под ногами, словно детский пластилин. Крыши домов, автомобили, узкая
улочка расплывались в зыбком солнечном мареве. Толстый потный официант,
обмахиваясь газетой, принес большую запотевшую бутылку прохладительного
напитка прямо из холодильника.
- Ну, чем вы занимались все это время? - спросил Куратор, разливая в
бокалы прохладную жидкость. - Кстати, российские телеканалы смотрите?
Саша пожал плечами.
- Смотрю понемногу. Хотя ничего нового о себе так и не узнал. Телеви-
зора я насмотрелся и в тюрьме. А тут отдыхал, приходил в себя, как вы и
велели. Начал понемногу набирать форму - плавание, утренний кросс. Да, а
как быть с тиром? Я больше месяца не занимался стрельбой, боюсь потерять
квалификацию.
- Мы уже нашли для вас стрельбище, - успокоил Сашу Куратор. - А вот в
Москве новости такие...
Серенький четко и грамотно пересказал свой недавний разговор с хозяи-
ном охранной фирмы, бывшим чекистским генералом. Не весь, конечно, а
лишь его часть - о поисках Солоника и РУОПом, и бандитами. При этом он
не назвал никаких конкретных имен и фамилий, избегал характеристик, но
намеренно сгустил краски. Выходило, что беглеца ни сегодня-завтра накро-
ют тут, на Балканах, и потому ему следует во всем полагаться на него,
Куратора. Ну и, естественно, на тех, кто за ним стоит.
- Впрочем, такое положение имеет и свои плюсы, - неожиданно оптимис-
тически подытожил Сашин собеседник. - Ваши потенциальные клиенты теперь
в постоянном напряжении. Уж если великий и ужасный Александр Македонский
сбежал из бывшего кагэбэщного спецкорпуса столичной тюрьмы, то он навер-
няка способен и на большее. Им неизвестно, где вы, с какой стороны ожи-
дать выстрела, чего от вас теперь вообще ожидать. Эти люди отлично пони-
мают, что вам нечего терять и что... - он запнулся, но Солоник прекрасно
понял незамысловатый подтекст.
- И что таким Македонским проще управлять?
- Естественно, - обычная невозмутимость вернулась к серенькому. -
Впрочем, что тут говорить? Вы и сами все прекрасно знаете. Мы вытащили
вас из ульяновской зоны, помогли вам выбраться из "Матросской тишины".
Но мы - не благотворительная организация.
- Я отработаю, - ответил Саша, твердо взглянув собеседнику в глаза. -
Отработаю...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Этот ночной клуб внешне ничем не отличался от десятков других столич-
ных заведений подобного рода, однако имел в Москве специфическую репута-
цию. Причем настолько, что люди, не причислявшие себя к завсегдатаям за-
ведения, старались не появляться тут без нужды, особенно в позднее вре-
мя.
Нет, обслуживание, кухня, набор спиртного и развлечения тут целиком и
полностью соответствовали общепринятым стандартам: официанты и бармены
отличались предупредительностью и ненавязчивостью, повара и кондитеры -
несомненным мастерством, выбор напитков - похвальным разнообразием, а
имена популярных эстрадных исполнителей, выступавших тут вечерами, не-
вольно заставляли вспоминать новогодние "Голубые огоньки".
Но люди посвященные отлично знали: в этом небольшом и таком уютном
заведении, как правило, собираются бандиты.
Вот и теперь за сдвинутыми столиками неподалеку от бара сидело пять
или шесть молодых людей атлетического телосложения и характерной внеш-
ности. Разболтанные движения кистей рук, пальцы унизаны перстнями-спец-
символами, значительное выражение лиц, дорогой, но не всегда со вкусом
подобранный прикид, в разговоре преобладала профессиональная феня. Все
это красноречиво свидетельствовало о принадлежности собравшихся далеко
не к самой законопослушной категории российских граждан. Впрочем, не
всех сидевших за сдвинутыми столиками можно было причислить к криминали-
тету.
С краю, ближе к проходу, скромно примостились трое в дорогой, но под-
черкнуто-скромной одежде. Напряженные лица, боязнь сказать что-то лишнее
выдавали в троице подшефных бизнесменов.
