Уборевичем. Сердичем и другими, и дело клонилось к аресту. Не желая
подвергаться репрессиям органов безопасности, он покончил жизнь
самоубийством. Очень жаль этого командира. С первых дней существования
Советской власти он героически сражался в рядах Красной Армии,
последовательно командовал эскадроном, полком, бригадой и на всех командных
должностях был умелым и отважным военачальником Его любили и уважали бойцы и
командиры конармеицы.
В 6-м корпусе мне пришлось столкнуться с большой оперативной работой .
В этот период командование войсками округа осуществлял командарм 1 ранга И.
П. Белов, который энергично руководил боевой подготовкой войск округа Осенью
1938 года им были хорошо подготовлены и умело проведены окружные маневры, на
которых в качестве гостей присутствовали немецкие генералы и офицеры
немецкого генерального штаба. За маневрами наблюдали нарком обороны
Ворошилов и начальник Генерального штаба Шапошников.
Вскоре командующего войсками И П Белова постигла та же трагическая
участь, что и предыдущих командующих, он был арестован как "враг народа",
хотя всем было хорошо известно, что И. П. Белов, бывший батрак, старый
большевик, храбрейший, способнейший командир, положил все силы на борьбу с
белогвардейщиной и иностранной интервенцией, не жалея себя при выполнении
задач, которые перед ним ставили партия и правительство Как-то не вязалось:
Белов - и вдруг "враг народа". Конечно, никто этому не верил .
Разве можно забыть тех, кто, выйдя из рабочих и крестьян, был обучен и
воспитан в борьбе с внутренней и внешней контрреволюцией, обучен нашей
ленинской партией и кю был сердцем военных кадров нашей Родины? Нет! Их
забыть нельзя, как и нельзя забыть Преступления тех, на чьей совести лежали
ничем не оправданные кровавые репрессии и аресты и высылка членов семей в
"места столь отдаленные".
Как-то вечером ко мне в кабинет зашел комиссар корпуса Фомин. Он долго
мялся, ходил вокруг да около, а потом сказал:
- Знаешь, завтра собирается актив коммунистов 4-й дивизии, 3-го
кавкорпуса и 6-го кавкорпуса, будут тебя разбирать в партийном порядке.
- Что же такое я натворил, что такой большой актив будет меня
разбирать? - спросил я.- А потом, как же меня будут разбирать, не предъявив
заранее никаких обвинений, чтобы я мог подготовить соответствующее
объяснение?
- Разговор будет производиться по материалам 4-й кавдивизии и 3-го
корпуса, я не в курсе поступивших заявлений,- сказал Фомин
- Ну что же, посмотрим, в чем меня хотят обвинить
На другой день действительно собрались человек 80 коммунистов и
пригласили меня на собрание. Откровенно говоря, я волновался, мне было
как-то не по себе, тем более что в то время очень легко пришивали ярлык
"врага народа" любому честному коммунисту. Собрание открылось чтением
заявлений некоторых командиров и политработников 4-й дивизии, 24-й дивизии,
7-й кавдивизии Они жаловались, что я многих командиров и политработников
незаслуженно наказал, грубо ругал и не выдвигал их на высшие должности Меня
обвиняли в том, что, якобы умышленно "замораживая" опытные кадры, я этим
сознательно наносил вред нашим Вооруженным Силам. Короче говоря, дело шло к
тому, чтобы назвать меня "врагом народа", я обвинялся в том, что при
воспитании кадров применял вражеские методы. После зачтения этих заявлений
начались прения.
Как И полагалось, в первую очередь выступили те, кто подал заявления
Спрашиваю.
- Почему же раньше об этом молчали? Ведь прошло уже полтора два года со
времени событий, о которых упоминается в заявлениях?
- Мы боялись Жукова, а теперь время другое, теперь нам открыли глаза
арестами,- последовал ответ Дальше - больше:
- Объясните ваши отношения с Уборевичем, Сердичем, Вайнером и другими
врагами народа?
