тебя был... Теперь запасай слезки.
До обеда проторчали в корпусе. Дуся на линейке объявила: третий отряд
отправляется на хоздвор. Какую-то мебель перетаскивать. Но тут же, при
этих ее словах, в небе громыхнуло и зарядил плотный, тяжелый дождь.
Прервав линейку, Дуся послала дружину в столовую и сама, держа над головой
целлофановый пакет, кинулась спасаться от ливня.
Конечно, ни о каком хоздворе не было уже и речи. План работы отряда,
что сиротливо висел на стенде в холле, быстренько исправили: "Утро. Тихие
игры в помещении..."
Иногда на пару минут дождь прекращался, по потом барабанил с
удвоенной силой.
Серега сидел в палате. Ему не хотелось вылезать в холл, где шумел
страдающий от тесноты народ. Оттуда, из холла, слышались вопли играющих в
чехарду ребят, гневные крики бабки Райки, которая отнюдь не одобряла
подобное занятие. Света сидела в своей вожатской и переписывала конспекты
мероприятий, а Миша исчез неизвестно куда. Серега подозревал, что в
кочегарку к дяде Коле. Туда многие вожатые заходили расслабиться.
Делать Сереге было нечего. Книжку Санька уволок, значит, не
почитаешь, тащиться под дождем в библиотеку тоже не лафа, да и могут
спросить, когда "Детей капитана Гранта" сдаст. Библиотекарша Людмила
Ивановна на это дело суровая. Разве что с Лехой в шахматы поиграть? Но
Леха куда-то испарился, наверное, в дяди Васин кружок по резьбе.
Оставалось сидеть на кровати и ждать. Ждать, что будет дальше, что
удумает Санька. Теперь, когда он лишился своих индейцев, он ни перед чем
не остановится. Так что же, терпеть? Притворяться покорным, а на самом
деле изучать его? Как Штирлиц дедушку Мюллера? Почему-то сейчас Сереге это
казалось скучным.
...За час до обеда Санька вошел в палату.
- Ну что, Серый мой друг, сидишь, ждешь? - осведомился он. - Потерпи,
недолго уже осталось. Сейчас начнем. - Он на минуту вышел и вскоре
вернулся с мальчишками. Там были не только их ребята, но и пацаны из
других отрядов. Пришли посмотреть, что же здесь будет такое интересное.
Санька вскарабкался на тумбочку и заорал дурашливым клоунским
голосом:
- Эй, народ, слушай сюда! Сейчас тут будет развлекаловка. Вон этот, -
указал он пальцем на Серегу, - мой раб. Мы с ним поспорили на рабство, и
он продул. Поэтому я сейчас его маленько повоспитываю. А то он
кашки-борзянки обкушался, надо же и наказать.
Санька сполз с тумбочки и произнес:
- Я сейчас приду, а вы не уходите, я мигом. Да, и девок позовите, им
тоже позырить хочется.
Народ переминался с ноги на ногу. Насчет пари знали уже все. По
ребячьим взглядам Серега понял, что его жалеют. Похоже, многие чуяли, что
здесь что-то не так. Но пари есть пари. Встревать никому не хотелось. С
Санькой свяжешься - век потом не развяжешься, обязательно подстроит
пакость.
...Леха протолкался через спины ребят.
- Не бойся, Серега. Мы ему издеваться не дадим. Правда, пацаны?
Народ молчал. Многим стало неуютно, некоторые уже жалели, что пришли.
Но любопытство пересиливало.
- Леха, успокойся, - произнес Серега. Он так и не встал с кровати. -
Я уж как-нибудь соображу, что делать. А вам, пацаны, я всем говорю -
Санька гад! Пускай он со мной что хочет делает, а я все равно каждый день
по сто раз ему буду говорить, что он гад.
Он замолчал. Легче на душе не стало. Что же все-таки Санька задумал?
Мутная, серая волна вновь поднялась из живота, подступила к горлу
тошнотой. Похоже, на этот раз ему не удастся себя сдержать.
Появился Санька, что-то пряча за спиной. Ребята молча расступились
перед ним - словно пешеходы перед грузовиком.
- Ну что ж, приступим, - сказал Санька, вытащив руку из-за спины. Все
невольно вздрогнули, по палате пробежал приглушенный шепоток. Надев на
правую руку рыжую перчатку, Санька сжимал в ней здоровенный пучок крапивы.
Той самой, кусачей, с Земляничной Поляны.
- Ну, чего ждешь, Серый? Видишь, что это? Понял, зачем? Повоспитываю
тебя. В наказании что главное? Воспитательный эффект! Так что штаны долой
- и на живот. Я давно уже говорил - порка тебе не помешает.
Вот оно как! Ну и сволочь! Все мышцы у Сереги напряглись. Еще секунда
- и он бросился бы на Саньку. И Санька, прочитав его взгляд, невольно
отшатнулся.
А Серега стоял. Он не знал, что делать, его скрутило от
беспомощности. Она, беспомощность, сковала его, опустошила мозги. Серега с
ужасом понимал, что не способен сейчас ни на что решиться, что сейчас он
словно кукла, которую сжимают чьи-то невидимые лапы.
- Ну, чего сидишь, - опомнился Санька. - Штаны до колен - и на койку
животом. А девок чего не позвали? - укоризненно обернулся он к ребятам. -
Они что, не люди? Им тоже интересно!
...За окном сверкнула желто-розовая молния. Громыхнуло - и вновь
ударила ослепительная стрела. В мертвенном свете вспышки Серега увидел,
как кто-то вдруг рванулся сквозь толпу. И узнал. Это был Леха. Он
подскочил к Саньке, схватил за руку, вырвал пучок крапивы и начал наотмашь
хлестать его по лицу, по глазам.
