цензуры, и ассоциируется им с метонимией.
"Замещение" в трактовке Кристевой и Дерриды
Впоследствии эти два тер-
мина стали ключевыми для тео-
ретической основы постструкту-
ралистской риторики. Кристева,
например, в своем исследовании
"Революция поэтического языка" (1974) (203) анализирует ран-
62
ГЛАВА II
неавангардистскую поэзию, используя их как базисные, исходные
постулаты. Практически в методологический принцип превратил
"замещение" Деррида, передав "по наследству" проблематику
замещения всей постструктуралистской и постмодернистской мыс-
ли (см. работу "Замещение: Деррида и после него" (1983)
(124), где подробно рассматривается практика применения этого
термина как опорного понятия при деконструкции текстов самого
разного характера в работах Поля де Мана, Майкла
Рьяна, Г. Ч. Спивак и пр.).
Согласно Лакану, формула:
означающее S
означаемое s
устанавливает "исконное положение означающего и означаемого
как отдельных рядов, изначально разделенных барьером, сопро-
тивляющимся обозначению" (207, с. 149), т. е. сигнификации,
понимаемой как процесс, связывающий эти два понятия. При
этом Лакан прямо призывал "не поддаваться иллюзии, что озна-
чающее отвечает функции репрезентации означаемого, или, лучше
сказать, что означающее должно отвечать за его существование
во имя какой-либо сигнификации" (там же, с. 150).
Скользящее и плавающее означающее
Тем самым Лакан фактиче-
ски раскрепостил означающее,
освободив его от зависимости от
означаемого, и ввел в употребле-
ние понятие "скользящего", или "плавающего означающего".
Следует отметить, что впервые он высказал эту мысль еще в
работе 1957 г. "Инстанция буквы в бессознательном, или судьба
разума после Фрейда " (33), где он, в частности, постулирует
тезис о "непрекращающемся ускользании означающего под озна-
чающее", что фактически в любом тексте предполагает лишь
взаимодействие, игру одних означающих в их отрыве от означае-
мого. Значительно позднее эту мысль французского психоанали-
тика подхватила Ю. Кристева, создав подробно обоснованный
телькелевский вариант, однако, что более существенно, на этом
же постулате построена и теория
"следа" Дерриды.
Интерпретация как "изоляция в субъекте ядра"
С этой же мыслью о воз-
можности разрыва самой струк-
туры знака связана и проблема
интерпретации смысла. Посколь-
63
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
ку при таком подходе процедура интерпретации сильно усложня-
ется, и, по мнению Лакана, "было бы ошибкой утверждать, как
это высказывалось раньше, что интерпретация открыта всем
смыслам под предлогом, что это вопрос только связи означаю-
щего с означаемым, и следовательно неконтролируемой связи.
Интерпретация не открыта любому смыслу", -- подчеркивает
исследователь, -- и "эффект интерпретации заключается в том,
чтобы изолировать в субъекте ядро. Кет, используя собственный
термин Фрейда, или бессмысленность, что, однако, не означает,
что интерпретация сама по себе является бессмыслицей" (207,
с. 249-250).
Синтия Чейз пишет об этом: "Формальный анализ Лакана
сна-текста привел к интерпретации Бессознательного скорее как
означающего процесса, чем смысла, и к концепции знания как
знания бессознательного, достигаемого посредством работы пси-
хоанализа, как эффекта Бессознательного" (80, с. 213). Иными
словами, само знание как таковое есть не что иное, как ощуще-
ние работы бессознательного, его эффект, и, кроме того, будучи
скорее означающим процессом, нежели смыслом, оно в себе ни-
какого смысла, кроме того, что оно является бессознательным, не
несет.
"Перенос" или "трансфер"
Другой тесно связанной с
предьадущей проблемой, разрабо-
танной Лаканом и подхваченной
поструктуралистскими теоретика-
ми, была проблема "переноса",
или "трансфера". Согласно психоаналитической точке зрения на
перенос и контрперенос, структуры бессознательного обнаружи-
ваются не благодаря интерпретативным высказываниям металин-
гвистического дискурса исследователя, а посредством тех эффек-
тов, которые проявляются в виде ролей, разыгрываемых во время
разговора психоаналитика с пациентом: "Трансфер -- это вступ-
ление в действие реальности бессознательного"? (209, с. 133).