Во главе стола сидел здоровенный амбал лет тридцати. Хищный прищур
небольших, глубоко посаженных глаз, мощный квадратный подбородок, плос-
кие уши боксера, стрижка бобриком, из-за которой и без того его крупная
голова казалась еще больше, - все это вместе придавало его облику внуши-
тельность и агрессивность. Правда, праздничный блеск глаз и резиновая
улыбка, с которой он выслушивал остальных, несколько сглаживали устраша-
ющее впечатление. Улыбка редко появляется на его лице.
Сегодня, двенадцатого августа, у него был день рождения. Ради такого
дня, который, как известно, бывает лишь раз в году, можно и рассла-
биться, можно изредка и улыбнуться.
Веселье было в самом разгаре - разливалось спиртное, звучали тосты, с
хрустальным звоном сдвигались бокалы. Пожилой бородатый бард с акусти-
ческой гитарой, типичный ресторанный мужик типа Звездинского, хрипел с
подиума в центре зала куплеты на блатной фене:
В кабак заехал на "стрелу",
Подсел я правильно к окну,
И объяснил все в исключительной манере.
Двоих я сразу срисовал -
Один у плинтуса стоял.
Я понял: "крыша" - это милиционеры.
Впрочем, собравшиеся почти не слушали барда, их внимание было сосре-
доточено на виновнике торжества.
- За новорожденного!
- За тебя, Свеча!
- Чтобы свечи твоим врагам на могилы ставили! - щегольнул каламбуром
один из пацанов.
В голове плыл негромкий гул - умиротворяющий, приятный, сиреневой
дымкой отделяя собравшихся от будней, минувших и будущих: с "терками",
"наездами", "стрелками", коварными ментовскими прокладками и прочими из-
держками их опасной профессии. Причем настолько опасной, что каждый день
может в любой момент закончиться кабинетом следователя, "хатой"
следственного изолятора, зарешеченными окнами печально известной двадца-
той больницы или секционным залом морга.
Это только в уголовной лирике, столь любимой прыщавыми малолетками,
"гнущих пальцы" на блатной манер, будни бандитов представлены в романти-
ческо-возвышенном ореоле. Вон и ресторанный мужичок на подиуме хрипит
под гитару:
Когда бугор у них пришел,
Они - за "перья", я - за ствол.
Но ничего тут не поделаешь: работа.
Но кто же будет отвечать?
Они вдруг заднюю включать,
А мне валить их тоже, в общем, неохота...
На самом-то деле все проще, бесхитростней, но куда с большей кровью и
жесткостью.
Жизнь коротка, и никто из собравшихся на дне рождения бригадира не
мог сказать, насколько коротка. Вот и хочется каждый день прожить так,
словно бы он последний.
- Ну что, Свеча? - Маленький, верткий пацан в светло-сером пиджаке,
подняв стопочку с водкой, обвел гостей взглядом. - За твой день рождения
уже пили, за погибель всех твоих врагов тоже. А давайте я философский,
проникновенный тост скажу, а?
Присутствовавшие, явно ожидая чего-то веселого, оживились.
- Давай, Укол, говори!
Тот, кого гости назвали Уколом, состроил серьезное лицо и произнес:
- Поэт сказал: "Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно".
Улыбки застыли на лицах пацанов.
- А при чем тут звезды? - спросил один.
- Ты че - в профессора, в ботаники записался? - хохотнул другой.
- Укол, братишка, поясни пацанам, о каких таких звездах базар? -
Свечников, хотя и понимал, что это какая-то хитрая шутка, но почемуто и
на своем дне рождении хотел выглядеть значительным и серьезным. - Уж не
о тех ли, что у мусоров на погонах?
- Когда мента поганого хоронят, всегда на могиле ставят типовой па-
мятник с красной звездой, - пояснил произносивший тост. - За что и
выпьем!
Последние слова заглушили одобрительные возгласы: тост пришелся по
вкусу, явно понравился. Выпив, братва наконец вспомнила и о приглашенных
бизнесменах. Те по-прежнему напряженно сидели с краю, точно пленники лю-
доедов.
Они пришли на день рождения бригадира "крышников" с подношениями
(столик, естественно, был оплачен ими же), и теперь настал момент эти
подношения преподнести.