- Почему Уборевич при проверке дивизии обедал лично у вас, товарищ
Жуков?
- Почему к вам всегда так хорошо относились враги народа Сердич, Вайнер
и другие?
Наконец, слово взял начальник политотдела 4-й кавдивизии Сергеи
Петрович Тихомиров. Все присутствующие коммунисты ждали от него, от
политического руководителя дивизии, принципиального выступления,
принципиальной политической оценки деятельности командира-единоначальника, с
которым он несколько лет проработал в одной дивизии.
Но, к сожалению, его речь была ярким примером приспособленчества. Он
лавировал между обвинителями и обвиняемым, в результате чего получилась
беспринципная попытка уйти от прямого ответа на вопросы: в чем прав и в чем
не прав Жуков?
Я сказал коммунистам, что ожидал от Тихомирова оценки своей
деятельности, но он оказался не на высоте своего положения, поэтому я сам
скажу, в чем был не прав, чтобы не повторять своих ошибок, а в чем был прав,
от чего не отступлю и надуманных обвинений не приму. Первое - о грубости. В
этом вопросе, должен сказать прямо, у меня были иногда срывы, и я был не
прав, резко разговаривая с теми командирами и политработниками, которые
здесь жаловались и обижались на меня. Я не хочу оправдываться тем, что в
дивизии было много недочетов в работе с личным составом, много проступков,
много чрезвычайных происшествий,- все это я пытался устранить Вы правы в
том, что как коммунист я прежде всего обязан был быть выдержаннее в
обращении с подчиненными, больше помогать добрым словом и меньше проявлять
нервозности. Добрый совет, хорошее слово сильнее всякой брани. Что же
касается обвинения в том, что у меня обедал Уборевич - "враг народа", то я
должен сказать, что у меня обедал командующий войсками округа Уборевич, а не
"враг народа" Уборевич. Кто из нас знал, что он "враг народа"? Никто.
Относительно хорошего отношения ко мне со стороны Сердича и Вайнера могу
сказать, что мы все должны бороться за хорошие отношения между начальниками
и подчиненными Разве это наша цель - пропагандировать плохие взаимоотношения
между начальниками и подчиненными? Нет, вы не должны обвинять меня да то,
что ко мне хорошо относились мои начальники Сердич и Вайнер... Что касается
замечания начальника политотдела 4-й кавдивизии С. П Тихомирова о том, что я
недооцениваю политработников, то должен сказать прямо, да, действительно, я
не люблю и не ценю таких политработников, как, например, Тихомиров, который
плохо помогал мне в работе в 4-й кавдивизии и всегда уходил от решения
сложных вопросов, проявляя беспринципную мягкотелость, нетребовательность,
даже в ущерб делу Вы все слышали речь Тихомирова. И, думаю, поняли,, что он
далек от совершенства.
Очевидно, моя речь произвела должное действие: собрание не поддержало
тех, кто хотел вынести мне партийное взыскание. Меня резко критиковали
именно за те недостатки, в которых я сам прекрасно отдавал себе отчет. В
решении партактива было сказано- "Ограничиться обсуждением вопроса. Товарищу
Жукову Г. К. принять к сведению критику".
Откровенно говоря, для меня выступление начальника политотдела 4-й
кавалерийской дивизии Тихомирова было совершенно неожиданным С Тихомировым
мы работали вместе около четырех лет . Он всегда подчеркивал, что как
единоначальник я являюсь полноценным политическим руководи гелем и пользуюсь
настоящим партийным авторитетом у офицерского состава, в том числе и у
политработников.
Когда кончилось собрание партийной организации, я не утерпел и спросил
Тихомирова-
- Сергей Петрович, вы сегодня обо мне говорили не то, что говорили
всегда, когда мы работали вместе в дивизии Что соогветовует истине-ваши
прежние суждения обо мне или та характеристика, которая была дана вами
сегодня?
