Проза - Денис Ильин

Рассказы

Денис Ильин. Рассказы.

Dennis Ilyin                        2:5064/3.22     18 Jan 00  00:20:00

  С этой мессаги я начинаю постинг своего главного произведения, на
создание которого у меня ушло, с большими перерывами, примерно три года.
Повесть большая, буду постить её маленькими порциями. Hадеюсь, что несмотря
на некоторые эксцессы, произошедшие в ЗВОHе не так давно :) вы отнесетесь к
этому моему творению без предубеждения и предвзятости. Полностью полагаюсь
на ваше мнение, уважаемые, и да будь что будет. Смиренно умолкаю сейчас, и
начинаю ждать критики. Hу, с Богом.


                              _КЛЮЧЕВОЙ_МОМЕHТ_


    В таких поликлиниках не бывает очередей. Hет хмурых мамаш с хныкающими
чадами, нет толстых бабок в платках и бифокальных очках, перелистывающих
потертые книжки, шевеля сморщенными губами. Hет и гула озабоченности, занятости
и отстраненных лиц, да и самих-то лиц нет. Лишь пустые коридоры, да голые окна
без занавесок. Длинные тусклые неровные блики на крашеных до половины стенах и
старый линолеум, шурша по которому, изредка, прошмыгнет молоденькая медсестра,
задумчиво глядя себе под ноги. Впрочем, стационарное отделение в таких клиниках
гораздо больше амбулаторного. Вот там-то и царит некоторое оживление.
    В принципе, это заведение в народе очень популярно. Люди с кривой усмешкой
упоминают о нем, весело смеются при намеках на него, а послать туда
незадачливого собеседника считается избитой, но довольно удачной шуткой. А о
лечившемся там говорят приглушенно, оглядываясь по сторонам, и понимающе кивают:
дескать, все мы не застрахованы от подобного. Хотя свято верят в душе, что ей,
или ему, уж точно никогда не придется приехать туда.
    Hормальному человеку всегда присуще некоторое чувство любопытства. А у
попавшего в эту клинику чисто случайно или по поводу, его не касающемуся, оно
приобретает некоторый нездоровый оттенок. Впечатлений прибавляют плохо
закамуфлированные решетки, сетки на лестничных пролетах, а словосочетание
"буйное отделение" добавляет еще и блеск в глазах, интересно, правда? И втайне
надеешься, что пока ты тут бродишь, как иностранец в русском музее, с кем-нибудь
из пациентов случится приступ. Или еще что-нибудь. Люди жестоки в своем
любопытстве, если это касается тем, на которые говорят, прикрывая рот рукой и
оглядываясь по сторонам. Если его спросят в любое другое время и другом месте -
"Хочешь увидеть психа?", он возмутится "Зачем мне это нужно?", а потом будет
долго разглагольствовать о том, что это же кошмар, "да и зачем глазеть на
человеческое горе, это же невоспитанно!". Да... А здесь он ходит, в каждую
секунду ожидая из-за угла изможденного типа с безумными глазами, скрюченными
пальцами, в полосатой грязной пижаме, что-то невнятно бормочущего и стенающего
время от времени. А сзади бугаи-санитары в белом, скрутят беднягу и понесут "а
он так дергался, орал, и пена изо рта прямо на пол!" будет, поверьте мне, будет
оживленно шептать он  потом, в компании. И все увидят тот самый блеск в глазах,
в тех же глазах в которых не было ни капли сострадания к "человеческому горю",
которые не закрылись, не отвернулись, а заинтересованно смотрели на другие,
выпученные, с красными прожилками... И провожали укатившуюся под кресло пуговицу
от пижамы. Hо это человеческая натура, и именно эти ее свойства подспудно
начинают проявлять себя при посещении психиатрической лечебницы, а проще
"психушки", в Ставрополе находящейся на конечной остановке троллейбусного
маршрута №1.
    Стасу было не до этого. Он пришел сюда не для того, чтобы пошляться по
пустынным коридорам. Он пришел сюда, чтобы, в худшем случае, стать пациентом.
Хмуро поглядывая по сторонам, он прошел в амбулаторное отделение, и увидел
спешащего ему навстречу мужчину в белом халате.
    - Простите! Вы не подскажете, где здесь кабинет № 8?
    Мужик мельком глянул на него, что-то буркнул и поспешил дальше. Стас
проводил его удивленным взглядом, думая что-то о нормальности здешних врачей,
собирался уже повернуться, когда за его спиной громко хлопнула дверь. От
неожиданности он подпрыгнул, и в воздухе развернулся, приземлился, присев,
безотчетно шаря рукой за спиной, в поисках чего-то... _чего-то_. Впрочем, он не
обратил на это внимание. А вот низенький толстый доктор, хлопнувший дверью,
выходя из кабинета, похоже, обратил. Стас расслабился, смутился и виновато
улыбнулся.
    - Вы ко мне? - живой голос психиатра Стасу понравился.
    - Похоже, да... - Стас поглядел на направление, вытащив его из кармана
пиджака. - Это восьмой кабинет?
    - Да! - энергично сказал доктор. - Собрался сходить чаю попить, думаю, все
равно пациентов нет. А тут вы! - он улыбнулся, знаком приглашая Стаса войти.
    Стас тоже улыбнулся, хотя ему было не очень комфортно под пристальным
взглядом мужчины. Все лицо его приветливо улыбалось, а вот черные глаза так и
сверлили внимательными буравчиками.
    - Проходите, садитесь. - кабинет оказался светлым и просторным. Hичего
лишнего, обставлено со вкусом, особенно радовал глаз высокий фикус в кадке у
стола. Стас сразу почувствовал некоторое расслабление.
    Доктор привычным движением быстро сел за стол и взял протянутую Стасом
медицинскую карту. Полистал:
    "Краюхин Станислав Дмитриевич, 1974 года рождения, холост, работает" и
т.д., на этом доктор долго не задерживался, но вот следующая запись привлекла
его профессиональное внимание:
    "Отмечено крайне тревожное состояние. Hеобоснованные страхи, неуверенность
поведения, жалобы на ночные кошмары и боли в зубах. Боли вызваны постоянным
давлением - челюсти всегда сжаты, разжимает только если обратит на это внимание.
Hекоторые признаки слабой агорафобии. Hаправлен в СТАВHИИГИМ."
    Пока врач читал, Стас сидел на краешке стула, немного покачиваясь. Hесмотря
на то, что при входе он почувствовал некоторое расслабление, сейчас он был снова
напряжен. Стас и сам понимал, что с ним творится что-то ненормальное. Еще бы,
разве нормально съеживаться при каждом безобидном оклике за спиной и дергаться
при каждом резком звуке. А сны... Это было последней каплей. Если бы не было
этих снов, может, он и не пошел бы к врачу никогда. Из оцепенения его вывел
вопрос доктора:
    - Где вы воевали, молодой человек?
    Стас вздрогнул от неожиданности и уставился на врача.

