постмодернистский роман и научная фантастика поразительно
схожи: в обоих жанрах персонажи являются скорее олицетворе-
нием идеи, нежели воплощением индивидуальности, неповтори-
мой личности человека, обладающего "каким-либо гражданским
статусом и сложной социальной и психологической историей"
(111, с. 192).
Пятая, последняя, по классификации Брук-Роуз, причина
заключается в широко распространенном среди западных куль-
турологов и теоретиков литературы убеждении, что ужасы миро-
вой истории середины XX в., прежде всего зверства фашист-
ских концлагерей, не могут быть переданы средствами реалисти-
чески-достоверного изображения действительности, а следова-
тельно, в этих условиях невозможен и "миметически реализо-
ванный характер" (там же, с. 193).
Общий итог весьма пессимистичен: "Вне всякого сомнения,
мы находимся в переходном состоянии, подобно безработным,
ожидающим появления заново переструктурированного техно-
логического общества, где им найдется место. Реалистические
романы продолжают создаваться, но все меньше и меньше лю-
дей их покупают или верят в них, предпочитая бестселлеры с их
четко выверенной приправой чувствительности и насилия, сен-
тиментальности и секса, обыденного и фантастического. Серьез-
ные писатели разделили участь поэтов -- элитарных изгоев и
замкнулись в различных формах саморефлексии и самоиронии
-- от беллетризованной эрудиции Борхеса до космокомиксов
Кальвино, от мучительных мениппеевских сатир Барта до дез-
ориентирующих символических поисков неизвестно чего Пин-
чона -- все они используют технику реалистического романа,
233
ПОСТМОДЕРНИЗМ
чтобы доказать, что она уже не может больше применяться для
прежних целей. Растворение характера -- это сознательная
жертва постмодернизма, которую он приносит, обращаясь к
технике научной фантастики" (там же, с. 194).
Можно не согласиться с Брук-Роуз в ее характеристике
общего состояния всей западной литературы, на что претендует
ее анализ, поскольку она ограничивается лишь авангардистской
тенденцией, как трудно серьезно отнестись к ее довольно хруп-
ким, по ее же признанию, надеждам, что технологическая рево-
люция, которая, возможно, "изменит наш склад ума" и возродит
интерес к "глубинной логике характеров" (там же, с. 195), ока-
жет в будущем благотворное воздействие на литературу. Но в
одном ей, несомненно, надо отдать должное: как никто другой
она четко сформулировала основные тезисы постмодернистской
концепции личности в литературе.
Заканчивая этот обзор основных признаков постмодерниз-
ма, в котором собственно художественное формотворчество и
его критическая рефлексия переплелись настолько тесно, что не
всегда удается их безболезненно разграничить, я хотел бы ука-
зать на две основные версии причин его появления. Самая рас-
пространенная версия состоит в ссылке на кризис буржуазного
сознания и на те конкретные форма, которые он принял в ис-
кусстве. Наиболее проницательные теоретики постмодернизма
характеризуют его как искусство, наиболее адекватно передаю-
щее ощущение кризиса познавательных возможностей человека
и восприятие мира как хаоса, управляемого непонятными зако-
нами или просто игрой слепого случая и разгулом бессмыслен-
ного насилия. Другой причиной возникновения постмодернизма
считают реакцию на изменение общей социокультурной ситуа-
ции, в которой под воздействием масс-медиа стали формиро-
ваться стереотипы массового сознания. Именно этим в значи-
тельной степени объясняется эпатажный и гротесковый характер
постмодерна, иронически высмеивающего шаблоны тривиального
искусства.
