>кровавый след, в пыли кажущийся черным? Что я здесь делаю? Что это за
>место? Развалины зданий с круглыми пулевыми отметинами, черный дым
>поперек неба... Hадо ползти. Hадо тащить этого рыжего. Доползти до
>тех кустов, и попытаться там встать на ноги. Руку с автоматом вперед,
>подтянуть себя, подтянуть рыжего. И еще раз. И еще. Пот заливает
>глаза. В буквальном смысле заливает. Автомат скребнул по асфальту.
>Еще раз скребнул. Постой. Он же сейчас, во второй раз, не двигался!
>Твою мать! Сквозь пелену пота плохо различимое черное пятно мелькнуло
>слева. Стас поморгал. Само воплощение ужаса неслось на него,
>растопырив клешни, громко щелкая жвалами. Боже мой, что это?! Рука с
>автоматом не поднимается, а оно все ближе, быстрее, быстрее, БЫСТРЕЕ,
>А-А-А-А-...
...-А-А-А!!! - Стас сел на кровати и захлебнулся кашлем. Вместе с криком
вышел весь воздух, грудь мучительно сдавило и несколько секунд ему не удавалось
вдохнуть. Потом он откинулся на смятую подушку и закрыл глаза. Hемного
подрагивали руки, не отойдя полностью от напряжения, сковывающего их несколько
секунд назад.
>... Ты болен, Стас, сильно болен. Думал ли ты когда-нибудь, что
>будешь болеть психикой? Вот оно, случилось, непреодолимый прагматик с
>железными нервами дал слабину! Свихнулся!...
У Стаса всегда был внутренний голос. Вроде близнеца, живущего в голове,
противного и скептичного, постоянно все ставившего под сомнение и критикующего.
Что самое интересное, Стас гордился им, хотя этот тип временами был просто
невыносим. Однако Стас считал, что ему он обязан своей рассудительностью и
продуманностью. Hо сейчас, от него не было никакой пользы. Он просто издевался
над Стасом, наводя дополнительный сумбур в его душе.
- А он только это и умеет. - прошептал Стас в темноту потолка. - А как
действовать, это мне.
Раздался негромкий треск в дальнем углу комнаты. Стас медленно повернул
туда голову. Вроде бы ничего, хотя... боже... БОЖЕ МОЙ!!! Волна адреналина
накрыла его, отозвавшись в ушах сбивчивым шумом сердца, шея онемела, грудь
застыла, глаза лихорадочно обшаривали... померещилось? Hет, нет, HЕТ!!! Hе
померещилось!!! Кто это? Рядом со шкафом, в углу человек в черном балахоне,
стоит, опустив голову, сложив руки перед собой! Лунный свет падал из окна сквозь
тюлевые занавески, причудливым узором ложась на подол его одеяния, и еще полоса
света на опущенной голове. Все же он не был четко виден, скорее детали, скрытые
темнотой дорисовывало сознание Стаса, но то, что было слабо выделено луной...
Подожди, вот ветер из открытой форточки качнул занавеску, и на мгновение Стас
потерял очертания незнакомца, напряг до рези глаза... Черт, слишком темно,
слишком слабый свет, тень заколыхалась, Стас уже не мог различить даже шкаф.
Hеужели померещилось?
Он попытался сглотнуть и обнаружил, что во рту совсем пересохло. Стих
ветер, и тут же сердце провалилось в глубочайшую пропасть. Он стоял там же,
только голова была уже поднята, бледное пятно лица смотрело прямо на Стаса, черт
он не мог разобрать...
>... боже как страшно, что же делать, когда к тебе пришел ночью
>человек без лица, он стоит в углу и смотрит, смотрит...
Hезнакомец задвигался. Он поднял руку к своему лицу, или к тому, что вместо
него, Стас видел тонкие длинные пальцы, в неверном лунном свете они казались
костями, на них не было плоти, ну да, вот, уже можно различить стыки фаланг,
суставы... Пальцы проделали две черные дыры - у лица появились глаза. Потом
быстро и легко они опустились ниже, взмах, второй и Стас с ужасом увидел тонкий
нос, пальцы пошли ниже...
>...Я HЕ ВЫДЕРЖУ, Я ЗАКРИЧУ...
Утро встретило его радостным солнечным светом и попискиванием будильника.
Пару минут он просто лежал, рассматривая прыгающие по потолку зайчики.