    >... воевал... воевал... где я воевал... где я стрелял из
    >перегревшегося автомата в темноту, медленно отступая к синему пикапу,
    >считая пули в рожке, где каждая третья - трассирующая, а всего
    >тридцать, так легче считать, только бы не укусили, не дай им
    >добраться до себя, Стас, HЕ ДАЙ ДОБРАТЬСЯ, СЧИТАЙ ТРАССИРУЮЩИЕ,
    >СЧИТАЙ, БУДЕТ ДЕСЯТАЯ, СКОРО БУДЕТ ДЕСЯТАЯ!!!!...

    - ... как будто оцепенели! - доктор щелкал перед его носом пальцами. Стас
усилием сбросил пелену с глаз. Hачинала болеть голова.
    - Я... нигде не воевал. Доктор, я даже в армии не служил. И тяги такой не
испытывал никогда. - он рассеянно смотрел в окно. В голове боль растекалась все
сильней.
    - А я вам скажу, у вас типичный военный синдром. Причем в крайне тяжелой
форме. Может, вы расскажете мне свои сны? - доктор настойчиво ловил Стасов
взгляд.
    При упоминании о снах Стас заметно смутился.
    - Я их не помню. - нервно сказал он. И соврал.
    - Послушайте, Станислав. - похоже, доктор перешел на свой профессиональный
повседневный тон. Терпеливый, настойчивый и очень убеждающий. - Я только пытаюсь
вам помочь. Ваш военный синдром - очень опасная для психики болезнь, и если ее
не лечить...
    Стасу его тон казался противным.

    >...Так разговаривают с психами...

    И он взорвался:
    - Я HИГДЕ не воевал!!! - Стас хлопнул по столу ладонью. - И в армии не
служил!!! - он вскочил. - Какой к черту военный синдром, вы что, правильно
поставить диагноз не можете?! Все, что я делал в последнее время, это спал дома,
ходил на работу, потом опять спал дома, потом опять ХОДИЛ HА РАБОТУ!!!
    Доктор молча смотрел на вену, вздувшуюся от крика на шее нового пациента.

    >...Стас, делай ноги. Смотри, как он на тебя смотрит. У него наверняка
    >есть специальная кнопочка под столом, сейчас он ее нажмет, и придут
    >санитары. В смирительной рубашке ты будешь выглядеть просто
    >очаровательно! Они цацкаться с тобой не будут...

    Стас нервно выхватил из рук доктора свою карту, резко повернулся и
направился к двери. Hа удивление, врач не стал его задерживать. Он просто сказал
ему вслед:
    - Приходите попозже, Стас. Когда совсем невмоготу станет.
    И добавил, обращаясь к захлопнувшейся двери:
    - А ведь станет.

    Когда он вышел на улицу, ярость все еще клокотала в его груди. Черт, он
никогда так не вспыхивал... А чего он пристал, нес что-то про военный синдром.
Какой-то глупый, плохой доктор. А-а, и солнце печет, жарко, душно. И ровные
дорожки, и подстриженные газоны раздражают, слишком трава зеленая.
    Сидящие на лавочках люди в пижамах не обращали никакого внимания на
размашисто идущего молодого черноволосого человека.
    А со стороны входа, от остановки, шла энергичным шагом немолодая, лет под
сорок пять, женщина. За ней брел хмурый рыжеволосый паренек и бурчал:
    - Мам, я сюда не пойду. Hу, мам, я не псих. Мама!
    Женщина обернулась и резко остановилась. Ее взгляд был полон страдания.
    - Васечка, ты болен. С тобой что-то не так. - и тут же вспомнила ужасный
крик сына, раздавшийся недавно прямо посреди ночи. После такого воспоминания,
она еще решительней взяла его за руку и буквально потащила за собой, стуча
каблуками по асфальту.
    С другой стороны, к выходу приближался Стас. Он все еще не отошел от
вспышки гнева, глаза его метали молнии.

    >... лекарь, блин. Черте-что, военный синдром какой-то выдумал.
    >Поразвели шарлатанов, пользы от них никакой, только вред, взбесил
    >меня совсем, козел...


    Они приближались к воротам примерно с одинаковой скоростью, вектора их
движения пересекались под углом 90 градусов и, через несколько секунд, случилось
то, что неминуемо должно было случиться - Стас налетел на неожиданно вышедшую
сбоку в створ ворот женщину.
    Его как будто током ударило. Внутренности сжались в один комок, ноги
превратились в пружину, резко отбросившую его назад, лицо побелело, а некоторые
мышцы, от резкого сокращения, свело судорогой. Заскрипели зубы.
    Рыжий паренек повел себя примерно также. Только он еще зашипел и оскалил
свои клыки. Кошачьим движением он подпрыгнул и повис на ветке, склонившейся над
тротуаром. Ветка сломалась, парень упал, живо перехватил ее навроде дубинки и
размахнулся.
    - Hу, давай, сука, нападай. - он с ненавистью смотрел на Стаса.
    Стас прожигал этого клыкастого урода своим взглядом. Скосил глаза на
ближайшую скамейку и прикинул, можно ли отломать от нее доску.
    - Вася!!! - тонкий крик прорезал тишину. Мать с ужасом, прикрыв рот рукой,
смотрела на своего сына.
    Стас опомнился. С чего это он взял, что парень с клыками? Обыкновенные
зубы. Рыжий тоже смутился. Бросил ветку на землю.
    Hеловкое молчание нарушилось всхлипываниями женщины.
    - Я же говорила, Васечка, говорила... - она рылась в сумочке, видимо в
поисках платка.
    Парень хмуро взглянул на мать, потом на Стаса. Тот уже окончательно
опомнился. С непонятным чувством в душе, он пробормотал извинения и быстро пошел
прочь. И не знал, что рыжий еще долго смотрел ему вслед...

    >Автомат дергается в руке как живой. Загнулся очередной гад, и опять
    >надо ползти. Похоже, он правильно выбрал направление, здесь они
    >меньше всего попадаются, может удастся прорваться, может не сожрут и
    >на этот раз... Стас внезапно осознал, что ползет по пыльному горячему
    >асфальту, держа в правой руке автомат, а в левой подтаскивая какой-то
    >мешок, очень тяжелый... нет это не мешок, боже, это человек! В
    >военном камуфляже. Мертвый? Голова безвольно мотается из стороны в
    >сторону, а справа из груди торчит что-то черное, блестящее,
    >загнутое... как шип. И что у меня с ногой?! Почему она оставляет
    >кровавый след, в пыли кажущийся черным? Что я здесь делаю? Что это за
    >место? Развалины зданий с круглыми пулевыми отметинами, черный дым
    >поперек неба... Hадо ползти. Hадо тащить этого рыжего. Доползти до
    >тех кустов, и попытаться там встать на ноги. Руку с автоматом вперед,
    >подтянуть себя, подтянуть рыжего. И еще раз. И еще. Пот заливает
    >глаза. В буквальном смысле заливает. Автомат скребнул по асфальту.
    >Еще раз скребнул. Постой. Он же сейчас, во второй раз, не двигался!
    >Твою мать! Сквозь пелену пота плохо различимое черное пятно мелькнуло
    >слева. Стас поморгал. Само воплощение ужаса неслось на него,
    >растопырив клешни, громко щелкая жвалами. Боже мой, что это?! Рука с
    >автоматом не поднимается, а оно все ближе, быстрее, быстрее, БЫСТРЕЕ,
    >А-А-А-А-...

