такое короткое время один человек вдруг стал настолько необходим
другому, что не смог бы существовать без него; но проходил час за
часом, и подобная мысль уже не казалась ей такой невероятной.
Когда же она уснула перед самым рассветом, ей приснилось, что она
снова едет с ним на мотоцикле; на ней маренового цвета хитон, она
сжимает Билла обнаженными коленями. Когда будильник разбудил ее -
слишком рано после того, как она провалилась в сон, - Рози тяжело
дышала, все ее разгоряченное тело дрожало, как в лихорадке.
- Рози, с вами {все} в порядке? - нахмурилась Рода.
- Да, просто... - Она бросила косой взгляд на Куртиса, затем
опять посмотрела на Роду. Пожав плечами, она приподняла уголки губ в
жалкой улыбке. - Просто для меня сейчас не самое лучшее время месяца,
понимаете...
- Угу, - закивала головой Рода с откровенным недоверием. - Ну что
ж, тогда приглашаю вас в кафетерий. Утопим наши горести и печали в
салаты и молочном коктейле с клубникой.
- Вот-вот, - поддакнул Курт. - Я угощаю.
В этот раз Рози улыбнулась чуть искреннее, но отрицательно
покачала головой.
- Я пас. Мне больше хочется прогуляться, подставить лицо ветру.
Чтобы он сдул с него немного пыли.
- Если вы не поедите, к трем часам потеряете сознание от
истощения, - заметила Рода.
- Я съем салат. Обещаю. - Рози уже направлялась к старому
скрипучему лифту. - Что-нибудь более существенное - и десяток
идеальных в остальном отношении дублей испортит отрыжка.
- Сегодня это мало что изменит, - мрачно констатировала Рода. -
Встречаемся в четверть первого, договорились?
- Да, - кивнула Рози, но когда она спускалась с четвертого этажа
в трясущемся лифте, завершающая реплика Роды снова и снова повторялась
в голове, как строка песни на старой заигранной пластинке. "Сегодня
это мало что изменит". А что если и {после} перерыва она не сможет
читать лучше? Что если от семидесяти трех дублей они перейдут к
восьмидесяти, девяноста, сто-черт-знает-какому-количеству? Что если во
время завтрашней встречи с мистером Леффертсом вместо того, чтобы
предложить контракт, он сообщит ей о предстоящем увольнении? Что
тогда?
Она почувствовала неожиданный прилив ненависти к Норману.
Ненависть ударила по переносице между глаз, как тяжелый тупой предмет
- круглая дверная ручка, например, или обух топора. Даже если {не}
Норман убил Питера Слоуика, даже если Норман по-прежнему находится в
своем часовом поясе, он все равно преследует ее, как Петерсон бедную
перепуганную Альму Сент-Джордж. Он преследует ее в ее же сознании.
Лифт, облегченно вздохнув, остановился, двери разъехались в стороны.
Рози шагнула в вестибюль, и мужчина, стоявший рядом с указателем
расположения кабинетов в здании, повернулся к ней - на его лице
читались одновременно надежда и робость. Это выражение делало его еще
моложе... почти подростком.
- Привет, Рози, - сказал Билл.
9
Ей немедленно захотелось убежать, скрыться, прежде чем он
заметит, насколько сильно потрясло ее его неожиданное появление, но в
этот миг взгляд Билла остановился на ней и поймал ее взгляд, после
чего о бегстве не могло быть и речи. Как она могла забыть зеленый
оттенок его глаз, похожий на солнечные лучи, запутавшиеся в
мелководье? Вместо того, чтобы броситься к выходу из вестибюля, она,
испуганная и счастливая, медленно подошла к нему. Но явственнее всего
она ощущала огромное облегчение.
- Я же говорила, чтобы вы держались от меня подальше, -
произнесла она с дрожью в голосе.
Он потянулся к ее руке. Она знала, что не должна позволять ему
прикасаться к ней, но не могла предотвратить неизбежное... и повернула
руку, пойманную в ловушку его ладони, так, чтобы удобнее было сжать
его длинные пальцы.