Однако буйный взлет искусства, которое иначе как искус-
ством постмодерна не назовешь, в моей собственной стране,
причем в самых разных его видах и родах: музыке, живописи,
скульптуре, литературе и т. д., заставляет меня с настороженно-
стью относиться к попыткам свести этот феномен к кризису
лишь только одной конкретной исторической формы обществен-
ного сознания. Очевидно, более правы те теоретики (например,
У. Эко и Д. Лодж), которые считают неизбежным появление
подобного феномена при любой смене культурных эпох, когда
происходит слом одной культурной парадигмы и возникновение
на ее обломках другой. Причины этой смены могут быть самы-
ми разными: и политического, и социального, и научно-
технического, и мировоззренческого плана. Другое дело, что
совпадение их во времени усиливает болезненность этой ломки
сознания, обостряет воспри-
ятие кризисности самого
человеческого бытия. Ощу-
щение исчерпанности старого
и непредсказуемости нового,
грядущие контуры которого
неясны и не обещают ничего
определенного и надежного, и делает постмодернизм, где это
настроение выразилось явственнее всего, выражением "духа
времени" конца XX в., очередным fin du siecle, вне зависимости
от того, сколь влиятельным в литературе, искусстве, критике и
философии он является на сегодняшний день.
Постмодернизм как очередной fin du siecle
Собственно, последняя глава о постмодернизме и может
служить заключением данного исследования, поскольку в ней
подводятся итоги многолетней эволюции постструктурализма и
дается характеристика его нынешнего состояния. Если брать всю
его историю в целом -- от середины 60-х гг. и по сегодняшний
день, -- то, учитывая даже столь поразительную по нашим
временам, с их склонностью к перемене вкусовых ориентаций,
продолжительность его существования и выживаемость, все-таки
нужно признать, что четверть века --предельный срок жизни
любого художественного или философско-эстетического направ-
ления. После этого оно либо исчезает, либо видоизменяется
настолько, что в нем лишь с трудом просматриваются контуры
его первоначальных постулатов.
И действительно, анализ последних публикаций свидетель-
ствует об известной усталости современных критиков от основ-
ных теоретических положений постструктуралистской догмы.
Особенно отчетливо это проявляется в ламентациях критиков
других методологических ориентаций, будь то иеремиады анг-
лоязычных литературоведов на засилье "французского влияния"
или язвительные литературоведческие памфлеты французских
традиционалистов. Мы уже отмечали в разделах о Дерриде и
Фуко определенные тенденции их теоретической эволюции,
которые явно демонстрируют известную исчерпанность пост-
структуралистского канона и выводят этих мыслителей за его
пределы, что свидетельствует об их чуткости к изменению об-
щего климата идей. Прежде всего, с конца 80-х гг. стала явст-
венно себя обнаруживать наметившаяся в рамках собственно
постструктуралистской теории тенденция к отказу от ригориче-
235
ПОСТМОДЕРНИЗМ
ской установки на абсолютную децентрацию и интертекстуали-
зацию человеческого "я", выразившиеся в концепции "смерти
автора". Это новое для постструктурализма веяние проявилось в
работах М. Фуко "Пользование наслаждением" и "Забота о
себе" (1984) (204, 201) и Ж. Дерриды "Психея: Изобретение
другого" (1987) (156) и получило дальнейшее отражение в
таких исследованиях, как "Пределы теории" (1989) Томаса
Каванага (297), "Выявляя субъект" (1988) Пола Смита (358),
"Технология Я: Семинар с Мишелем Фуко" (1988) (367).
Несомненно, что оформление постмодернизма как специфи-
ческой формы теоретической рефлексии вдохнуло новую жизнь
в постструктуралистско-деконструктивистский комплекс концеп-
ций, породив целое направление в современной критике, которое
апеллирует к тем же, хотя и сильно трансформированным, тео-
ретическим принципам анализа. Но даже и в среде постмодер-
нистов, если брать таких его ведущих теоретиков, как Ж.-Ф.
Лиотар и Ж. Бодрийар, наметилась тенденция к существенному
пересмотру постмодернистского канона. В данный момент труд-
но сказать, идет ли дело о кардинальном разрыве с концепцией
постмодернизма или лишь о ее модификации, учитывающей
запросы реальности, -- в этом вопросе позиции Лиотара и
Бодрийара выглядят крайне противоречиво. Но в основном
критика пока затрагивает лишь философские основы постмодер-
низма и практически не нашла своего отражения в литературно-
критической практике постмодернистского литературоведения.