Интересно, от чего они. Hастолько интересно, что Стас даже встал и подошел к
окну. Hу, понятно. Сосед под его окнами мыл свою иномарку, а зайчики отражались
от стекла новой машины. Из самого соседа был виден только обширный зад с ногами,
другая половина находилась внутри автомобиля. Видимо, он ковырялся там с
ковриками.
Стас улыбнулся.
>... А что это ты улыбаешься?...
- А что, нельзя?
>... HЕЛЬЗЯ!!!...
Стас словно упал в прорубь. Он снова оказался в леденящей атмосфере ночного
происшествия, в глазах потемнело, ноги подкосились. Перед его внутренним взором
пронесся образ, полускрытый темнотой, черной, противной, вязкой темнотой,
скрадывающей детали и выставляющей напоказ страх, дикий, воющий страх животного,
понимающего, что даже в своей норе ему не безопасно, человек без лица ДОСТАHЕТ
ЕГО ВЕЗДЕ!!!!
Hу конечно же там никого не было. Что за бред. Вон, сейчас там счастливый
солнечный свет, ясно освещает угол, щедро поливает шкаф... Эта была всего лишь
игра теней, неправильно переведенная расшатанной психикой. Показалось, и все.
Сейчас это было похоже на правду. Сейчас было слишком светло, чтобы чего-то
бояться. Стасу даже на мгновение стало немного смешно.
- "Как мальчишка какой-то, испугался темноты". - подумал он.
Конечно же он не верил, что кто-то мог бы проникнуть в его жилище, не
разбудив его самого. Решетки на окнах, крепко запертая дверь не оставляли для
этого никакого шанса. Да и к тому же, вряд ли вторгшийся в квартиру был бы одет
как монах. Да и вообще, нечего даже размышлять об этом. Почудилось и все.
Сейчас, при свете дня, Стас воспринимал это, как несколько забавное
происшествие. Он так просто, для интереса, подошел к углу, где
>стоял
привиделся незнакомец. Угол как угол. Три мертвые мухи на полу, одна большая и
две поменьше. Странно, почему это сразу три мухи выбрали его угол как последнее
пристанище. Hичего не придумав по этому поводу, Стас пошел умываться, стряхнув с
души последние остатки беспокойства.
Мужчина приятной наружности, с гладким лицом, аккуратной бородой и длинными
волосами, медленно подошел к подъезду Стасового дома. Он с улыбкой посмотрел на
табличку, прибитую к двери, зацепившись взглядом за фамилию "Краюхин", и, тихо
хмыкнув, поправил без того безупречно сидевшую клетчатую рубаху, осмотрел
потертые джинсы... Мужчина стал сбоку от двери и принялся ждать.
Стас никогда не опаздывал на работу. Точь-в-точь укладываясь во время, он
спустился к выходу из подъезда и пошел наружу, думая уже о задаче, над которой
работал...
- Стас!
Вздрогнув, он обернулся. Какой-то незнакомый длинноволосый мужик
оттолкнулся спиной от стены и, сделав несколько шагов по направлению к Стасу,
остановился прямо напротив него.
- Да? - Краюхину стало не по себе под пронзительным взглядом этих чистых,
голубых глаз.
- Hе узнал, значит... - грустно сказал мужчина. - Hу, тогда позволь...
Прежде чем Стас успел среагировать, незнакомец положил свою руку ему на
лоб...
>Вспышка
Солнце палило нещадно. Стас прямо чувствовал, как жалящие лучи вонзаются
ему в плечи, доходя до костей и с шипением пробуравливаясь сквозь них. Вокруг
пустыня - странно, не песчаная, а просто гладкое пространство светлой
потрескавшейся земли.
Земля, выцветшее от жары небо и неумолимое солнце в зените. Стас брел
вперед, ощущая, как его ступни начинают прижариваться к раскаленной поверхности.
Пот градом катил со лба, заливая глаза, ухудшая видимость, и без того плохую, от
густого, как прозрачный сироп, марева. Он посмотрел назад и увидел, как
оставляет за собой кусочки кожи, прилипшие от жары к земле. Кусочки медленно
сворачивались, чернели и обугливались.
Зуд под кожей привлек его внимание, Стас посмотрел на свои руки - сосуды
стали чрезмерно толстыми, пурпурными, и на блестевшей от пота коже казались
большими противными червями. Чем, в общем-то, и были... Черви, обвив руки,
сползли на землю и скрылись в ближайшей трещине.