- Я знаю, - просто ответил он. - Но, Рози, я не могу.
Слова Билла испугали ее, и она, отпустив его руку, неуверенно
взглянула в его лицо. Ничего подобного не случалось с ней раньше,
ничего, и она растерялась, не зная, как следует реагировать или вести
себя.
Он развел руки в стороны, наверное желая жестом выразить свою
беспомощность, но Рози словно ждала этого движения - больше ничего и
не требовалось уставшему одинокому сердцу; оно рванулось к нему, не
обращая внимания на слабые протесты рассудка. Рози почувствовала, что
идет, будто во сне, в его распростертые объятия, и, когда руки Билла
сомкнулись у нее за спиной, она прижалась лицом к его плечу и закрыла
глаза. А когда эти руки погладили ее по волосам, которые, не
заплетенные утром в косу, свободно рассыпались по плечам, она испытала
нечто странное и чудесное: ей показалось, что она секунду назад
проснулась. Словно она спала, не только в тот миг, когда вошла в круг,
образованный его руками, и не утром до бесцеремонного звонка
будильника, вырвавшего ее из сна, в котором они с Биллом катались на
мотоцикле, а в течение многих бесконечных лет, как Белоснежка после
заколдованного яблока. Но теперь она проснулась, остатки сна
улетучились в мгновение ока, и она оглядывается вокруг, воспринимая
мир только что открывшимися глазами.
- Я рада, что ты пришел, - сказала она.
10
Они медленно шагали к востоку вдоль Лейк-драйв, и сильный теплый
ветер дул им прямо в лицо. Когда он слегка обнял ее за плечи, она
благодарно улыбнулась ему. До озера оставалось еще около трех миль, но
Рози казалось, что, если он не уберет руку с ее плеча, она может идти,
идти и идти вот так вот, пока они не доберутся до самого озера. А
потом пройти и через озеро, спокойно переступая с гребня одной волны
на гребень другой.
- Чему ты улыбаешься? - спросил он.
- Так просто, - ответила она. - Хочется улыбаться, вот и
улыбаюсь.
- Ты действительно рада, что я пришел?
- Да. Прошлой ночью я почти не спала. Все время думала, не
допустила ли я ошибку. Наверное, я все-таки {допустила} ее, но...
Билл?
- Я здесь.
- Я поступила так, потому что отношусь к тебе лучше, чем к любому
другому мужчине в мире, со мной ничего похожего не происходило за всю
жизнь, к тому же все случилось так {быстро}... Пожалуй, я совсем сошла
с ума, раз говорю тебе об этом. Он крепче прижал ее к себе.
- Ты не сошла с ума.
- Я позвонила и приказала тебе держаться от меня подальше, ибо
происходит нечто... {возможно}, происходит нечто неприятное, и я не
хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Ни за что. И до сих пор думаю так
же.
- Это все Норман, да? Как у Бейтс. Надо понимать, он все-таки
продолжает тебя разыскивать. И объявился где-то поблизости.
- Мое {сердце} подсказывает, что он здесь, - поправила его Рози,
осторожно подбирая слова, - и {нервы} с ним соглашаются, но я не
уверена, что могу доверять своему сердцу - оно столько лет прожило в
страхе, - а что касается нервов... нечего и говорить.
Она бросила взгляд на часы, затем перевела его на киоск,
продававший сосиски. Рядом на полоске травы стояло несколько скамеек,
и сидевшие на них секретарши сосредоточенно поглощали бутерброды.
- Не желаете ли угостить даму хот-догом длиной в фут с квашеной
капустой, красавчик? - спросила она. Возможная отрыжка, как следствие
подобного ленча, показалась ей вдруг самой незначительной вещью в
мире. - В последний раз я ела его в далеком детстве.
- Думаю, организуем.
- Мы можем сесть на скамеечку, и я расскажу тебе о Нормане, как у
Бейтс. А после этого ты сам решишь, согласен ли иметь со мной дело.
Если тебе больше не захочется видеть меня, я пойму...
- Рози, я никог...