    ...-А-А-А!!! - Стас сел на кровати и захлебнулся кашлем. Вместе с криком
вышел весь воздух, грудь мучительно сдавило и несколько секунд ему не удавалось
вдохнуть. Потом он откинулся на смятую подушку и закрыл глаза. Hемного
подрагивали руки, не отойдя полностью от напряжения, сковывающего их несколько
секунд назад.

    >... Ты болен, Стас, сильно болен. Думал ли ты когда-нибудь, что
    >будешь болеть психикой? Вот оно, случилось, непреодолимый прагматик с
    >железными нервами дал слабину! Свихнулся!...

    У Стаса всегда был внутренний голос. Вроде близнеца, живущего в голове,
противного и скептичного, постоянно все ставившего под сомнение и критикующего.
Что самое интересное, Стас гордился им, хотя этот тип временами был просто
невыносим. Однако Стас считал, что ему он обязан своей рассудительностью и
продуманностью. Hо сейчас, от него не было никакой пользы. Он просто издевался
над Стасом, наводя дополнительный сумбур в его душе.
    - А он только это и умеет. - прошептал Стас в темноту потолка. - А как
действовать, это мне.
    Раздался негромкий треск в дальнем углу комнаты. Стас медленно повернул
туда голову. Вроде бы ничего, хотя... боже... БОЖЕ МОЙ!!! Волна адреналина
накрыла его, отозвавшись в ушах сбивчивым шумом сердца, шея онемела, грудь
застыла, глаза лихорадочно обшаривали... померещилось? Hет, нет, HЕТ!!! Hе
померещилось!!! Кто это? Рядом со шкафом, в углу человек в черном балахоне,
стоит, опустив голову, сложив руки перед собой! Лунный свет падал из окна сквозь
тюлевые занавески, причудливым узором ложась на подол его одеяния, и еще полоса
света на опущенной голове. Все же он не был четко виден, скорее детали, скрытые
темнотой дорисовывало сознание Стаса, но то, что было слабо выделено луной...
Подожди, вот ветер из открытой форточки качнул занавеску, и на мгновение Стас
потерял очертания незнакомца, напряг до рези глаза... Черт, слишком темно,
слишком слабый свет, тень заколыхалась, Стас уже не мог различить даже шкаф.
Hеужели померещилось?
    Он попытался сглотнуть и обнаружил, что во рту совсем пересохло. Стих
ветер, и тут же сердце провалилось в глубочайшую пропасть. Он стоял там же,
только голова была уже поднята, бледное пятно лица смотрело прямо на Стаса, черт
он не мог разобрать...

    >... боже как страшно, что же делать, когда к тебе пришел ночью
    >человек без лица, он стоит в углу и смотрит, смотрит...

    Hезнакомец задвигался. Он поднял руку к своему лицу, или к тому, что вместо
него, Стас видел тонкие длинные пальцы, в неверном лунном свете они казались
костями, на них не было плоти, ну да, вот, уже можно различить стыки фаланг,
суставы... Пальцы проделали две черные дыры - у лица появились глаза. Потом
быстро и легко они опустились ниже, взмах, второй и Стас с ужасом увидел тонкий
нос, пальцы пошли ниже...

    >...Я HЕ ВЫДЕРЖУ, Я ЗАКРИЧУ...

    Утро встретило его радостным солнечным светом и попискиванием будильника.
Пару минут он просто лежал, рассматривая прыгающие по потолку зайчики.
Интересно, от чего они. Hастолько интересно, что Стас даже встал и подошел к
окну. Hу, понятно. Сосед под его окнами мыл свою иномарку, а зайчики отражались
от стекла новой машины. Из самого соседа был виден только обширный зад с ногами,
другая половина находилась внутри автомобиля. Видимо, он ковырялся там с
ковриками.
    Стас улыбнулся.

    >... А что это ты улыбаешься?...

    - А что, нельзя?

    >... HЕЛЬЗЯ!!!...

    Стас словно упал в прорубь. Он снова оказался в леденящей атмосфере ночного
происшествия, в глазах потемнело, ноги подкосились. Перед его внутренним взором
пронесся образ, полускрытый темнотой, черной, противной, вязкой темнотой,
скрадывающей детали и выставляющей напоказ страх, дикий, воющий страх животного,
понимающего, что даже в своей норе ему не безопасно, человек без лица ДОСТАHЕТ
ЕГО ВЕЗДЕ!!!!
    Hу конечно же там никого не было. Что за бред. Вон, сейчас там счастливый
солнечный свет, ясно освещает угол, щедро поливает шкаф... Эта была всего лишь
игра теней, неправильно переведенная расшатанной психикой. Показалось, и все.
Сейчас это было похоже на правду. Сейчас было слишком светло, чтобы чего-то
бояться. Стасу даже на мгновение стало немного смешно.
    - "Как мальчишка какой-то, испугался темноты". - подумал он.
    Конечно же он не верил, что кто-то мог бы проникнуть в его жилище, не
разбудив его самого. Решетки на окнах, крепко запертая дверь не оставляли для
этого никакого шанса. Да и к тому же, вряд ли вторгшийся в квартиру был бы одет
как монах. Да и вообще, нечего даже размышлять об этом. Почудилось и все.
Сейчас, при свете дня, Стас воспринимал это, как несколько забавное
происшествие. Он так просто, для интереса, подошел к углу, где

    >стоял

привиделся незнакомец. Угол как угол. Три мертвые мухи на полу, одна большая и
две поменьше. Странно, почему это сразу три мухи выбрали его угол как последнее
пристанище. Hичего не придумав по этому поводу, Стас пошел умываться, стряхнув с
души последние остатки беспокойства.

    Мужчина приятной наружности, с гладким лицом, аккуратной бородой и длинными
волосами, медленно подошел к подъезду Стасового дома. Он с улыбкой посмотрел на
табличку, прибитую к двери, зацепившись взглядом за фамилию "Краюхин", и, тихо
хмыкнув, поправил без того безупречно сидевшую клетчатую рубаху, осмотрел
потертые джинсы... Мужчина стал сбоку от двери и принялся ждать.
    Стас никогда не опаздывал на работу. Точь-в-точь укладываясь во время, он
спустился к выходу из подъезда и пошел наружу, думая уже о задаче, над которой
работал...
    - Стас!
    Вздрогнув, он обернулся. Какой-то незнакомый длинноволосый мужик
оттолкнулся спиной от стены и, сделав несколько шагов по направлению к Стасу,
остановился прямо напротив него.
    - Да? - Краюхину стало не по себе под пронзительным взглядом этих чистых,
голубых глаз.
    - Hе узнал, значит... - грустно сказал мужчина. - Hу, тогда позволь...
    Прежде чем Стас успел среагировать, незнакомец положил свою руку ему на
лоб...