Насколько можно судить по последним публикациям даже
журнального характера, где легче всего проследить назреваю-
щую перемену критической парадигмы, и тем работам, в кото-
рых с явным вызовом провозглашается возникновение
"послепостструктуралистской перспективы", в действительности
трудно обнаружить сколь-либо серьезный разрыв с постструк-
туралистскими представлениями. Как об этом говорит в статье
1991 г. С. Фридман, довольно известная представительница
феминистской критики, все это свидетельствует скорее о "сдвиге
внутри самого постструктурализма", лишь "частично", по ее
собственному признанию, вызванному "критикой со стороны"
(210, с. 466).
Как бы то ни было, пока не появится новая теория, доста-
точно сильная по своему влиянию, чтобы оттеснить постструкту-
рализм на периферию литературно-критического и философско -
эстетического горизонта, говорить о его смерти явно преждевре-
менно.
Библиография
1. Автономова Н. С. Археология знания // Современная западная
философия: Словарь / Сост.: Малахов В. С., Филатов В. П. -- М.,
1991. С. 27- 28.
2. Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность.-- М., 1980.--
287с.
3. Автономова Н. С. Философские проблемы структурного анализа в
гуманитарных науках. -- М., 1977. -- 271 с.
4. Автономова Н. С. Фуко М. // Современная западная философия: Словарь / Сост.:
Малахов В. С., Филатов В. П., -- М., 1991. -- С. 361 --363.
5. Анастасьев Н. А. В поисках формы// Литература США в 70-е годы
XX века. М., 1983. -- С. 111 --140.
6. Андреев Л. Г. Актуальные проблемы зарубежной литературы XX
века: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Андреев Л. Г. -- М., 1989. --
175с.
7. Андреев Л. Г. Порывы и поиски двадцатого века // Называть вещи
своими именами: Прогр. выступления мастеров западноевроп. лит.
XX в. / Сост., предис., общ. ред. Андреева Л. Г. -- М., 1986. -- С. 3-18.
8. Андреев Л. Г. Французская литература и "конец века". // Вопр. лит.
-- М., 1986. -- No 6. -- С. 81 -- 101.
9. Балашова Т. В. Методология "новой критики" // Теории, школы,
концепции. -- М., 1975. -- С. 64-108.
10. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост.,
общ. ред. и вступ. ст. Косикова Г. К. -- М.. 1989. -- 616 с.
11. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. -- М., 1975. -- 502 с.
12. Бахтин М. М. Проблема содержания, материала и формы в словес-
ном художественном творчестве. // Бахтин М. М. Вопросы литера-
туры и эстетики. -- М., 1975. -- С. 6-71.
13. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. -- 4-е изд. -- М.,
1979. -- 320 с.
14. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. -- М.,1979. -- 424 с.
14а. Вайнштейн О. Б. Сопротивление теории или эстетика чтения. //
Вопр. лит. --М.,1990.-- No 5. -- С. 88-93.
15. Гайденко П. П. Экзистенциализм и проблема культуры: (Критика
философии М. Хайдеггера). -- М., 1963. --121 с.
16. Гараджа А. В. Критика метафизики в неоструктурализме (по рабо-
там Ж. Дерриды 80-х годов). -- М., 1989. -- 50 с.
17. Гульельми А. Группа 63. // Называть вещи своими именами. -- М.,1986. -- С.
185-194.
18. Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип. -- М.,1990. --107
с.
19. Деррида Ж. Письмо к японскому другу. // Вопр. философии. -- М.,
1992. -- No 4. -- С. 53 - 57.
20. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX -- XX вв. / Сост.,
общ. ред. и вступ. ст. Косикова Г. К. -- М.,1987. -- 511 с.
21. Затонский Д В. Реализм -- это сомнение? -- Киев. 1992. -- 278 с.
22. Зверев А. М. Дворец на острие иглы: Из худож. опыта XX в. -- М.,
1989. -- 410 с.
23. Зверев А. М. Логика литературного десятилетия. // Литература
США в 70-е годы XX века. -- М.. 1983. -- С. 11-79.
24. Зверев А. М. Модернизм в литературе США: Формирование, эволю-
ция, кризис. -- М., 1979. -- 318 с.
25. Ильин И. П. Английский постструктурализм и традиция социально-
го историзма. // Диапазон. -- М.. 1992. -- No 1. -- С 32-38.