Иными словами. Лакан рассматривает перенос как вовлеченность
в единый процесс двух желаний: "Перенос является феноменом, в
который включены оба -- и субъект и аналист. Разделение его в
терминах переноса и контрпереноса... никогда не будет не чем
иным, как способом уйти от того, что, собственно, и происходит"
(там же, с. 210).
Смысл этих заявлений заключается в том, что, по убежде-
нию Лакана, истина бессознательного проявляется в переносе и
контрпереносе, когда аналист вольно, а чаще невольно оказывает -
64
ГЛАВА II
ся втянутым в своеобразную игру с пациентом и начинает повто-
рять ключевые структуры бессознательного своего пациента, что-
бы их понять и проинтерпретировать. Учитывая, что пациент пси-
хоаналитического сеанса, как и любой человек, по представлениям
постструктуралистов, ничего не может произнести, кроме текста
(да и само его сознание, а следовательно, и он сам как личность,
рассматриваются как текст), в этих условиях дискурс больного
легко мог быть отождествлен с дискурсом любого литературного
текста, что и было сделано Лаканом, в частности, в его анализе
рассказа Эдгара По "Похищенное письмо", а затем и многими
его последователями из числа постструктуралистов.
Мысль Лакана о трансфере-переносе как о структуре повто-
ра, связывающей аналитика и анализируемый дискурс, была, в
свою очередь, спроецирована на механизм интерпретации, где
интерпретатор разыгрывает структуру текста, поскольку чтение
воспринимается как смещенный, вытесненный повтор структуры,
которую оно пытается проанализировать. Эта теория довольно
широко распространена в современной критике именно постструк-
туралистского толка, но нагляднее всего она проявилась в его
феминистской ветви.
Символ как "убийство вещи"
Специфика психологиче-
ски-эмоциональной трактовки
Лаканом природы знака заклю-
чается еще и в том, что для него
символ проявляется как
"убийство вещи", которую он замещает (207, с. 104). Таким
образом, знак как целостное явление, т. е. как "полный знак",
предусматривает все элементы своей структуры, в которой озна-
чающее прикреплено к означаемому смыслу, представляет собой
"наличие, сотворенное из отсутствия" (там же, с. 65). Из этого
следует, что сама идея знака, сам смысл его применения, или,
вернее, возникающая в ходе развития цивилизации необходимость
его использования, заключается в потребности заменять, заме-
щать каким-либо условным способом обозначения то, что в дан-
ный конкретный момент коммуникации (устной или письменной)
не присутствует в своей наглядной осязательности, и в теоретиче-
ском плане проявляется как необходимость зафиксировать сам
принцип "наличия отсутствия" реального объекта или явления.
65
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
Знак как отсутствие объекта":Лакан, Деррида, Кристева
Это очень влиятельная идея
Лакана, получившая потом до-
вольно широкое распространение
в мире постструктурализма и
впоследствии разработанная
Дерридой и Кристевой. Общий
смысл ее заключается в акценти-
ровании утверждения, что знак
есть прежде всего отсутствие объекта.' Мысль Лакана о замеще-
нии предмета или явления знаком, связанная с постулатом о яко-
бы неизбежной при этом необходимости отсутствия этого предме-
та или явления, стала краеугольным камнем всей знаковой теории
постструктурализма. Она разрабатывалась целым поколением
постструктуралистов, в том числе весьма подробно Кристевой,
однако приоритет здесь несомненно принадлежит Дерриде.
Именно в его трактовке она приняла характер неоспоримой дог-
мы (по крайней мере для тех, кто оказался вовлеченным в сило-
вое поле влияния постструктуралистско- постмодернистских идей).