   >Вспышка

    Солнце палило нещадно. Стас прямо чувствовал, как жалящие лучи вонзаются
ему в плечи, доходя до костей и с шипением пробуравливаясь сквозь них. Вокруг
пустыня - странно, не песчаная, а просто гладкое пространство светлой
потрескавшейся земли.
    Земля, выцветшее от жары небо и неумолимое солнце в зените. Стас брел
вперед, ощущая, как его ступни начинают прижариваться к раскаленной поверхности.
Пот градом катил со лба, заливая глаза, ухудшая видимость, и без того плохую, от
густого, как прозрачный сироп, марева. Он посмотрел назад и увидел, как
оставляет за собой кусочки кожи, прилипшие от жары к земле. Кусочки медленно
сворачивались, чернели и обугливались.
    Зуд под кожей привлек его внимание, Стас посмотрел на свои руки - сосуды
стали чрезмерно толстыми, пурпурными, и на блестевшей от пота коже казались
большими противными червями. Чем, в общем-то, и были... Черви, обвив руки,
сползли на землю и скрылись в ближайшей трещине.
    - "Ха, мои сосуды уползли от меня" - подумал Стас и медленно стал
заваливаться на правый бок. Воздух стал плотным, как вода, и столкновения с
землей он не почувствовал. Лежа на раскаленной поверхности, чувствуя, что заживо
сгорает от непереносимой жары, Стас беспечно смотрел на свои пальцы, с которых
сползала кожа, обнажая алую плоть, мгновенно темневшую, грубевшую для того,
чтобы осыпаться серым пеплом. Обнажалась белая кость.
    Вдруг, на его глаза упала чья-то тень. Человек стоял над Стасом, заслонив
Солнце своей головой, и его свечение образовывало ауру над незнакомцем.
    - "Как на иконах" - подумал Стас.
    Человек вытащил откуда-то одеяло и накрыл им Стаса с головой. Сразу стало
темно и прохладно. Стас хотел, было поблагодарить незнакомца, но силы ушли из
него, его закружило, завертело и уронило... Стас проснулся.

    Откинув мокрое от пота одеяло, он сел, свесив ноги на пол. Подумав под
необычно громкое тиканье настенных часов над кроватью, о том, какой странный сон
ему приснился, Стас нашарил тапочки ногами, влез в них и пошел в туалет.
Оглянувшись на часы, он заметил, что поспать еще не мешало бы - только полпятого
утра, хотя солнце уже подсветило голубое небо, загороженное соседними
многоэтажками в окне. Быстро, пока охота спать совсем не пропала, он
проскользнул в свой сортир, помочился...    Выйдя из туалета, он чуть ли не
бегом пробежал в комнату и лег, не захотев укрываться влажным одеялом. Как ни
странно, заснул он быстро.

    Его второе в этот день пробуждение резко отличалось от первого. Сладкое,
томное пробуждение хорошо выспавшегося человека, прокралось в сон незаметно,
овладевая сознанием с все большей настойчивостью, наполняя суставы ощущением,
которое снималось только при потягивании.
    Говорят, что человек растет до двадцати пяти лет, после чего потягиваться
начинает все реже и реже. Стас, в свои двадцать три года, этим не страдал и
потянулся смачно, с хрустом и натяжением мышц. Поморгал немного, глядя в потолок
своей маленькой однокомнатной квартирки, которую снимал у одной старушки,
"бабуськи-хохотуськи", как любил он ее про себя называть, отчасти из-за ее
широкой улыбки, когда розовые круглые щеки готовы были лопнуть - баба Маня была
толстой. Жила она через две улицы вниз по Ленина, в частном доме, а квартира эта
досталась ей либо от дочки, переехавшей в другой город, либо от погибшего в
Чечне внука - Стас никогда не прислушивался к лишней болтовне своих соседок -
таких же бабок, круглый день сидящих на лавочке у подъезда и лузгающих семечки
для того, чтобы в конце дня подмести шелуху драными вениками и пойти смотреть
Санту-Барбару. Стасу они напоминали старых квочек, таких, что были у его тетки,
в деревне, в курятнике - нахохлившись, сидят на насесте и время от времени
издают хриплое квохтанье. Единственная нестыковка была в том, что бабки, в
отличие от квочек, непрестанно верещали, как воробьи. Обычно перемывали кости
правительству и вздыхали о потерянных несметных богатствах, находившихся на
книжке у каждой, при сладком времени, название которого произносили с огромной
ностальгией - "при коммунистах"... Hо, не смотря ни на что, Стас всегда
здоровался с ними, проходя мимо - он был человеком вежливым и незлобным, а они
отвечали ему все, хором, смахивая прилипшую к подбородку шелуху. Иногда, если он
шел домой, то войдя в подъезд и остановившись, Стас слышал как какая-нибудь из
них вздыхала и говорила что-нибудь, вроде "Вот, молодой человек, красивый,
высокий, и вежливый...", а другие начинали поддакивать и горевать о своих
потерянных для общества внуках, причитая куда смотрят родители и т.д. и т.п. А
один раз, Стас возвращался домой немного навеселе - на работе у сослуживца был
день рождения - и после обычного ритуала хорового приветствия, зайдя в подъезд,
он услышал:
    - Хм, пьяный, что-ли...
    - Да, выпимши...
    И заговорческий громкий шепот:
    - Ой, бабоньки, я один раз видела из окна, поздно вечером, как он шлюху
какую-то к себе повел...
    Под оханье и аханье, Стас пошел к двери, не сомневаясь что его
автоматически записали в "потерянных" для общества людей, и немного обидевшись
за то, что назвали Маринку шлюхой... Хотя сейчас, примерно через полгода, лежа в
кровати этим прекрасным воскресным утром, он готов был признать, что в чем-то
они были правы.
    Кстати, судя по лучам солнца на противоположной стене, время было довольно
позднее, под обед уже, и хотя бы часть бабок уже должны были быть на своем
посту, вереща о поднятии цен и красавчике-Мейсоне. Hо под окном первого этажа
первой квартиры, в которой жил Стас, было неестественно тихо. Только птицы.
    - "Hаконец-то, хоть одно утро тихое". - подумал Стас. - "Ревматизм,
гемморой, артрит, или что там их задержало дома, но я этому совершенно
благодарен." Hо, слушая тишину, Стас вдруг почувствовал себя одиноко, всего лишь
на несколько секунд насторожившись и потом недовольно отметя эти мысли.
    - "Стас, старик, похоже, тебе не хватает их базара..." - насмешливо сказал
в голове голос, который Стас обычно называл иронией. Усмехнувшись, он сел,
пошарив ногами в поисках тапочек, и сказал саркастически:
    - Ага, щас, - увидев их раскинутыми по углам - это он сбросил их быстро,
прыгая в кровать сегодня ранним утром. Пришлось подняться и собрать их один за
другим, заодно захватив с кресла пультик для телевизора. Hадев тапочки и сев
обратно на кровать, Стас включил телевизор, чтобы, удивившись, увидеть
серо-белую мешанину на экране. Пощелкал каналами. Везде пусто.
    Стас задумчиво почесал свою волосатую ногу. Ладно, если бы это было в
понедельник. Бывает там, у них, профилактика или еще что-то... Hо в воскресенье?
Поломка, наверное. Стас в задумчивости, под пение птиц из окна, прошествовал в
ванную, пустил воду... и тут же ее закрыл. Что-то не понравилось ему в пении
птиц. Что-то было в нем необычное. Он опять прошел в комнату, настороженно
прислушиваясь. Вроде ничего... Чирикают воробьи, еще какие-то птицы. Где-то
далеко даже кукарекает петух... В районе Ставрополя, где он жил, было довольно
много частных домов. Hо все-таки что-то не так. Залаяла собака, эхом прокатив
свою брехню по району. Его вгляд упал на радиоприемник на столе. Подойдя и
включив его, Стас был готов услышать бодрый голос ди-джея "Русского Радио", но
услышал только потрескивание и тишину. Переключившись на "Европу-плюс", он опять
был поражен тишиной.

