Она покачала головой, чихнула и пошатнулась. Ник обнял ее за плечи и
подвел к стулу. Он написал: "Не могли бы вы позвонить ему от моего имени?"
- Да, конечно. Принеси мне телефон, Ник. Кажется... ночью у меня
начался повторный приступ.
Он принес телефон, и она набрала номер Сомса. После того, как она
более полминуты неподвижно держала трубку, он понял, что ответа не будет.
Она попыталась позвонить ему домой, потом-домой его медсестре. Ответа
не было.
- Попробую позвонить в патрульную службу штата, - сказала она, но ей
пришлось положить трубку уже после первой цифры. - Похоже, за пределы
города до сих пор нельзя дозвониться. После единицы сразу же начинаются
гудки. - Она слабо улыбнулась ему, и слезы беспомощно потекли у нее по
щекам. - Бедный Ник, - сказала она. - Бедная я. Бедные все. Помоги мне
подняться наверх, пожалуйста. Я очень ослабела и задыхаюсь. Похоже, скоро
мы с Джоном будем опять вместе. - Он посмотрел на нее и вновь с горечью
подумал о своей немоте. - Если ты поможешь мне, то я, пожалуй, прилягу.
Он довел ее до спальни, а потом написал: "Я вернусь".
- Спасибо, Ник. Ты хороший мальчик... - Она уже начала погружаться в
сон.
Ник вышел из дома и остановился на дорожке, не зная, что же ему
делать дальше. Если бы он мог водить машину, возможно, он сумел бы
что-нибудь сделать. Но...
На лужайке перед домом на противоположной стороне улицы он увидел
детский велосипед. Он подошел к дому, окна которого были зашторены, и
постучал в дверь. Никто не отозвался несмотря на то, что он постучал
несколько раз.
Он подошел к велосипеду. Велосипед был небольшим, но не настолько,
чтобы он не смог с ним управиться. Конечно, выглядеть он будет очень
нелепо, но едва ли в Шойо остался кто-нибудь, склонный к насмешкам.
Он сел на велосипед и неуклюже поехал вверх по главной улице, мимо
тюрьмы, потом на восток по шоссе N_63, в том направлении, где Джо Редман
видел солдат, замаскированных под дорожную бригаду. Если они по-прежнему
там и если они действительно солдаты, то Ник препоручит им охрану Билли
Уорнера и Майка Чайлдреса. Разумеется, речь может идти о двоих только в
том случае, если Билли все еще жив. Раз уж эти люди ввели в Шойо карантин,
то местные заключенные - на их ответственности.
Путь занял у него около часа. Но когда он добрался, ни солдат, ни
дорожной бригады на месте не оказалось. Дорога была взорвана, но Нику
показалось, что по ней вполне можно проехать, если не слишком беречь
автомобильные рессоры.
Черное облачко привлекло его внимание, и в тот же миг ветер донес до
него густой, тошнотворный запах разложения. Облачко оказалось роем мух. Он
наклонился над ямой посередине дороги. В яме, рядом с новенькой и
блестящей водопроводной трубой, лежали тела четырех человек. Их шеи и
распухшие лица были черного цвета. Ник не знал, были ли это солдаты, и не
стал подходить ближе. Он сказал себе, что надо вернуться назад к
велосипеду, что здесь нечего бояться, что они мертвы, а мертвые, как
известно, не кусаются. Однако, им овладела паника. На обратном пути он
налетел на камень и разбил велосипед. Сам он перелетел через руль, ушиб
голову и содрал в кровь руки. Лишь мгновение он помедлил посреди дороги.
Его била дрожь.
Весь следующий час он провел, пытаясь достучаться и дозвониться до
кого-нибудь из оставшихся в живых обитателей Шойо. Сам он был в полном
порядке, и наверняка должен же быть еще кто-нибудь, кто не заразился этой
штукой. Кто-нибудь обязательно найдется - мужчина, женщина, подросток - и
скажет ему: "О, да, да. Давай отвезем их в Кэмден." Или что-нибудь в этом
роде.
