный голос. -
Дорогу королю ирландскому! Или ты не рад его прибытию?
Это был Мак - Интайр. Рикша остановился в нескольких шагах
от трапа. Подъехать ближе ему мешали тюки с товаром. Портовый
инспектор, португалец, приказал рикше, мускулистому негру банту, высадить
своего пассажира. Тот отстегнул лямку и опустил оглобли коляски на землю.
Однако седок и не подумал сойти, а остался гордо сидеть на потертом
бархатном кресле, словно король на своем троне. Наверное, инспектору и
впрямь следовало немного усомниться: вдруг рикша на самом деле привез сюда
короля ирландского?
По крайней мере, у парня были и корона, и мантия: поношенная
шестипенсовая кепочка и застиранная кочегарская блуза с оторванным правым
рукавом. Старые широкие парусиновые штаны свисали складками, а довершали
наряд веревочные туфли, которые моряки повсюду плетут от скуки из старой
каболки.
Впрочем, инспектор, самонадеянный толстяк, уже и думать
забыл об этом "чокнутом" морячке и всецело погрузился в свои
товарные махинации. Ирландец сидел, прямой как столб, и -
необыкновенное дело! - его костистое лицо прямо-таки
светилось. Даже здесь, в Африке, па нем не было ни малейшего
следа загара. Трудно сказать, что же, собственно, в этом лице
сразу бросалось в глаза. Черты его были мелкие, и острые, кожа
- тугая, гладкая; блестящие белые зубы прикрыты узкими губами.
Да плюс ко всему - маленький острый носик и неглубокие глазные
впадины, в которых сидели водянистые глазки. Крохотные уши
плотно прижимались к черепу, и поначалу мне показалось, что их
и вовсе нет.
Мы перевесились через релинги в предвкушении спектакля,
ощущая, что основные события еще впереди и что на судно явился
необычный бичкомер (1), непростой "истребитель рома". Тех-то мы
прекрасно знали - взвинченных, обидчивых, отличающихся большой
нелюбовью ко всякого рода работе. "Король ирландский" был
совсем не такой. Он продолжал сидеть в коляске и требовал,
чтобы его довезли до самого трапа. Вокруг собрались люди.
Работа приостановилась. Словно бледный монумент, восседал
ирландский кочегар на выцветшем бархате своего трона-кресла. Не
стесняясь в выражениях, он поносил инспектора и докеров,
которые не освобождали ему дорогу. От столь ярого упрямства
люди растерялись.
- Не дай бог, увидят это "дед" или чиф (2),-сказал я, -
они ведь мигом наладят его с судна.
- Ну нет, этого парня им на четыре кости не поставить, -
отозвался Жорж.
На шум выглянули из кают-компании офицеры и тоже стали
наблюдать за представлением с палубы. Инспектор между тем
закусил удила. Он закричал на ирландца и попытался даже
вытащить. его из коляски. Однако тот по-прежнему глыбой
восседал в своем кресле. Инспектор кликнул на помощь
десятника-метиса.
- Сейчас ты увидишь потрясающий аттракцион, - сказал мне
Хапни. - Король ирландский совершит перелет со своего трона
прямиком в воду. Взгляни на ручищи этого метиса. Он же сделает
из парня отбивную!
Однако к тяжелой руке, опустившейся на его плечо, ирландец
отнесся не с большим трепетом, чем к обыкновенной докучливой
мухе. Он небрежно смахнул ее в сторону и тут же с молниеносной
быстротой (мы едва успели уловить это движение) выдвинул вперед
нечто бледное, вроде шатуна паровой машины. "Шатун" ухватил
жирного инспектора за запястье и раскрутил в воздухе. Тянул же
тот, ей-ей, не меньше чем на два центнера. Неистовый ирландец
без всяких видимых усилий вертел орущего благим матом толстяка
над головой - совсем как ковбой, собирающийся метнуть лассо. И
вдруг, прочертив в воздухе четкую траекторию, пухлое тело
перемахнуло через наши швартовы и метрах в пяти от пирса
шлепнулось в воду.
