равнодушный - на миг скользнул по одной леди, резко отличавшейся по
возрасту от голубоволосых напудренных мумий, сидевших за столиками.
Она шла от окна к расположенной в дальнем конце помещения стойке. Он
быстро опустил взгляд ниже талии, потому что его взгляд {всегда}
обращался на эту часть женского тела, когда на пути попадалась сучка
моложе сорока лет, и решил, что бабенка неплоха, хотя, впрочем, и не
представляет собой ничего особенного.
"Такая же задница была у Роуз, - подумал он. - До тех пор, пока
она не перестала следить за собой, пока не растолстела, как квочка".
И еще он отметил, что у направлявшейся к стойке женщины
бесподобные волосы, собственно, гораздо лучше, чем попка, однако ее
прическа не заставила его вспомнить о жене. Роуз, которую мать Нормана
всегда называла брюнеткой, уделяла минимум внимания своим волосам
(Норман считал, что большего, учитывая их невзрачный мышиный окрас,
они и не заслуживали). Стягивала их обычно на затылке в лошадиный
хвост и перехватывала резинкой; если они выходили в ресторан или в
кино, вплетала эластичную цветную ленту, какие продаются в киосках на
каждом углу.
Женщина, на которую упал случайный взгляд Нормана, была не
брюнеткой, а узкобедрой блондинкой, и волосы ее не стянуты в лошадиный
хвост на затылке. Они опускались до середины спины аккуратно
заплетенной косой.
5
Пожалуй, лучшим событием за весь день, лучшим даже, чем
ошеломляющее известие о том, что она, возможно, стоит для Робби
Леффертса тысячу долларов в неделю, стало выражение лица Пэм
Хейверфорд, когда Рози отвернулась от кассового аппарата с новой
чашкой чая и шагнула навстречу подруге. Сначала взгляд Пэм равнодушно
скользнул по ней, не узнавая... потом внезапно вернулся, глаза
мгновенно округлились. Губы Пэм разъехались в улыбке, она буквально
{завизжала}, перепугав пожилых чопорных дам, составлявших основную
массу посетителей кафе.
- Рози? Ты? О... Боже... {Боже мой}!
- Это я, - ответила Рози, смеясь и заливаясь краской смущения.
Она чувствовала, что люди оборачиваются, чтобы посмотреть на нее, и
обнаружила - чудо из чудес, - что ни капельки не против.
Они прошли с чаем к своему любимому столику у окна, и Рози даже
позволила подруге уговорить ее на вторую булочку, хотя с момента
приезда в город похудела на пятнадцать фунтов и не собиралась набирать
их, если получится.
Пэм все повторяла, что не {верит}, просто не {верит} своим
глазам, и Рози могла бы отнести ее слова к обычной женской
восторженности и склонности к комплиментам, если бы не взгляд Пэм,
который то и дело возвращался к ее волосам, словно подруга
отказывалась верить тому, что видела.
- Слушай, ты помолодела лет на пять! - воскликнула Пэм. - Черт
возьми, Рози, это просто фантастика! Ты выглядишь супер!
- За пятьдесят долларов я должна переплюнуть Мерилин Монро, -
ответила Рози с улыбкой... но после разговора с Родой сумма,
потраченная в салоне красоты, уже не представлялась ей такой
значительной, как раньше.
- Где ты?.. - начала было Пэм, но остановилась. - Это с картины,
которую ты купила, верно? Ты сделала себе такую же прическу, как у
женщины на картине.
Рози ожидала, что покраснеет при этих словах, но щеки оставались
холодными.
- Мне понравился ее стиль, и я решила попробовать, пойдет ли он
мне. - Она помедлила, затем добавила: - А что касается нового цвета,
так я сама до сих пор не могу поверить, что решилась на такое. Между
прочим, я впервые в жизни покрасила волосы.
- Впервые!.. Нет, я отказываюсь верить!
- Честно.
Пэм наклонялась через стол, и, когда заговорила, голос ее
превратился в эмоциональный шепот заговорщицы.