Но на его стуки и звонки ответили меньше двенадцати раз. Дверь
открывалась на длину цепочки, и больное, но исполненное надежды лицо
смотрело на Ника. Потом надежда умирала, человек за дверью отрицательно
качал головой, и дверь закрывалась. Если б Ник мог говорить, то он сказал
бы им, что раз они могут ходить, то смогут и повести машину. А если они
отвезут арестованных в Кэмден, то и сами смогут попасть в госпиталь. А
тогда их вылечат. Но говорить он не мог.
Но в большинстве домов вообще никто не откликался. В конце концов он
изнемог. Им овладевало зловещее ощущение из сна, и уже невозможно было
бороться с мыслью о том, что он стучит в двери гробниц, стучит, чтобы
разбудить мертвых, и рано или поздно трупы станут отвечать ему. Ему не
слишком помогло даже соображение о том, что большинство домов просто
остались пустыми после того, как их обитатели уехали в Кэмден, Эльдорадо
или Тексаркану.
Он вернулся в дом Бейкеров. Джейн Бейкер глубоко спала. Лоб ее был
прохладным, но на этот раз его это не так обнадежило.
Наступил полдень. Ник снова пошел на стоянку. В столовой он разогрел
две банки супа и перелил их в термос. Молоко в холодильнике, похоже, еще
не успело испортиться, так что он захватил одну бутылку.
Билли Уорнер был уже мертв. Увидев Ника, Майк начал истерически
хихикать.
- Двоим - хана, а третий на подходе! Двоим - хана, а третий на
подходе! Месть свершается! Так? Так?
Ник осторожно пропихнул под дверь Термос с супом и большой стакан
молока. Мелкими глотками Майк стал пить суп прямо из термоса.
- Хочешь знать, как я себя чувствую? - спросил Майк.
Ник кивнул.
- Точно так же, как утром, когда ты ушел. Я выхаркал целый фунт
соплей. - Он с надеждой посмотрел на Ника. - Моя мама всегда говорила, что
если мокрота отходит, то ты идешь на поправку. Может, у меня легкий
случай, а? Как ты думаешь, это возможно?
Ник пожал плечами.
- Послушай, парень, выпусти меня. Я умоляю тебя.
Ник задумался.
- Черт, у тебя же есть пушка. Но ты мне все равно не нужен. Я просто
хочу выбраться из этого города Дай мне шанс. Не оставляй меня в этой
крысоловке.
Ник вернулся в кабинет и открыл ящик стола. Логика Майка была
безупречной: бессмысленно было думать, что кто-нибудь наконец сюда
заявится, чтобы забрать арестованных. Он взял ключи и пошел обратно. Он
нашел в связке нужный ключ с белой биркой и просунул его сквозь решетку.
- Спасибо, - забормотал Майк. - Спасибо. Прости, что избили тебя.
Честное слово, это все Рэй придумал. Мы с Винсом пытались его отговорить,
но когда он напьется, он как безумный... - Ключ повернулся в замке. Ник
отступил и положил руку на рукоять револьвера.
Дверь камеры распахнулась, и Майк вышел.
- Я не отказываюсь от своих слов, - сказал он. - Все что мне нужно,
это выбраться из города.
Когда Ник вышел на улицу, он увидел, что Майк стоит на обочине и
смотрит на пустынный город.
- Боже мой, - прошептал он и обернулся к Нику. - Все они? Все они?
Ник кивнул, все еще держа руку на рукоятке.
Майк начал говорить что-то еще, но фраза была прервана припадком
кашля Он прикрыл рот рукой, а потом утерся.
- Пойду-ка я поскорей отсюда, - сказал он. - Ты неплохо соображаешь,
парень, и сделаешь то же самое. Это что-то вроде чумы.
Ник пожал плечами, и Майк пошел по дороге. Он шел все быстрее и
быстрее, а в конце концов пустился бежать. Ник смотрел ему вслед, пока тот
не скрылся из вида, а потом вернулся в помещение. Больше он Майка не
видел. На сердце у него полегчало, и появилась внезапная уверенность, что
он поступил правильно. Он лег на койку и почти сразу же погрузился в сон.
Проснулся он только под вечер. Над холмами бушевала гроза. Он не мог
слышать удары грома, но видел бело-голубые вспышки молнии. До Шойо гроза
так и не дошла.