- Ах ты сволочь! Ах ты мразь, - повторял он сквозь зубы, размахивая
пучком.
Через несколько секунд Санька опомнился, оттолкнул Леху и принялся
утирать лицо. Глаза его лихорадочно поблескивали.
- Ну, Масленок, вот ты и дождался, - закричал он с каким-то радостным
отчаянием. - Я-то все молчал, все думал тебя простить - да выходит,
нельзя. Все внимание. Сейчас я кое-что интересненькое расскажу про нашего
Лешеньку. Все внимание!
Серега увидел помертвелые Лехины глаза.
- Внимание! Наш Масленок - зассыха! Почти каждую ночь в постель дует.
Его бабка Райка жалеет - он ей на рассвете зассанную простыню тащит, а она
его ругает и чистую дает. А потом где-то специально для него стирает. А
знаете почему она это делает? Потому что она его родная бабка! Она
специально из-за него в лагерь уборщицей устроилась, чтобы ему пеленочки
менять! Вот так-то! Наш Масленок - зассыха! Да хоть сейчас проверить можно
- сегодня бабка поздно заявилась, не успела ему простынку сменить! - и
Санька, подскочив к Лехиной кровати, одним рывком сдернул одеяло. На
простыне расплывалось большое желто-синее пятно.
Все молчали. Всех как молотком по голове треснуло. А Леха,
отшатнувшись к стене, весь вжался в нее.
...К стене, где-то на высоте полуметра, был прикован Леха. Совершенно
голый, истерзанный. Казалось, он был в сознании, но вот-вот его мог
потерять... Мертвый свет ламп, подобных застывшим молниям, заливал камеру.
Замерли сотрудники в нишах... Замер улыбающийся, в синем халатике,
Санька...
Голова точно взорвалась. Исчезли палата, тумбочки, измочаленные
крапивные стебли на полу... Он летел вниз по голубому туннелю, и рвались
какие-то огромные черные цепи, сверкали молнии, падали с треском каменные
стены, и отовсюду на него смотрели глубокие, изломанные мукой Лехины
глаза.
Серега прыгнул. Коротко влепил Саньке под подбородок и тут же -
локтем по затылку. И, не давая опомниться, коленом в пах.
Санька, вскрикнув, завалился и упал, треснувшись лбом о дощатый пол.
Серега рванулся к нему, а вслед за ним и другие, прозревшие, несчастные,
обжигаемые едким стыдом.
Но Леха оказался быстрее. Он встал возле лежащего и воющего Саньки.
- Не трожьте. Хватит с него. Что мы, звери?
И толпа отступила. Серега медленно разжал кулаки.
Вот так. Вот все и кончилось. Чего же он ждал до сих пор? Почему
сразу, прибежав из лесу, не набил этому скоту морду? Все ждал, высчитывал,
в Штирлица игрался... Вот и доигрался. Неужели нужна была Лехина мука,
чтобы, наконец, все понять? Ну почему он думал только о себе, о том, что
ребята про него скажут? Боялся своего унижения, а вышло так, что добился
Лехиного. Ну почему не раньше, почему только сейчас рассыпались стены,
порвались цепи?
Санька медленно сел на полу. Лицо у него было в крови и слезах, губа
оказалась разбита, на лбу стремительно росла сизая шишка.
- Ну, - сказал Серега спокойно, - ты понимаешь, что все кончилось?
Санька молча кивнул.
- Тогда гони книгу.
Санька встал, вынул из кармана скомканный носовой платок и принялся
вытирать лицо. Потом он медленно, стараясь сдержать прерывистое дыхание,
спросил:
- Какую еще книгу?
- "Детей капитана Гранта". Это же библиотечная книга. На меня
записана, мне и сдавать.
- Не брал я никакой книги!
- Брал! Вчера ты стырил ее из Ведьминого Дома.
- Да не брал я ничего!
...Стражники, держа автоматы наизготовку, прошагали из коридора в
зал. Краем глаза Серега ухватил и ствол пулемета, похожий на те, что
рисуют в книжках для малышни. Ясное дело, усиленная охрана. Разомкнувшись,
стражники исчезли в нишах, а на полу остался большой коричневый чемодан.
Сбоку белела наклейка: "Васильев Саша, 3-й отряд".
Вытащи из-под кровати чемодан, - тихо сказал Серега.
Санька неохотно полез под кровать, долго возился там, шепотом
ругаясь, а потом явился на свет весь в пыли, с большим коричневым
чемоданом.
- Раскрой его, - велел Серега. Санька послушно щелкнул замками.
Крышка откинулась. Все молча ждали, что же будет.
И тогда Серега наклонился над чемоданом и резко перевернул его. Гора
вещей вывалилась на пол. А наверху этой горы лежала книга. В зеленой
коленкоровой обложке. "Дети капитана Гранта".
- Вот так, - сказал Серега, взял в книгу. - Подбери шмотки.
- Ну и что, - обиженно отозвался Санька. - Это, может, моя
собственная книжка. А где та, я не знаю.
- Да? - вежливо поинтересовался Серега и открыл титульный лист.
Крупным почерком там было написано: "Ну, Серый, погоди!"
- Что, Санечка, забыл стереть? - поинтересовался он опять. - Впрочем,
дохлый номер. Фломастер плохо оттирается.
Санька хлюпнул носом.
- И что же мне теперь будет? - спросил он. Вроде бы и с улыбочкой
спросил, а все равно на губах запеклась липкая корочка страха.
Серега хотел было ответить, но за него это сделал Леха. Накинув
покрывало на свою постель, он задумчиво посмотрел на Саньку.
- А ничего тебе не будет. Живи. Теперь-то что... Не бойся, никто тебя
не тронет.
- Тем более, что Замок разрушен, - добавил Серега, и они с Лехой
улыбнулись друг другу.
