его возврата Предопределению не разрешился?
Лахесис: Да, но ему угрожает Эд Дипно, потому что Эд не имеет четкого
отношения ни к Предопределению, ни к Слепому Случаю. Из всех живущих на
земле один лишь Дипно может причинить вред этому малышу до того, как
пробьет его час. Если Дипно потерпит неудачу, мальчик будет в
безопасности - он спокойно дождется своего времени, а затем появится на
сцене, исполнив короткую, но чрезвычайно важную роль.
- Значит, одна жизнь играет огромную роль?
Лахесис: Да. Если ребенок умрет, рухнет Башня всего существования, а
значение такого события вне вашего понимания, как, впрочем, и нашего.
Ральф уставился на носки своих ботинок. Голова налилась свинцом.
Какая ирония заключалась во всем сказанном... Атропос завел Эда,
развив в нем комплекс мессии... Явившийся, возможно, побочным продуктом
неопределенного положения молодого человека. Эд не понимал - и не
поверил бы, даже скажи ему кто-нибудь об этом, - что Атропос с боссами
из высших уровней намерены использовать его в качестве не спасителя, но
убийцы Мессии.
Ральф взглянул на встревоженные лица обоих лысоголовых
врачейкоротышек:
- Ладно. Не знаю, как я смогу остановить Эда, но попробую.
Клото и Лахесис переглянулись, и на их лицах расцвела широкая (и
очень человечная) улыбка облегчения. Ральф предостерегающе поднял палец:
- Подождите. Вы не дослушали до конца.
Улыбки поблекли.
- Я хочу от вас кое-что взамен. Одну жизнь. Взамен жизни
четырехлетнего мальчика я прошу...
6
Луиза не расслышала окончания фразы; Ральф перешел на шепот, но
сердце ее упало, когда женщина увидела, как закачали головами Клото и
Лахесис. Лахесис: Понимаю твое горе. Конечно, Атропос может выполнить
свое обещание. Но все же ты должен понимать, что эта жизнь не так важна,
как... Ральф: - Я считаю иначе. Для меня она так же важна. Вы должны
понять, что для меня обе эти жизни равноценны... Луиза не слышала, что
говорил Ральф, однако голос Клото был громок и четок; от отчаяния он
чуть ли не кричал:
Это разные вещи! Жизнь этого мальчика совершенно другое дело!
Теперь она услышала, как Ральф с бесстрашной, неопровержимой логикой,
напомнившей Луизе ее отца, произнес:
- Все жизни различны. Все они бесценны. Конечно, это лишь мое
близорукое мнение Шот-таймера, но вам придется смириться, ибо сейчас
балом правлю я. Условия следующие: жизнь для вас, жизнь для меня. Вам
остается только пообещать, и сделка состоялась.
Лахесис: Ральф, пожалуйста! Пойми, прошу тебя, мы не имеем права!
Момент тишины. Затем Ральф заговорил - мягко, хотя и громко.
Однако это было последнее, что уловила Луиза из разговора.
- Между не может и не имеем права пролегает целая пропасть. Разве не
так?
Клото что-то ответил, но Луиза уловила только обрывок фразы сделка
возможна.
Лахесис яростно закачал головой. Ральф возразил, а Лахесис ответил
мрачным жестом, имитируя движение ножниц.
Удивительно, но на это Ральф рассмеялся и кивнул.
Клото положил руку на плечо своего коллеги, что-то доказывая, прежде
чем повернулся к Ральфу.
Луиза сцепила руки, страстно желая, чтобы они достигли соглашения.
Любого соглашения, которое удержало бы Эда Дипно от убийства тысяч
людей.
Внезапно склон холма осветился белым сиянием. Сначала Луизе
показалось, что свет изливается с неба, но только потому, что мифы и
религия научили женщину считать небо единственным источником
сверхъестественного. В действительности же казалось, что свет исходил
отовсюду - его излучали деревья, небо, земля, даже сама она источала
сияние.
Затем раздался голос... Скорее Глас. Он произнес лишь три слова, но
они колокольным звоном отдались в голове Луизы:
ДА БУДЕТ ТАК.
Она увидела, как Клото, чье личико превратилось в слепок
благоговейного ужаса, полез в задний карман и извлек из него ножницы. Он
повертел их в руке, чуть не уронив. Луиза испытывала искреннюю жалость к
нервничающему человечку. Затем Клото, взяв ножницы обеими руками,
раскрыл лезвия.