Ник побывал в столовой на стоянке грузовиков и приготовил супа и
сэндвичей на двух человек. Ему показалось, что было что-то жуткое в том,
что уличные фонари по-прежнему горели. Он положил еду в пакет, и по пути к
дому Бейкеров за ним следовало несколько изголодавшихся собак,
по-видимому, привлеченных запахом пищи. Ник вытащил револьвер, но не
отважился пустить его в ход до тех пор, пока одна из собак чуть не укусила
его. Тогда он нажал на курок, и пуля прочертила на асфальте серебристую
борозду в пяти футах от него. Звука он, естественно, не услышал, но
почувствовал отдачу. Собаки разбежались. Джейн спала. Лоб и щеки ее были
горячими, дыхание было медленным и затрудненным. Выглядела она ужасно
измученной и осунувшейся. Ник смочил салфетку в холодной воде и вытер ей
лицо. Он оставил еду на ночном столике, спустился в гостиную и включил
телевизор.
СиБиЭс не работало весь вечер. ЭнБиСи придерживалось установленной
ранее программы, но изображение на ЭйБиСи то и дело пропадало в тумане.
Ник ждал новостей.
Когда начали передавать новости, Ник был ошеломлен. "Эпидемия
супергриппа" была, конечно, центральным сообщением, но диктор сказал, что
ситуация взята под контроль. В Атланте разработана вакцина, и в начале
следующей недели вы уже сможете прийти к своему доктору на прививку.
Серьезные вспышки в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и Лондоне. В
некоторых районах временно запрещены публичные митинги.
В Шойо, - подумал Ник, - запретили целый город. Кто кого пытается
обмануть?
В заключение диктор сообщил, что поездки в районы большинства крупных
городов по-прежнему запрещены, но ограничения будут сняты, как только
вакцина будет повсеместно распространена. Затем он перешел к сообщениям об
авиационной катастрофе в Мичигане и о реакции Конгресса на последнее
постановление Верховного Суда по правам гомосексуалистов.
Так как телевидение было для Ника исключительно визуальным источником
информации, то он заметил во время передачи последних известий такие
детали, на которые другие люди вполне могли бы не обратить внимание. В
программе совсем не было рекламных клипов. Не было сообщений о результатах
бейсбольных матчей, возможно, потому что ни одного матча так и не
состоялось. Расплывчатая сводка погоды без карты смотрелась так, словно
Метеорологическое бюро Соединенных Штатов закрывает лавочку.
Диктор выглядел очень нервно и расстроено. Глаза его постоянно
дергались вправо и влево от камеры... словно кто-то был в студии, кто-то,
в чьи обязанности входило проследить за тем, чтобы в передаче не было
ничего лишнего.
Эту ночь Ник провел в доме Бейкеров. На следующий день ему пришлось
присутствовать при медленном умирании Джейн Бейкер, этой прекрасной
женщины... И ОН НЕ МОГ СКАЗАТЬ НИ СЛОВА УТЕШЕНИЯ.
Она держала его за руку. Ник посмотрел на ее бледное, искаженное
лицо. Теперь кожа ее была сухой, весь пот испарился. Но это его нисколько
не обнадежило. Она была при смерти. Он уже научился различать это
состояние.
- Ник, - сказала она и улыбнулась. - Хочу снова поблагодарить тебя.
Никому не хочется умереть в одиночку, так ведь?
Он яростно потряс головой.
- Я умираю, - сказала она спокойно. - Но это неважно. В том шкафу
висит платье, Ник. Белое. Ты узнаешь его по... - Ее слова были прерваны
припадком кашля. Потом она продолжила: - ...по кружевам. В нем я была,
когда мы отправились в свадебное путешествие. Наверное, теперь оно будет
мне слегка велико - я немного похудела, - но это не имеет значения. Мы с
Джоном ездили на озеро Понтчартин. Это были две самых счастливых недели в
моей жизни. С Джоном мне всегда было хорошо. Ты запомнишь про платье, Ник?
Я хочу, чтобы меня похоронили в нем. Тебя не очень смутит... переодеть
меня, а?
Он покачал головой. Должно быть, она почувствовала его неловкость,
так как больше она о платье не заговаривала. Легко, почти кокетливо она
заговорила с ним о других вещах. Как она победила на конкурсе чтецов в