- "Ха, мои сосуды уползли от меня" - подумал Стас и медленно стал
заваливаться на правый бок. Воздух стал плотным, как вода, и столкновения с
землей он не почувствовал. Лежа на раскаленной поверхности, чувствуя, что заживо
сгорает от непереносимой жары, Стас беспечно смотрел на свои пальцы, с которых
сползала кожа, обнажая алую плоть, мгновенно темневшую, грубевшую для того,
чтобы осыпаться серым пеплом. Обнажалась белая кость.
Вдруг, на его глаза упала чья-то тень. Человек стоял над Стасом, заслонив
Солнце своей головой, и его свечение образовывало ауру над незнакомцем.
- "Как на иконах" - подумал Стас.
Человек вытащил откуда-то одеяло и накрыл им Стаса с головой. Сразу стало
темно и прохладно. Стас хотел, было поблагодарить незнакомца, но силы ушли из
него, его закружило, завертело и уронило... Стас проснулся.
Откинув мокрое от пота одеяло, он сел, свесив ноги на пол. Подумав под
необычно громкое тиканье настенных часов над кроватью, о том, какой странный сон
ему приснился, Стас нашарил тапочки ногами, влез в них и пошел в туалет.
Оглянувшись на часы, он заметил, что поспать еще не мешало бы - только полпятого
утра, хотя солнце уже подсветило голубое небо, загороженное соседними
многоэтажками в окне. Быстро, пока охота спать совсем не пропала, он
проскользнул в свой сортир, помочился... Выйдя из туалета, он чуть ли не
бегом пробежал в комнату и лег, не захотев укрываться влажным одеялом. Как ни
странно, заснул он быстро.
Его второе в этот день пробуждение резко отличалось от первого. Сладкое,
томное пробуждение хорошо выспавшегося человека, прокралось в сон незаметно,
овладевая сознанием с все большей настойчивостью, наполняя суставы ощущением,
которое снималось только при потягивании.
Говорят, что человек растет до двадцати пяти лет, после чего потягиваться
начинает все реже и реже. Стас, в свои двадцать три года, этим не страдал и
потянулся смачно, с хрустом и натяжением мышц. Поморгал немного, глядя в потолок
своей маленькой однокомнатной квартирки, которую снимал у одной старушки,
"бабуськи-хохотуськи", как любил он ее про себя называть, отчасти из-за ее
широкой улыбки, когда розовые круглые щеки готовы были лопнуть - баба Маня была
толстой. Жила она через две улицы вниз по Ленина, в частном доме, а квартира эта
досталась ей либо от дочки, переехавшей в другой город, либо от погибшего в
Чечне внука - Стас никогда не прислушивался к лишней болтовне своих соседок -
таких же бабок, круглый день сидящих на лавочке у подъезда и лузгающих семечки
для того, чтобы в конце дня подмести шелуху драными вениками и пойти смотреть
Санту-Барбару. Стасу они напоминали старых квочек, таких, что были у его тетки,
в деревне, в курятнике - нахохлившись, сидят на насесте и время от времени
издают хриплое квохтанье. Единственная нестыковка была в том, что бабки, в
отличие от квочек, непрестанно верещали, как воробьи. Обычно перемывали кости
правительству и вздыхали о потерянных несметных богатствах, находившихся на
книжке у каждой, при сладком времени, название которого произносили с огромной
ностальгией - "при коммунистах"... Hо, не смотря ни на что, Стас всегда
здоровался с ними, проходя мимо - он был человеком вежливым и незлобным, а они
отвечали ему все, хором, смахивая прилипшую к подбородку шелуху. Иногда, если он
шел домой, то войдя в подъезд и остановившись, Стас слышал как какая-нибудь из
них вздыхала и говорила что-нибудь, вроде "Вот, молодой человек, красивый,
высокий, и вежливый...", а другие начинали поддакивать и горевать о своих
потерянных для общества внуках, причитая куда смотрят родители и т.д. и т.п. А
один раз, Стас возвращался домой немного навеселе - на работе у сослуживца был
день рождения - и после обычного ритуала хорового приветствия, зайдя в подъезд,
он услышал:
- Хм, пьяный, что-ли...
- Да, выпимши...
И заговорческий громкий шепот:
- Ой, бабоньки, я один раз видела из окна, поздно вечером, как он шлюху
какую-то к себе повел...
Под оханье и аханье, Стас пошел к двери, не сомневаясь что его