- Безусловно, та, что всегда говорил,- ответил он.-По то, что сегодня
сказал, надо было сказать. Я вспылил-
- Очень сожалею, что когда-то считал вас принципиальным человеком, вы
просто гнилой интеллигент и приспособленец.
С тех пор при встречах с ним я отвечал только на служебные вопросы.
Хорошо, что парторганизация тогда не пошла по ложному пути и сумела
разобраться в существе вопроса. Ну а если бы парторганизация послушала
совета Тихомирова и иже с ним - что тогда могло получиться? Ясно, моя судьба
была бы решена в резиденциях Берии, как судьба многих других наших честных
людей "
И в самом деле - тучи над головой Жукова собирались не раз В его личном
деле я обнаружил вот такой документ, привожу его текст полностью:
"Сов. секретно
Выписка
из донесений ПУОКРА и политорганов ЛВО на лиц ком и нач состава,
проявивших отрицательные настроения и о которых поступили те или другие
компрометирующие заявления военнослужащих
Московский военный округ.
Жуков-командир 4 и кавдивизии (БВО).
Группа слушателей Академии им Фрунзе из БВО и 4-й кд прямо заявляет,
что Жуков был приближенным Уборевича, во всем ему подражал, особенно по
части издевательства над людьми.
ВРИД начальника ОРПО ПУ РККА дивизионный комиссар Котов.
10 августа 1937 года"
Вот такого документа в те дни было достаточно для тою, чтобы человек
был арестован и расстрелян.
К нашему счастью, этого не произошло. Даже наоборот - за короткое время
Жуков, как и многие другие уцелевшие в те годы, несколько раз подряд получал
новые высокие назначения Он девять лет командовал полком, четыре года
кавалерийской дивизией, около двух лет кавалерийским корпусом и в течение
двух лет прошел должности от заместителя командующего округом и командующего
округом до начальника Генерального штаба и заместителя наркома обороны.
Счастье, что мы не потеряли талантливейшего полководца, сыгравшего одну из
решающих ролей в достижении победы в Отечественной войне.
ХАЛХИН-ГОЛ
Пользуясь тем, что внимание всего мира было в это время устремлено на
события, происходящие в Европе, Япония осуществляла свои захватнические
планы в Китае, Маньчжурии и уже дошла до границ Монголии. В мае 1939 года
японские войска нарушили границу МНР и стали продвигаться к реке Халхин-Гол.
Это была довольно крупная провокация, в ней участвовали и артиллерия, и
самолеты Наши войска в соответствии с Протоколом о взаимной помощи,
подписанном в 1936 году, вступили в Монголию и совместными действиями с
монгольскими воинами выбили нарушителей за пределы монгольско-китайской
границы.
В июне японцы предприняли уже более крупную операцию с твердым
намерением захватить на западном берегу реки Халхин-Гол плацдарм и на нем
закрепиться для дальнейшего расширения действий - планировалось построить
здесь сильно укрепленный рубеж и прикрыть им новую стратегическую железную
дорогу, которую хотели вывести к границе нашего Забайкалья.
Основательно подготовив операцию, в которой участвовало 38 тысяч солдат
и офицеров, 310 орудий, 135 танков, 225 самолетов, японцы потеснили
советско-монгольские войска и вышли на восточный берег реки Халхин-Гол.
В своей книге воспоминаний Жуков подробно описывает подготовку и ход
боевых действий, поэтому я не буду пересказывать это его описание,
интереснее, мне кажется, познакомить читателей с более поздними материалами
- я беру их из выступлений Жукова, из его статей и особенно из послевоенных
бесед маршала, записанных Константином Симоновым, который сам побывал на
Халхин-Голе и там познакомился с Жуковым. В этих беседах ярко проступают
темперамент и характер Жукова давних лет. Вот что он рассказывал:
- На Халхин-Гол я поехал так,- мне уже потом рассказали, как это все
получилось. Когда мы потерпели там первые неудачи в мае - июне, Сталин,