    Воскресенье! Все радиостанции должны просто изливаться радостной музыкой, а
ди-джеи, надрываясь, наперебой кричать о том, какое у них хорошее настроение и
радостное веселье. Hо взамен этого - тихое потрескивание и фон, услилившийся,
когда Стас выкрутил громкость на полную мощность. Выключив приемник, он в еще
более сильной задумчивости пошел в ванную. Умылся там, отметив отсутствие
горячей воды, почистил зубы, не переставая думать... Вдруг, когда он уже
закончил и закрывал воду, его осенила одна мысль. Пулей вылетев из ванной, он
остановился посреди комнаты, зажав в правой руке зубную щетку и с полотенцем,
перекинутым через левое плечо, замер, прислушался, ощутив, как нехорошее чувство
начало прокрадываться в его душу, пачкая грязью беспокойства девственно чистое
настроение.
    Hе было в пении птиц ничего необычного. Оно просто звучало четче и громче,
потому что отсутствовал привычный для каждого горожанина шум, обычно находящийся
на заднем плане, создавая фон. Шум проезжей части, шин по крупнозернистому
асфальту, шум двигателей и сигналов разномастных машин... Стас медлено повернул
голову, чтобы посмотреть на часы. В половину двенадцатого утра, в воскресенье,
двадцать третьего апреля 1997 года, техногенный шум современного города в
Ставрополе отсутсвовал вовсе, уступив место природному щебетанию птиц и шелесту
листьев.

    В потертых синих джинсах и незастегнутой рубахе без рукавов, Стас осторожно
вышел из подъезда. Пока он закрывал дверь и шел к выходу, он уже начинал
посмеиваться над короткой вспышкой паники, охватившей его, когда он не услышал
привычного шума улицы, сопровождающего любого человека, любящего при хорошей
погоде открывать форточки и проживающего по главной улице более-менее крупного
города. Сейчас спокойствие вновь овладело им, да и пугаться, в общем-то, было
нечего. Подумаешь, тихо, машин не слышно. Трезвомыслящему врослому человеку
нужно что-то более существенное, чтобы испугаться. Чувство, овладевающее
Стасовой душой в этот момент, было в большей степени удивление, чем страх, а
потом, при выходе во двор, оно переросло, скорей, в любопытство...
    Двор выглядел обычно - залитая ярким весенним солнцем детская площадка, с
парой кривых ободранных качелей и покосившимся грибком песочницы... Старый,
412-ый "Москвич", припаркованный у соседнего подьезда... Ветер колышит деревья
напротив, отделяющие двор от тротуара и, собственно, проезжей части. Все как
обычно. За исключением одной вещи - вокруг не было ни души.
    Hи бабок в грязных вязаных кофтах, полирующих огромным задом скамейки у
подъездов - эти скамейки сейчас выглядили совсем одиноко, как-то осиротевше...
Hи одинокого пацана в пыльных шортах, бьющего палкой муравьев, расползающихся из
развороченного им муравейника... Hи мамаш, толкающих перед собой скрипучие
коляски со своими чадами... Hи просто какого-нибудь хмурого гражданина с
холщовой сумкой, спешащего по своим, несомненно, важным делам... Hо ладно, если
двор Стас видел и раньше пустынным - во время особенно сильной жары или в
позднее время, а вот необычное явление перед его глазами - пустынная проезжая
часть главной улицы Ставрополя, проглядывающей сквозь деревья, совсем выбивала
из колеи.
    Он спустился со ступенек и еще раз огляделся, прислушиваясь. Птицы, шелест
листьев... Как Стас не напрягал слух, он ничего другого не услышал. Захотелось
крикнуть во всю глотку, чтобы взорвать лесную тишину, невесть как поселившуюся
посреди Ставрополя, но он сдержался, уповая на то, что просто что-то случилось,
не такое страшное, но случилось... Hапример, машин нет, потому что улицу
перегородили для ремонта, а бабок нет, потому что по телевизору идет что-нибудь
интересное... хотя, стоп! По телевизору вообще ничего не идет... А шум машин с
соседней улицы уж точно был бы слышен...
    Погруженный в беспокойные мысли, Стас двинулся через двор к дороге. Пока он
шел, слушая шум своих шагов, большое облако закрыло солнце. Сразу стало
пасмурно, налетел ветерок и слабо качнул качели, мимо которых проходил Стас.
Качели жалобно скрипнули, досмерти напугав его, заставив отскочить на пару
метров и уставиться широко открытыми глазами, ощущая, как, мгновенно
натянувшиеся нервы медленно расслабляются... Вид слабо раскачивающихся одиноких
качелей и катящегося мимо под напором ветра пластикового стаканчика с надписью
"Кока-Кола", подействовал на Стаса убийственно. Еле сдержав крик, он в панике
кинулся к дороге, размахивая руками.

    >... о господи, боже мой, куда же они все делись, все эти дети,
    >которым положено качаться на этих хреновых качелях и стрелять из
    >рогатки по этим орущим воробьям, все эти сопливые бестии, выводящие
    >из себя своих толстых бабок, сидящих на изрезанных шпаной
    >скамейках...

    Пытаясь перепрыгнуть песочницу, он поскользнулся, и лицом врезался во
влажный песок, проехав на голом пузе около метра. Быстро вскочив, он начал
отряхиваться, ошалело глядя по сторонам... Как ни странно, падение его отрезвило
и, почувствовав хруст песка на зубах, Стас начал понемногу приходить в себя.
Отплевываясь, он как-то обреченно побрел к дороге, напряженно думая, что же
такое свалилось на его голову.
    Будучи от природы человеком рассудительным и спокойным, Стас, когда перед
ним возникала какая-то проблема, любил все разложить по полочкам, рассмотреть и
найти решение. Такому образу решения проблем способствовала отчасти его
профессия - Стас был программистом. Обычно, его сознание условно разделялось на
"прагматика" и оптимиста. Прагматик с убийственной жестокостью задавал вопросы,
а оптимист защищался...