- Не говори ничего. Не говори, пока я не расскажу тебе о Нормане.
И лучше поешь до того, как я начну, потому что потом ты, скорее всего,
потеряешь аппетит.
11
Минут через пять он вернулся к скамейке, на которую она села. Он
бережно нес поднос с двумя футовыми сосисками и двумя бумажными
стаканчиками с лимонадом. Она взяла сосиску и лимонад, поставила
стаканчик на скамейку рядом с собой, затем серьезно посмотрела на
него.
- Полагаю, ты должен прекратить подкармливать меня. Не то я
почувствую себя, как беспризорный ребенок с плаката ЮНИСЕФ.
- Мне {нравится} угощать тебя, Рози, - заявил он - Ты слишком
худая.
"Да-а, Норман утверждал совсем иное", - подумала она, однако
сейчас подобное замечание вряд ли оказалось бы к месту. С другой
стороны, она не знала, {какая} реплика была бы уместной, и стала вдруг
вспоминать глупые диалоги персонажей идиотских телешоу вроде
"Мэлроуз-плейс". В данной ситуации ей, несомненно, пригодилось бы
что-нибудь из их репертуара. "Какая я дура, забыла привести с собой
сценариста". Так и не найдя, что скачать, она, наморщив лоб и плотно
сжав губы, посмотрела на огромную сосиску и кончиком указательного
пальца стала проделывать дырочки в булочке, словно в этом состоял
некий древний предваряющий пищеварение ритуал, передаваемый в семье из
поколения в поколение, от матери к дочери.
- Ты обещала рассказать мне о Нормане, Рози.
- Да-да. Дай мне придумать только, с чего начать.
Она откусила кусочек сосиски, наслаждаясь вкусом пощипывающей
язык кислой капусты, сделала глоток лимонада. Ей пришло на ум, что
Билл, выслушав ее историю до конца, не захочет больше знать ее, не
почувствует ничего, кроме ужаса и отвращения, к женщине, которая
столько лет жила с таким чудовищем, как Норман, но волноваться из-за
этого не имело смысла. Вернее, было уже слишком поздно. Она раскрыла
рот и заговорила. Совершенно неожиданно для нее голос зазвучал
уверенно, и это ее успокоило.
Рози начала рассказывать о пятнадцатилетней девочке, которой
показалось, что она необычайно красива с повязанной в волосах розовой
лентой, о том, как эта девочка однажды вечером пошла на матч двух
университетских баскетбольных команд, потому что заседание клуба
"Будущие хранительницы семейного очага", где она должна была
участвовать, в последнюю минуту отменили, и ей пришлось чем-то занять
два часа, пока за ней приедет отец, чтобы забрать из школы. Возможно,
призналась она, ей просто хотелось, чтобы люди увидели, какая она
красивая с той розовой лентой, а школьная библиотека уже закрылась. На
верхних рядах трибун рядом с ней сел юноша в спортивной куртке,
крепкого телосложения широкоплечий парень, студент, которому следовало
находиться там, на площадке, среди игроков. Он бы тоже гонялся за
мячом, если бы его прошлой зимой не вышибли из команды за драку. Рози
продолжала говорить, удивленно слушая, как с губ срываются все те
слова, которые, как она думала, уйдут невысказанными в могилу вместе с
ней. Правда, о теннисной ракетке она умолчала, эта часть истории
{будет} похоронена вместе с ней, однако больше ничего не скрыла -
рассказала, как Норман кусал ее в течение медового месяца, как она
пыталась убедить себя в том, что это любовные игры, поведала о
выкидыше, при котором ассистировал Норман, о коренном отличии между
ударами в лицо и ударами в спину.
- Поэтому мне приходится то и дело бегать на горшок, - добавила
она, нервно улыбаясь собственным рукам, - но это проходит.
Рози рассказала о том, что в первые годы брака муж часто прижигал
сигаретным окурком или зажигалкой кончики ее пальцев на руках или
ногах; смешно, конечно, но подобные пытки прекратились, когда Норман
бросил курить. Она поведала Биллу о той ночи, когда Норман вернулся с