- Значит, это все-таки случилось, да? - Не понимаю, о чем ты. Что
случилось? - Ты познакомилась с {кем-то интересным}.
Рози открыла рот. Закрыла его. Открыла опять, не имея ни
малейшего представления о том, что собирается сказать. Как оказалось,
ничего; вместо слов с ее губ сорвался смех. Она смеялась до тех пор,
пока не расплакалась, и прежде, чем смогла справиться с собой, к ней
присоединилась Пэм.
6
Рози не понадобился ключ, чтобы отпереть дверь подъезда дома
номер восемьсот девяносто семь по Трентон-стрит - в будние дни ее не
закрывали до восьми вечера, - однако она достала маленький ключ, чтобы
открыть почтовый ящик (с приклеенной полоской бумаги, где крупными
буквами стояло: Р. МАККЛЕНДОН - гордое подтверждение того, что она
проживает здесь, о да), который оказался пуст, если не считать
рекламного листка магазина "Уол-Март". Поднимаясь по лестнице на
второй этаж, она встряхнула связку и нашла другой ключ. Им она открыла
дверь в свою комнату, и ключ этот qsyeqrbnb`k лишь в двух экземплярах,
второй находился у коменданта здания. Комната, как и почтовый ящик,
принадлежит ей. Ноги гудели от усталости - она прошла пешком все три
мили от кафе в центре города, чувствуя себя слишком взволнованной и
счастливой для того, чтобы просто сесть в автобус, а кроме того,
прогулка дала ей время на размышления и мечты. Две булочки, съеденные
в "Горячем горшке", не утолили голод, но слабое урчание в желудке,
скорее, усиливало ощущение счастья, чем отвлекало от него. Бывало ли
хоть раз в жизни, чтобы на нее разом свалилось столько радости?
Наверное, нет. Эмоции захватили ее полностью, и хотя ноги болели от
длительной ходьбы, она ощущала необычайную легкость. Несмотря на
продолжительную прогулку, она ни разу не вспомнила о своих почках"
Теперь же открывая дверь комнаты (в этот раз она не забыла
запереть ее за собой), Рози снова рассмеялась. Пэм, как всегда, в
своем репертуаре" {Кто-то интересный}. Подруга заставила ее
исповедаться, и Рози пришлось рассказать о некоторых своих новостях -
в конце концов она же собиралась в субботу вечером привести Билла на
концерт "Индиго Герлс", где женщины из "Дочерей и сестер" все равно
увидят его, - но когда принялась возражать против того, что новый цвет
волос и коса якобы появились в результате знакомства с молодым
человеком (здесь она чувствовала, что не грешит против истины), Пэм в
ответ лишь комично закатила глаза и хитро подмигнула. Это раздражало
ее... и одновременно доставляло удовольствие.
Она открыла окно, впуская в комнату приятный весенний воздух и
звуки парка, затем перешла к маленькому кухонному столику, на котором
рядом с книгой в мягкой обложке лежали подаренные Биллом в понедельник
цветы. Букет увядал, но она не решалась выбросить его. Нет, не сейчас,
она сохранит его, по крайней мере, до субботы. Прошлой ночью Билл
приснился ей, она во сне каталась с ним на мотоцикле. Он ехал все
быстрее и быстрее, и в какой-то момент ей пришло на ум странное,
удивительное слово. Волшебное слово. Теперь она забыла, как оно
звучало, что-то бессмысленное вроде "деффл" или "феффл", однако в
сновидении слово показалось ей прекрасным... и могущественным. Она
вспомнила, что думала во сне: "Не произноси его, пока не поймешь, иго
готова; только потом". Они мчались по неизвестной дороге далеко от
города, слева громоздились высокие холмы, справа за ветками сосен
мелькали голубизна озера и золото солнечных бликов на его поверхности.
Впереди возвышался поросший густой травой холм, и Рози знала, что у
подножия холма с другой стороны находится разрушенный храм. "Не
произноси его, пока не поймешь, что готова до конца пожертвовать
собой, и душой, и телом".