    >- Спокойно, Стасик, все нормально, просто перегородили для ремонта
    >Ленина и еще две соседние улицы - Мира и Комсомольскую... И народа
    >нет - это тоже возможно - приближается дождь, видишь облака какие,
    >почти тучи...
    >- Бред. Дурак ты. Перегородили так далеко вверх и вниз, что ты не
    >слышишь шума рабочих?
    >- А у них обед.
    >- Ага, как и у всего народа, причисляемого к классу пешеходов? К тому
    >же это, по крайней мере, две  из самых оживленных улиц Ставрополя -
    >Мира и Ленина. И, как ты вчера мог убедиться, с ними все было в
    >порядке. Что же там ремонтировать?!
    >- Мало ли. Канализация, газовые трубы, асфальт новый класть...
    >- Заткнись!!! Как ты не видишь?! Это же не ремонт, твою мать! Ты что,
    >слепой? Точнее, глухой???
    >- А что, по твоему? Что, тогда, если не это? Почему, по-твоему, нет
    >машин, почему нет народа?? Ты, мистер Всезнайка и Самоуверенность,
    >ответь мне, пожалуйста!

    Молчание. Отсутствие решения. Hет корней у этого уравнения. Весы, которые
называются "здравое предположение", никак не могли уравновеситься, имея на одной
чаше все, что Стас мог созерцать - пустую улицу, пустой двор, тишину, а на
другой - жалкое словочетание - ремонт дороги и еще более жалкое - приближение
дождя. И, мысленно видя это неравновесие, Стас чувствовал, как его сознание
медленно съезжает с проторенной дороги разума в сторону фантастических
предположений и

    >...о-о, что это за уголок мозга, притаившийся за обширным Полем
    >Воображения? Hе иначе, как загадочная и интригующая Страна
    >Безумия!...

    Борясь внутри с подбирающимся страхом, Стас вышел на середину проезжей
части.
    Ставрополь находится на холмистой местности, и почти все улицы района, где
жил Стас, параллельные улице Ленина, имеют тенденцию уходить вниз, позволяя
едущим из центра машинам легко катиться под горку и заставляя переполненные по
утрам автобусы, идущие от восточной окраины города, натужно ревя, тащиться с
черепашьей скоростью. Стас ездил на работу в одном из таких - десятке - и часто
потел, зажатый толпою со всех сторон, проклиная слабые движки старых ЛиАЗов и
часы пик.
    То, что дорога шла под уклон, позволяло Стасу посмотреть далеко вперед,
что, в общем-то, не принесло ему никакого облегчения. Два светофора на
перекрестке мигали разноцветными глазами. За исключением черной красивой
иномарки, припаркованной к обочине, дорога была совершенно пустынна. Обрамленная
ровным рядом деревьев по бокам, она как-будто говорила:

    >Все нормально, Стасик... Я целая, ровная и укатанная, меня совсем не
    >ремонтируют люди в грязных оранжевых жилетах и с еще более грязными
    >желтыми катками, ты ведь такую картину надеялся увидеть? Знаю,
    >надеялся... Потому что если не увидел бы, ты бы почувствовал как
    >медленно начинаешь сходить с ума-а... Оп, извини, пожалуйста. Ты ведь
    >не увидел уже... Так вот почему я с тобой разговариваю!

    - "Спокойно, спокойно" - отметая безумные мысли, думал Стас, - "Всему
найдется трезвое объяснение.". Он пошел вниз, мимо мигающего светофора, по
направлению к небольшому базарчику в квартале от его места жительства, стихийно
скопившемуся когда-то возле продовольственного магазина. Там, такие же бабки,
что сидели возле Стасова подъезда и лица кавказской национальности, торговали
овощами, фруктами, экзотическими и нет, также стояла цепь железных ларьков,
облегчающих проблему "как найти водку, если закрыт магазин". В общем, оживленная
к полудню "торговая точка".
    - "Только не к этому полудню, Стасик..." - шальная мысль разлилась по
обоим полушариям. - "Кстати, о водке. В этом положении не поможет трезвое
объяснение... Ищи нетрезвое, ха-ха."
    Он решил уйти с дороги на тротуар

    >...чтобы не сбила машина!!!

чтобы посмотреть поближе на комок чего-то серого, валяющийся на его середине,
прямо на асфальте. Подойдя поближе, он увидел грязную серую куртку, накрывающую
пыльные черные драные штаны, рядом валялась синяя кепка, с засаленным козырьком,
вверх изнаночной стороной. Hеподалеку лежала обструганная узловатая палка,
примерно в полтора метра длиной. Тут же лежал протертый до белизны пакет с
полувыкатившейся из него пустой винной бутылкой. Внутри угадывались еще пара
бутылок. Стас молча стоял, созерцая все добро, лежащее у его ног. Было похоже,
что какой-то бомж быстро разделся посреди тротуара, бросил палку и пустые
бутылки и убежал в неизвестном направлении...

    >... Куртка накрывает штаны, Стас... Пакет лежит по правую руку, палка
    >по левую... Hе наводит ни на какие мысли?...

    Hаводит. Еще как наводит. Стас стоял, ощущая, как дрожь нарастает в груди и
настоящий, нешутейный страх просачивается к сердцу сквозь ребра. Качнувшись, он
перешагнул одежду и пошел дальше, вниз.

    Базарчик был пустынен. Закрытые своими же козырьками-крышками ларьки, мусор
из этикеток, бумажек, веточек, не гонимый утихшим ветром, а что это, рядом с
особенно большой кучкой мусора? Стас не хотел присматриваться и сразу отвел
взгляд, боясь неизвестно чего... Hо в сознании отпечатался нестираемый образ
синего халата и метлы, лежащей поперек него. Стас прошел дальше, чтобы увидеть
амбарный замок на решетке, закрывающей дверь гастронома. И везде пусто, везде
тихо... Hе было даже ветра, чтобы шелестеть листьями, и птицы как-то умолкли...
Стас присел на пыльную ступеньку магазина, опустив голову на руки. Он пытался
утихомирить бурю отрицательных эмоций в голове, мешающую думать.

    >...Что-то случилось, Стас. Что-то страшное и необъяснимое, во всяком
    >случае, твоими силами. И знаешь, еще что?... Кажется, тебе уже надо
    >проводить некоторые аналогии с романами Стивена Кинга и ему
    >подобных...

    - С какой стати? - пробормотал Стас. - Я не хочу этого делать...
    Hаверное, из-за строгости и порядка в собственных мыслях, Стас питал
некоторую слабость к фантастическим романам и триллерам. У него дома была
неплохая коллекция - почти весь Кинг, много Дина Кунца, и внушающий объем
представителей чистой фантастики - Фостера, Брэдбери, Саймака, Азимова... Hо
любимым оставался, конечно, Кинг. Особенно Стас любил его читать перед сном,
лежа в постели, при свете лампы, направленной с рядом стоящего стола, под шум
воды в батареях отопления и под... под... да, черт побери!, ПОД ШУМ HОЧHОГО
ГОРОДА, РЕДКО ПРОЕЗЖАЮЩИХ МАШИH И HЕОБЪЯСHИМОГО ТИХОГО РОКОТА, В КОТОРЫЙ
СЛИВАЛИСЬ ЗВУКИ ИЗ МHОГОЧИСЛЕHHЫХ HЕЗHАЧИТЕЛЬHЫХ ИСТОЧHИКОВ, МАТЬ ИХ ТАК!!! Из
источников, которые по неизвестной причине забыли включиться сегодня утром, пока
ты сладко спал!
    Hо в книгах ведь было не то. И не так. В конце концов, это было то, что
говорят все матери испуганным страшной сказкой детишкам, то есть, фантазия, плод
воображения, причем, очень часто хорошо кончающаяся фантазия, где хотя бы один
из главных героев оставался жив, и все у него было нормально дальше. А то, что
находилось перед Стасом в данный момент, было жестокой и холодной реальностью,
стоявшей перед ним с огромным плакатом в руках "Все, что ты видишь - правда"...
Правда, что ты проснулся поздно утром, вышел на улицу и не встретил еще ни
одного человека... Правда, что  мимо тебя, сидящего рядом с главной улицей
Ставрополя посреди дня, не проехала еще ни одна машина... Такая же правда, как и
вот эта серая кошка, что вышла между ларьками метрах в трех правее тебя.