У Хайни выпала изо рта сигарета. Не проронив ни слова,
глазели мы на происходящее. Нет, там, внизу, сидел не человек.
Это была хорошо смазанная машина! Стоило "машине" сделать
несколько шагов к воде, как зрители тотчас попрятались за
вагонами и грудами ящиков.
Ирландец вытащил из кармана окурок и, чиркнув спичкой, с
удовольствием затянулся. Затем размеренным шагом подошел к
ящикам, заслонявшим ему дорогу к трапу. Не обращая ни малейшего
внимания на безбилетных зрителей, он нагнулся и с легкостью
опрокинул весь штабель в воду, словно тяжелые ящики были не
более чем картонками из-под обуви. Полный достоинства, вернулся
он к коляске, уселся на "трон" и снова отдал приказ рикше
подъехать к самому трапу. Здесь он вышел, заплатил (мы поняли
это по довольной мине банту) королевские чаевые и гордо
прошествовал на наше судно.
Мы стремглав кинулись на левый борт. Ящики колыхались в
воде. Мокрого насквозь инспектора выудили грузчики. Полицию
звать он не стал. Позора и без того было достаточно. Срывая
злость, он гонял своих людей, требуя поскорее извлечь ящики из
воды. Сойдет ли это "королю" с рук? Едва ли: ведь офицеры
видели все с палубы.
Ирландец поднялся по трапу на бак и спросил меня:
- Как называется коробка? Словно считая, что и так сказал
слишком много, он остановился и выжидательно полуобернулся к
нам, впрочем, не удостаивая никого взглядом. Вопрос был задан
тоном, не терпящим отсрочки.
- "Артемизия", Гамбург, - сказал я, в. мыслях видя себя
уже летящим по воздуху.
- Откуда? - спросил он.
- Из Занзибара, - поспешил ответить Хайни. Всем нам
вдруг стало как-то очень неуютно, едва этот человек глянул на
нас своими бледными рыбьими глазами. На его правом предплечье я
разглядел татуировку: большая рыба-молот и рядом цифры,
вероятно, даты.
Он перехватил мой взгляд и спросил:
- Куда идете?
- В Дурбан, - тотчас ответил я.
- Рыбу-молот видел?
- Нет, но других больших рыб...
- Я тебя о чем спрашиваю, о других или о рыбе-молоте?
- Никакого молота... - пролепетал я. Все остальные слова
застряли у меня в горле. "Придержи язык, - скомандовал я
мысленно сам себе. - Что тебе за дело до этой проклятой рыбы?"
Мы и верно не видели ни одной из них. Может, в этом углу земли
их всего-то и было-раз-два, да обчелся. И вообще, что надо
этому парню, который обрезает у другого слова возле самого рта,
словно эскимос, жующий тюленье сало? А эта идиотская манера
знакомиться подобным образом со своей же братвой - кочегарами
и триммерами (3). И после всего мы должны стоять вместе с ним у
котлов, сидеть за столом, спать в одном кубрике? Нет, похоже,
этот малый не из наших...
Я отошел от фальшборта и направился вслед за кочегарами к
люку котельной. Видно, общаться с ирландцем и у них. не было ни
малейшего желания. "Король", сделав несколько шагов по
направлению к нашей группе, произнес:
- Я - Мак-Интайр. Зовите меня Мак,-и зашагал в кубрик.
- Мы будем звать тебя Мак-Рыба, - проворчал Хайни ему
вслед.
- Любопытно, как поладит с новеньким наш дорогой Джонни,
этот чертов подлиза? - сказал Фред. Джонни был донкименом-
старшим кочегаром.
- Если он ухватит Джонни за шкуру, как того портового
инспектора, - заявил Хайни, - да шваркнет о переборку
котельной, то придется нам искать нового старшого.
Мы прикинули, что в принципе это было бы не так уж и
плохо.