И вновь три слова:
ДА БУДЕТ ТАК.
На этот раз за ним последовала вспышка такой яркости, что на
мгновение Луизе показалось, что она ослепла. Она прижала ладони к
глазам, но увидела - в самый последний момент, - как свет
сконцентрировался на ножницах, превращая их в две скрещенные молнии.
И не было убежища от этого света; он превратил ее веки и руки,
прикрывающие глаза, в прозрачное стекло. Сияние, словно рентгеновские
лучи, просветило ее плоть. Откуда-то издалека раздался крик,
подозрительно напоминающий голос Луизы Чесс:
- Выключи! Господи, погаси свет, пока он не убил меня!
Наконец, когда ей уже казалось, что она больше не выдержит, свет
начал терять яркость и ослепительность. Сияние исчезло - кроме
остаточного изображения, плавающего среди новой темноты в фантомном
образе ножниц, и Луиза медленно открыла глаза. Мгновение она видела лишь
сверкающий синий крест и подумала, что на самом деле слепнет. Затем,
словно фотография, начал проявляться мир. Она увидела Ральфа, Клото и
Лахесиса, опускавших руки и в слепом недоумении оглядывавшихся по
сторонам.
Лахесис смотрел на ножницы в руках своего коллеги так, словно никогда
прежде не видел их, и Луиза готова была спорить, что он действительно
никогда не видел их такими. Лезвия по-прежнему сияли, роняя
сверхъестественное, сказочное свечение влажными каплями.
Лахесис: Ральф! Это был... Луиза не расслышала продолжения, но голос
Лахесиса напоминал тон обычного крестьянина, открывшего дверь своей
лачуги и обнаружившего, что у его порога стоит сам Папа Римский в
окружении паломников и свиты.
Клото все еще не отводил глаз от лезвий. Ральф тоже долго смотрел на
ножницы, но, наконец, перевел взгляд на лысоголовых врачей.
Ральф: - ...боль?
Лахесис, словно человек, очнувшийся от глубокого сна:
Да... Не продлится долго, но... Агония будет ужасной... Передумай,
Ральф!
Неожиданно Луиза испугалась сияющих ножниц. Она хотела крикнуть
Ральфу, чтобы он не думал о своем, а лишь отдал им их жизнь, их
маленького мальчика. Она хотела попросить его исполнить что угодно, лишь
бы они спрятали эти ужасные ножницы.
Но с ее губ и из ее мозга не вырвалось ни единого слова.
Ральф: - ...меньше всего... Просто хотел знать, чего ожидать.
Клото: ...готов?..
Должно быть...
"Скажи им нет, Ральф! - мысленно попросила Луиза. - Скажи им НЕТ!
Ральф: - ...готов. Лахесис: Понимаешь... Время... И цену?
Ральф, теряя терпение: - Да, да. Нельзя ли просто... Клото,
торжественно: Хорошо, Ральф. Да будет так.
Лахесис обнял Ральфа за плечи; он и Клото повели его чуть дальше, к
тому месту, откуда детвора зимой спускалась на санках. Там была
небольшая ровная площадка, не больше сцены в ночном кабаре. Когда они
приблизились к ней, Лахесис остановил Ральфа и повернул его лицом к себе
и Клото. Внезапно Луизе захотелось зажмуриться, но она не смогла даже
пошевелиться. Она лишь смотрела, уповая на то, что Ральф знает, что
делает.
Клото что-то пробормотал. Ральф, кивнув, снял свитер МакГоверна,
аккуратно свернул его и положил на опавшие листья. Когда он выпрямился,
Клото, взяв Ральфа за правое запястье, вытянул его руку вперед. Затем он
кивнул Лахесису; тот расстегнул пуговицу манжеты и тремя быстрыми
движениями закатал рукав рубашки Ральфа по локоть. После этого Клото
повернул руку Ральфа ладонью вверх. Голубые вены рельефно выделялись под
кожей, освещаемые нежным свечением ауры. Все было до жути знакомо Луизе:
именно так в телепостановках трактовали подготовку пациентов к операции.
Только теперь все происходило не по телевизору.