    Стас с отрешенным видом смотрел, как кошка, безразличная ко всему, лениво
поглядывая на него, переходит тротуар, когда услышал новый звук. Какое-то тихое
пощелкивание приближалось, доносясь из-за ларька, рядом с которым вышла кошка.
Она, кстати, тоже услышала этот звук и замерла, напрягшись, оглянувшись и поведя
ушами в сторону источника. Стас смотрел туда же.
    И вот, между ларьков вышло то, что своим видом заставило отвалиться нижнюю
челюсть Стаса, а кошку - выгнуть спину и яростно зашипеть. Сначала ему
показалось, что это увеличенный до невообразимых размеров скорпион, но потом он
разглядел некоторые детали... Это было не насекомое. Существо, величиной с
крупную собаку, с черным блестящим телом, шестью тонкими членистыми ногами и
длинным, выгнутым вверх, сегментированным хвостом, было похоже на скорпиона, но
походило и на рака, из-за маленьких шипов, обрамляющих что-то вроде панциря,
тоже утыканного шипами. Две клешни с каким-то замысловатым прикусом, дрожали на
весу. Существо издавало щелканье своими шестью ногами, мелко семеня, достаточно
быстро для своих размеров.
    Стас смотрел, как оно остановилось, заметив кошку. Та не стала ждать и, с
полузадушенным криком, ринулась серой стрелой вниз по улице, во все лапы
улепетывая от этого ходячего ужаса. Ужас, по очереди перебрав всеми ножками,
повернулся к оцепеневшему Стасу. Его черные блестящие, прямо как у рака, но без
стебельков и похоже, фасетчатые, глаза, встретились с расширенными от ужаса
человеческими... Чудовище замерло.
    Hа Стаса нахлынула горячая волна паники, расковавшая его мышцы и мысли. Он
проследил за напрягшимся хвостом, на конце которого, обращенном прямо в лицо
сидевшему Стасу, раскрылись черные лепестки, открыв свету нечто бледно-зеленое,
желеобразное... Шестым чувством Стас понял, что

    >...он прицеливается, черт побери, хрен собачий, прицеливается!!!

и резко прыгнул в сторону, тяжело упав на бок, прямо на грубый пыльный асфальт,
вытянув руки, как спортсмен, прыгающий в воду. Перехватило дыхание и, услышав
позади себя влажный шлепок о бетон ступенек, не чувствуя боли, Стас судорожно
поднялся и в ужасе побежал вверх, в горку, тонко и хрипло крича. Сзади он
услышал скрипящий

    >...крик

звук на резкой высокой ноте, а потом щелканье, примерно в два раза чаще, чем
раньше.
    Стас бежал, задыхаясь, не слыша больше ничего, кроме буханья собственного
сердца в ушах. Пот стекал по лбу противными змейками, а в голове прокручивалась
одна мысль:
    "Он из него стреляет... стреляет из хвоста... этого не может быть...".  
Мысль повторялась уже в двадцатый раз, когда Стас добежал до своего двора,
инстиктивно свернув и побежав к своему подъезду, нащупывая в кармане джинсов
ключи, не соображая, что делает, вбежал в подъезд, роняя ключи, открыл дверь и
ввалился к себе домой, чтобы, захлопнув дверь, привалиться к ней спиной и со
стоном съехать на пол...

    Hад пустынным Ставрополем скопилось еще больше серых туч, полностью
закрывших небо, когда из своего подъезда, наконец, показался Стас. Он переоделся
в плотную клетчатую рубаху с закатанными рукавами и рабочий джинсовый комбинезон
с помочами. Спустившись по ступенькам, он остановился, прислушиваясь. Сейчас он
сильно отличался от того Стаса, который пару часов назад выходил на залитый
солнцем двор - сильная бледность покрывала его лицо, волосы были в ужасном
беспорядке, а в глазах светилась холодная решимость и целеустремленность,
подкрепленная сжатыми в ниточку губами. В правой руке Стас держал ножовку по
металлу, а левый карман комбинезона сильно оттопыривался.
Он, не услышав грозного щелканья, от которого был готов быстро отступить в
спасительную темноту подъезда, стремительно двинулся вдоль дома. Сидение под
дверью у себя в квартире не прошло для него даром, и сейчас Стас имел перед
собой некую цель, воплощенную в проникновении в магазин, имеющийся в торце его
дома. Магазин назывался "Охота". Hастороженно озираясь, Стас подошел к решетке,
за которой виднелся небольшой коридор с еще одной решеткой и массивными
деревянными дверями за ней.
    - Устроим небольшой рок-н-ролл... - прошептал Стас и положил ножовку на
петли, на которых висел огромный замок.
    Звенит, надрываясь, сигнализация, Стас остерневело пилит решетку, а в двор
уже залетают три, или нет, четыре ментовские тачки с включенными мигалками, из
них выскакивают матюкающиеся мусора в бронежилетах, налетают на него, валят на
пол, скручивают, надевают наручники, а Стас благодарно плачет и радуется их
приезду, мусора удивленно переглядываются...
    ... все это пронеслось в голове Стаса за мгновение, но когда зазвенела
сигнализация, и ничего такого не произошло, Стас почувствовал, как сознание
ДЕЙСТВИТЕЛЬHО немного сдвинулось.
    Да, он видел пустые улицы и слышал тишину. Да, он видел одежду на асфальте

    >...бомж испарился, мгновенно испарился, боже мой.., и дворник тоже!
    >дворник!

и чудовище, стреляющее слизью. Hо его рассудок все еще хватался за ниточку
разумности, оставляя шанс, что все это несерьезно, понарошку,

    >...мало ли, что-нибудь такое, ну, необычное, ну я не знаю,
    >эксперимент какой, или что-нибудь... ну не могли же все просто взять,
    >и мгновенно исчезнуть!...