Для Лакана эта проблема тесно связана с процессом станов-
ления субъекта прежде всего в семиотическом плане: когда ребе-
нок, превращаясь в говорящего субъекта, начинает говорить, сама
потребность в этом объясняется желанием восполнить недостаток
отсутствующего объекта посредством его называния, т. е. наделе-
нием его именем: "Само отсутствие и порождает имя в момент
своего происхождения" (207, с. 65).
"Нужда" и "желание"
Это вплотную подводит нас
к едва ли не центральной про-
блеме лакановского наследия в
постструктурализме -- к тому комплексу его идей, концепций и
теоретических положений, которые способствовали формированию
постструктуралистского представления о личности. Но прежде
еще раз необходимо вернуться к лакановской теории знака.
Предлагаемая им концепция личности связана с ней именно по-
тому, что Лакан саму личность понимал как знаковое, языковое
сознание, структуру же знака психологизировал, рассматривая ее
с точки зрения психологической ориентации индивида, т. е. в его
понимании, с позиции проявления в ней действия бессознатель-
ного, реализующегося в сложной диалектике взаимоотношения
"нужды" (или "потребности", как переводит Г. Косиков) и
"желания" (desir). "Лакан, -- пишет Саруп, -- проводит раз-
граничение между нуждой (чисто органической энергией) и же-
66
ГЛАВА II
ланием, активным принципом физических процессов. Желание
всегда лежит за и до требования. Сказать, что желание находится
за пределами требования, означает, что оно превосходит его, что
оно вечно, потому что его невозможно удовлетворить. Оно наве-
ки неудовлетворимо, поскольку постоянно отсылает к невырази-
мому, к бессознательному желанию и абсолютному недостатку,
которые оно скрывает. Любое человеческое действие, даже самое
альтруистическое, возникает из желания быть признанным Дру-
гим, из жажды самопризнания в той или иной форме. Желание
- это желание ради желания, это желание Другого" (261,
с. 153-154).
"Любовь -- форма самоубийства"
Как и во всех теориях пост-
структурализма, при любой по-
пытке добраться до истоков пер-
вопричин и изначальных импуль-
сов этого течения мы всегда и
неизбежно сталкиваемся с исконным иррационализмом его пред-
посылок, какие бы опосредственные формы они ни принимали и
как бы рационально ни аргументировались. Исходя в своем опре-
делении желания во многом из А. Кожева, Лакан подчеркивает
его символический характер, отмечая, что удовлетворение желания
может осуществиться лишь только в результате его снятия --
разрушения или трансформации желаемого объекта: например,
для того, чтобы удовлетворить голод, необходимо "уничтожить"
пищу. В свете такого подхода, явно максималистского, по край-
ней мере в своем теоретическом посыле, становится понятным и
другое не менее знаменитое высказывание Лакана: "Мы, конеч-
но, все согласны, что любовь является формой самоубийства"
(208, с. 172). За этой трактовкой любви, с ее явно экзистенциа-
листскими обертонами, в которых несомненно просматривается
специфическое влияние Сартра, кроется лакановская проблемати-
ка взаимоотношений воображаемого, символического и реального
-- трех основных понятий его
доктрины.
Критика стабильного эго
Как уже отмечалось, особый
смысл в контексте лакановского
учения приобретает его критика
теорий Эриха Фромма и Карен
Хорни о существовании "стабильного эго", что, по Лакану, чис-
тейшая иллюзия -- для него человек не имеет фиксированного
ряда характеристик. Следуя во многом за экзистенциалистской
концепцией личности в ее сартровском толковании, Лакан утвер-
67
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
ждает, что человек никогда не тождествен какому-либо своему
атрибуту, его "Я" никогда не может быть определимо, поскольку
оно всегда в поисках самого себя и способно быть репрезентиро-
вано только через Другого, через свои отношения с другими
людьми. Однако при этом никто не может полностью познать ни
самого себя, ни другого, т. е. не способен полностью войти в соз-
нание другого человека.
"Бессознательное -- дискурс Другого"
Это происходит прежде
всего потому, что в основе чело-