Она произнесла волшебное слово; оно сорвалось с ее языка, как
разряд молнии. Колеса "харлей-дэвидсона" сорвались от дороги, какое-то
мгновение она продолжала видеть переднее колесо, все еще вращающееся,
но теперь поднявшееся над землей на шесть или семь дюймов - и еще она
видела их собственные тени но не в стороне, а прямо {под} ними. Билл
повернул ручку газа, и они неожиданно взмыли вверх, к чистому голубому
небу, выныривая из просеки - которую образовывала проходящая среди
деревьев дорога, - подобно подводной лодке, поднимающейся из глубин к
поверхности океана, и, проснувшись, дрожа и одновременно задыхаясь от
запрятавшегося, казалось, в самой глубине ее тела внутреннего жара,
невидимого, но мощного, как солнце во время полного затмения, она
долго приходила в себя, расправляя скомканные простыни.
Рози очень сомневалась, что в субботу им удастся полетать хотя бы
немного, сколько бы волшебных слов она ни повторяла, и все же решила,
что сохранит букет еще немного. Может, даже сунет пару маргариток
между страницами этой самой книги.
Она купила ее в "Мечтах Элайн", в том самом салоне красоты, где
ей сделали новую прическу. Книга называлась "Просто и элегантно:
десять причесок, которые вы можете сделать дома".
- Здесь вы найдете хорошие рекомендации, - заверила ее Элайн. -
Разумеется, лучше, когда вашими волосами занимается профессионал,
поверьте мне, но если вы не можете посещать салон раз в неделю из-за
отсутствия денег или времени, а вызов стилиста на дом равносилен
самоубийству, книжка станет вполне приемлемым подспорьем. Только, ради
Бога, пообещайте мне, что, если какой-то молодой человек пригласит вас
на вечеринку в кантри-клубе где-нибудь в Уэствуде, вы сначала
заглянете ко мне.
Рози села за стол, открыла книгу, перелистала несколько страниц и
нашла прическу номер три, "классическую косу"... которая, как
сообщалось в первом абзаце, известна также под названием "классическая
французская коса". Она просмотрела черно-белые снимки, на которых
женщина заплетала длинные волосы в косу, и, добравшись до конца,
принялась проделывать всю процедуру в обратном порядке, расплетая
волосы. Эта часть оказалась намного проще утренней; ей понадобилось
сорок пять минут и несколько отборных ругательств, чтобы хоть
приблизительно привести волосы в тот вид, какой они имели предыдущим
вечером, когда она покинула салон красоты Элайн. Впрочем, затраченные
усилия того стоили; подтверждением этому явился восторженный визг Пэм
в "Горячем горшке".
Когда работа над прической приближалась к концу, мысли ее
вернулись к Биллу Штайнеру (от которого, собственно, далеко и не
удалялись), и она задумалась, понравится ли ему новый стиль. Одобрит
ли он новый {цвет} волос? Заметит ли вообще перемены? Она не знала,
обрадуется или расстроится, если Билл даже не обратит на это внимания.
Рози вздохнула и сморщила нос. Конечно же, она расстроится. С другой
стороны, что если он не только заметит, но и отреагирует, как Пэм (за
вычетом визга, разумеется)? Возможно, он даже заключит ее в объятия,
как любят писать авторы сентиментальных романов...
Она протянула руку к сумочке, чтобы взять расческу, постепенно
погружаясь в приятные фантазии на тему предстоящей субботы -
воображая, как Билл перевязывает конец ее косы яркой бархатной лентой
(каким образом у современного молодого человека в кармане оказалась
бархатная лента, оставалось неясным; впрочем, многие мечты, из тех,
что рождаются и умирают за кухонным столом, совсем не нуждаются в
логических объяснениях, в этом-то и состоит их прелесть), - когда
плавное течение ее мыслей прервал слабый звук, исходящий из дальнего
угла комнаты.
Трррр. Трррр-трррр.
Сверчок. Трещание сверчка доносилось не из Брайант-парка через
открытое окно. Звук раздавался гораздо ближе.
Она вгляделась в угол между стеной и полом и увидела, как что-то