- Ладно, - сказал Жорж, - пошли лучше в кубрик -
посмотрим на парня вблизи.
Мы не поверили своим глазам:
Мак-Интайр восседал в столовой на месте донкимена и с
аппетитом поглощал его паек, не спеша запивая еду холодным
чаем. Я даже потряс головой: уж не мерещится ли? Нет, это
определенно должно закончиться катастрофой. Теплых чувств к
Джонни мы не питали, но все-таки шутка зашла слишком далеко.
Жорж вышел вперед, вытер платком вспотевший лоб и сказал:
- Меня это, конечно, не касается, но на всякий случай
знай:
то, что ты лопаешь, - это паек донкимена.
Мак-Интайр и ухом не повел. Челюсти его продолжали
размеренно перемалывать пищу. Он невозмутимо содрал шкурку с
последнего кусочка донкименской сухой колбасы и целиком
отправил его в рот.
- И место, на котором ты сидишь, Мак-Интайр, - тоже
место донкимена, - продолжал Жорж, - Ты, конечно, сам не
маленький, но я все же хочу тебя предупредить: так не делают, и
добром это не. кончится.
Парень по-прежнему сидел себе и всем видом показывал,
будто мы здесь - все семеро - для него не более чем воздух.
Мы потихоньку начали свирепеть. Новичок нагло ломал наш
священный порядок - то единственное, что делало возможным
совместную работу и жизнь столь различных по характеру и
темпераменту людей, собравшихся со всех концов света. Мак-Рыба
медленно поднялся, напялил свою кепочку и подошел к
иллюминатору. Жалкие остатки донкименского пайка сиротливо
лежали на столе. Ирландец как зачарованный уставился в
иллюминатор - туда, где за портовым молом виднелся блистающий
Индийский океан. Его безразличие выглядело столь
провокационным, что все мы просто шипели от желания задать ему
хорошую трепку. С другой стороны, мы ведь сами только что
наблюдали. спектакль на пирсе и воочию убедились, какая
титаническая сила таится в этом клубке мускулов.
Не изменив позы, ирландец слегка наклонил голову к Жоржу,
который стоял к нему ближе всех. Глаза его все так же смотрели
куда-то вдаль.
- Когда ты видел рыбу-молот в последний раз, кочегар?
- Чтоб она обгадилась, твоя проклятая рыба! Я уже сказал
тебе, что ты сидел не на своем месте.
Мак-Интайр уставился на Жоржа.
- Я спросил о рыбе-молоте. Так когда? - с угрозой в
голосе повторил ирландец.
Мы отступили назад. Хайни напружинился. Все остальные
прижались к переборке и замерли в ожидании. Жорж был среди нас
самым старшим. Завести его на драку было довольно трудно, но и
страха он не знал.
- Черт побери, я никогда не видел рыбу-молот, - сказал
Жорж. - И вообще, Мак-Интайр, ты сам отлично знаешь, что
судовая обшивка мешает наблюдению за рыбами. В кочегарке нам
приходится заниматься иными делами.
Он отвернулся от Мак-Интайра. Тот продолжал стоять в прежней позе. Мы
подались на палубу: судно должно было отходить. Понятно, говорили мы в
основном о, создавшейся ситуации.
- Является какой-то тип, сжирает чужой паек, и ему не
могут дать за это по морде! - возмущался Хайни.
- Только и ждет зацепки, чтобы подраться и выкинуть
кого-нибудь в иллюминатор, словно селедку, - подливал масло в
огонь Фред.
По трапу прогрохотали ботинки донкимена. Мы заметили, что
он не в духе. Настолько не в духе, что самое разумное - вовсе
не попадаться ему на глаза. Пусть сам увидит, что осталось от
его пайка.
Донкимен шагнул через комингс в столовую и тотчас заметил
новичка, который по-прежнему, не спуская глаз, смотрел на воду
и не обращал ни малейшего внимания на вошедшего. Джонни подошел
к чайнику, собираясь отхлебнуть из него.