Лахесис, подавшись вперед, вновь заговорил. Хотя Луиза ничего не
слышала, она понимала: Лахесис предупреждает Ральфа, что это его
последний шанс.
Ральф кивнул, и, хотя по его ауре Луиза поняла, что он страшится
предстоящего, все же ему каким-то образом удалось улыбнуться. Ральф
повернулся к Клото и заговорил - казалось, он не ищет у них слов
утешения, а скорее, сам утешает. Клото попытался улыбнуться в ответ, но
ему это не удалось.
Лахесис взял Ральфа за запястье, скорее чтобы унять дрожь (по крайней
мере, так показалось Луизе), чем удержать руку в неподвижном положении.
Он напоминал Луизе медсестру, подошедшую к пациенту, которому предстоит
болезненная манипуляция. Лахесис испуганно взглянул на своего партнера и
кивнул. Клото кивнул в ответ, вздохнул и склонился над рукой Ральфа с
выступающими в мягком свечении ауры голубыми венами. Он замер на
мгновение, затем раскрыл челюсти ножниц, при помощи которых он и его
старый друг отделяли жизнь от смерти.
7
Луиза поднялась, раскачиваясь из стороны в сторону. Ей так хотелось
преодолеть сковывавший ее паралич, крикнуть Ральфу, умоляя его
остановиться - сказать, что ведь он не знает, что они собираются сделать
с ним.
Но он знал. Знание сквозило в мертвенной бледности его лица, в
полуприкрытых веках, в болезненно сжатых губах. Но болыпе всего знание
проявилось в красных и черных точках, словно метеоры проносящихся по его
ауре, и в самой ауре, сжавшейся до размеров плотной голубой раковины.
Ральф кивнул Клото, опускавшему острия ножниц, пока они не коснулись
тыльной части сгиба локтя. Сначала кожа лишь вжалась, образуя
углубление, в котором вскоре показался темный пузырек крови. Лезвия
скользнули в этот пузырек. Когда Клото сжал пальцы, сводя вместе острые
лезвия ножниц, кожа по обе стороны продольного разреза разошлась с
неожиданностью и треском открываемых жалюзи. Подкожный слой поблескивал,
словно тающий лед, в яростном голубом свечении ауры Ральфа. Лахе-сис
крепче обхватил запястье Ральфа, хотя, насколько могла судить Луиза,
Ральф даже инстинктивно не сжал кулак, а лишь опустил голову и взмахнул
ладонью левой руки, словно человек, отдающий салют Темной Силе. Она
видела, как на шее Ральфа вздулись жилы. Он не издал ни единого звука.
Теперь, когда, собственно говоря, и началось его дело, Клото
действовал со скоростью, казавшейся жестокой, но и милосердной
одновременно. Он молниеносно произвел разрез от локтевого сгиба до
запястья, пользуясь ножницами, как человек, вскрывающий плотно
запечатанную посылку, направляя лезвия пальцами и нажимая на кольца
ножниц. Изнутри рука Ральфа напоминала бок мясной туши в разрезе. Кровь
бежала ручьями, а при каждом разрезе вены или артерии вырывался яркоалый
фонтан. Вскоре белые халаты двух коротышек покрылись кровавыми каплями,
отчего они еще больше стали похожи на врачей.
Когда лезвия наконец-то вспороли Браслеты Фортуны на запястье Ральфа
("операция" заняла не более трех секунд, хотя Луизе казалось, что прошла
целая вечность), Клото передал залитые кровью ножницы Лахесису. По руке
Ральфа от локтя до запястья словно пролегла глубокая вспаханная борозда.
Клото сжал пальцами эту борозду в начальной точке, и Луиза подумала:
"А теперь второй поднимет с земли свитер и воспользуется им в качестве
турникета". Но Лахесис лишь держал ножницы и смотрел. Мгновение кровь
лилась сквозь пальцы Клото, затем остановилась.
Он медленно провел ладонью вниз по руке Ральфа, и плоть, появлявшаяся
изпод его пальцев, была целой и плотной, хотя и виднелся рубец от
зажившей раны. Луиза... Луиз-з-з-a... Голос не исходил из ее головы, как
не доносился он и от подножия холма; голос раздавался сзади. Мягкий
голос, просительный. Атропос?
Нет, вряд ли. Она посмотрела вниз и увидела зеленый свет, струящийся