- Ну, барыги, когда будете нашего старшого поздравлять? - Укол, лихо
опрокинув стопочку с водкой, обернулся к одному из бизнесменов - толс-
тенькому, чернявому мужчине, напоминающему навозного жука.
Тот засуетился, полез в карман, извлекая оттуда небольшую коробочку.
- Сергей Иванович, - произнес жукообразный задушевным голосом, - в
этот торжественный день позвольте преподнести вам наш скромный подарок.
Пусть стрелки этих часов, - бизнесмен открыл футляр, извлекая из него
золотые часы, - отсчитывают для вас только радостные минуты жизни. И я
хочу выпить, чтобы вы...
Укол вновь разлил спиртное, а Свеча, не дослушав бизнесмена даже ради
приличия, уже принимал из его рук презент.
- Ни хера себе! "Патрик Филипп"! - благосклонно воскликнул он. - Ну,
удружил, Гена, удружил! Давно о таких мечтал.
Жукообразный хотел было сказать еще чтото, но его одернул все тот же
Укол.
- Ну что, пацаны, какая у нас дальше культурная программа?
- Барух бы каких снять, бухла прикупить, да в сауну, - предложил Све-
ча, щелкнув золотым браслетиком на широком запястье.
- Тоже неплохо. - Видимо, поведение подшефных барыг было столь безуп-
речным, что Укол, бывший на дне рождения своего бригадира кем-то вроде
распорядителя, посчитал возможным пригласить и их. - Ну что, господа
бизнесмены, поехали с нами? Не пожалеете. Гулять так гулять! Есть тут
один спорткомплекс. Телок потрахаем, заодно, как говорится, и помоем-
ся... Слышь, Свеча, тут животных наберем или по дороге наснимаем?
Однако веселую поездку в сауну, обещавшую стать достойным венцом дня
рождения, пришлось временно отложить: в дверном проеме появились еще
двое, отлично знакомые всем, кто сидел за столом. Это были братья Луки-
ны, Миша и Коля, несомненные лидеры группировки, под началом которой ра-
ботал и Свеча, и пацаны его бригады. Оба рослые, широкоскулые, накачан-
ные, с поразительно одинаковым выражением лиц, по которому невозможно
было прочитать, что у братьев на уме.
Группировка братьев, получившая название урицкой, нарисовалась в сто-
лице довольно давно, в конце восьмидесятых - начале девяностых. Братья,
обладавшие несомненным организаторским талантом, сумели сбить довольно
крепкую силовую бригаду, куда вошли как вышедшие в тираж спортсмены -
штангисты, борцы, боксеры, биатлонисты, многоборцы, - так и профессио-
нальные уголовники, имевшие за спиной как минимум по одной "командиров-
ке" "за решки, за колючки". Хотя Лукины не имели ни одной судимости, не
побывали даже на "хате" изолятора временного содержания, к воровским по-
нятиям они относились весьма лояльно. У группировки был и вор, ее кури-
ровавший, - довольно авторитетный в столице законник Крапленый. Не
"апельсин", но настоящий, правильный вор, выступавший не только в роли
третейского судьи, но и в качестве своеобразного буфера между урицкими
пацанами и остальной воровской публикой.
Так же, как и многие в те времена, урицкие пацаны начинали с элемен-
тарных автокидков, вышибания долгов, наездов на владельцев кооперативных
киосков. Вскоре в поле их зрения попали несколько перспективных фирм,
которых не стали мелочно дербанить почем зря, а, наоборот, растили из их
владельцев "кабанчиков", чтобы дербануть всего лишь разок, но покрупно-
му. Такая тактика оправдала себя на сто процентов - деньги, полученные
братьями Лукиными в конечном итоге, вкладывались в наиболее прибыльный
бизнес: производство фальшивой водки, бензоколонки, автосервис, увесели-
тельные заведения.
Реальная сила любой оргпреступной группировки характеризуется тремя
факторами: финансовыми возможностями, количеством стволов и связями.
К середине девяносто пятого года по количеству подопечных фирм и бан-
ков, по числу стволов урицкая группировка не могла сравниться ни с ог-
ромной империей солнцевских, ни с беспредельными дагестанцами, ни с
дерзкой "долгопой". Но они тем не менее занимали собственную нишу в сто-