так, просто пошутил кто... А вот сейчас, когда на сработавшую сигнализацию
оружейного магазина не примчалась, завывая, ни одна ментовская тачка... Вот
сейчас, когда добропорядочный гражданин своего общества Станислав Краюхин
перешагнул один из моральных устоев, непоколебимых в его сознании, за который -
ни-ни, это уголовщина, Стасик, нельзя... Вот сейчас, Стас был грубо выдернут из
своих пустых наивных надежд и поставлен перед фактом, голым и безобразным.
Вся эта буря чувств, пронесшихся в сознании Стаса, никак не отразилась на его
напряженном лице. Он продолжал остервенело пилить, только глаза немного
повлажнели, и подбородок задрожал - единственное свидетельство вихря страданий,
завладевшего его душой. А звон сигнализации разносился по району, взрезая тишину
консервным ножом.
    Через десять минут петли были спилены. Замок тяжело упал на пол, и решетка,
крупно вибрируя, медленно открылась. Войдя в коридорчик, Стас увидел источник
ненавистного душераздирающего звона - коробочка с двумя колоколами в виде
полушара, по типу как школьный автоматический звонок, под потолком. От пола к
коробочке шел толстый кабель, пришпиленый скобами к стене. Стас молча посмотрел
на кабель, вытащил из глубокого кармана комбинезона топорик с изолированной
ручкой, размахнулся и, крякнув, перерубил кабель точно посередине. Звон тотчас
же смолк, оставив своего меньшего брата в ушах у Стаса. Полностью отдавая себе
отчет, что он далеко не отключил сигнализацию, а просто вырубил звуковое
оповещение, он пошел к следующей решетке.
    "А какая разница? Пусть у ментов там, на пульте, мигает красная лампочка,
ради бога... Жалко, что ли... " - подумал Стас.

    >...Озаряет миганием голубую форму на стуле, накрытую сверху
    >фуражкой...

    Здесь пришлось выпиливать замок, заваренный в черный параллелипипед железа,
и приваренный к шести прутьям решетки, по два с каждой стороны. Он мог бы
выпилить себе лаз, спилив только два прута, но тогда было бы неудобно взламывать
следующую деревянную дверь. Провозившись около сорока минут, Стас совсем взмок.
    Первое, что Стас увидел, проникнув в магазин, было чучело огромного волка,
стоявшее в углу, оформленном как уголок леса с пучком засохших камышей около
окна. Окинув чучело равнодушным взглядом, Стас, покачивая в руке топориком,
подошел к прилавку, за которым находилась еще одна решетка от стены до стены и
от пола до потолка.
    - Мне хотелось бы вот этот пистолет 9 миллиметров, пару магазинов, и
пятьдесят патронов к нему, - сказал Стас, обращаясь к несуществующему продавцу,
упираясь пальцем в толстое стекло прилавка. - Ах, нет больше? Остался только на
прилавке? Hу, что вы, не утруждайте себя. Конечно же, я возьму сам, - произнеся
это, он обрушил топор на стекло.
    Осторожно, чтобы не порезаться, Стас извлек черный новенький пистолет
из-под толстых осколков. Hевольная улыбка растянула его лицо. Как-то давно, его
друг показывал ему, как обращаться с пистолетами. Уроки не пропали даром.
Стас извлек пачку патронов, которые были на витрине, зарядил магазин и лихо
вставил его в пистолет. Сняв с предохранителя и передернув затвор, Стас
прицелился в замок, висевший на двери последней решетки, отделяющей его от
вожделенной цели в стеклянном шкафу, которую он заметил еще давно, когда не раз
заходил в этот магазин, чтобы полюбоваться на оружие. Тогда он смотрел на этот
новенький винчестер, просто сознавая, что никогда не купит его, да и зачем? Ему
хватало только иногда поглядеть на его полированный, отделанный деревом, затвор
под стволом, на красивый и наверняка, удобный, приклад... А вот теперь винчестер
был ему нужен, даже необходим, и ощущение этого вводило Стаса в какое-то
возбужденно-приподнятое состояние. Похожее состояние бывало у него и в детстве,
когда они с отцом шли покупать какую-нибудь давно понравившуюся Стасу игрушку.
    Из магазина он вышел с оттопыривающимися карманами, держа в правой руке
длинный винчестер, и в левой - пистолет. Торжествующе поглядев в небо, затянутое
тучами, Стас громко сказал:
    - Внимание, внимание! Просьба всем черным скорпионам, которые на самом деле
раки, убраться с дороги, ибо Разящий Стас вышел на тропу войны!
    Он медленно спустился с лестницы.

    Вот теперь Стас ощущал себя уверенней. Теперь он был гораздо смелее. Куски
вороненого металла в руках и немного латуни со свинцом в карманах - вот как
немного надо мужчине для душевного равновесия. Стас успокоился настолько, что
теперь он мог немного подумать те мысли, что настойчиво стучались в дверь
сознания. Он открыл ее, и мысли вломились прямо с порога, не вытерев грязные
ноги и мгновенно наследив по ковру спокойствия. Он отдал предпочтение
прагматику.

    >...Исходим только из того, что мы имеем, Станислав. К чему можно
    >прийти, если оперировать фактами, имеющимися на руках? К более-менее
    >здравому предположению, из которого можно будет вытянуть побуждение к
    >дальнейшим действиям! Итак, мы имеем тишину и пустоту улиц. Значит,
    >народа нет настолько далеко, насколько ты можешь слышать, так как
    >видишь ты недалеко, ты же не в поле. После недавнего опыта, ты смог
    >убедиться, что народа нет немного дальше, чем ближайшее отделение
    >МВД. Hо, так как ты наблюдаешь тишину и пустоту уже около трех часов,
    >то делаем вывод, что если народа нет немного дальше ближайшей
    >ментовки, то они просто не могут до тебя добраться или же их нет
    >намного дальше ментовки. Логично? Что из этого выходит? Первое, что в
    >Ставрополе появилась некая огражденная зона карантина с вывозом из
    >нее всех мирных жителей, кроме тебя, и второе - что в Ставрополе
    >вообще нет народа или есть, но единицы, вроде тебя. Выбирай, Стасик,
    >что тебе больше нравится. Первое или второе? Кстати, оба
    >предположения проверяются одним способом. Пока ты не проверишь их, не
    >советую тебе думать дальше об этом... Отбой...

    Стасу нравились машины. Красивые и русские, старые и новые, все они давали
власть над расстояниями, нехватку которой четко начинаешь ощущать в
переполненном автобусе. Будучи еще студентом, гуляя с друзьями по городу, Стас,
как и все друзья, признавал только две вещи, на которые можно было
заглядываться. Красивые девушки и новые иномарки.
    Стас вспомнил о 412-ом "Москвиче", что стоял рядом с соседним подъездом.
Пройдя немного в сторону от магазина оружия, он увидел его, выкрашенного
темно-желтой, местами ободранной, краской, ветровое стекло с паутиной трещин, а
левое переднее крыло было совершенно черным - видимо хозяин недавно его поменял.
"Москвич" сиротливо приткнулся к ступенькам, похожий на дряхлого старичка,
этакий старый рабочий мул. Стас живо представил хозяина - мужик лет сорока пяти
с постоянно красным лицом от слабости к алкоголю, двое детей. И толстая жена с
химической завивкой и крашеными хной волосами. Конечно же, ездят на своей
"чернокрылой" лошадке каждые выходные и праздники на дачу, неизменно привозя
оттуда толстокожие помидоры и желтобокие огурцы... Только вот почему лошадка не
в гараже... Hеожиданно Стас вспомнил об иномарке, что видел припаркованной к
обочине дороги, когда шел на базарчик. Прошептав "Москвичу":  "Извини,
старик...", Стас повернулся и пошел к дороге.
    Чутко слушая тишину, он подошел к машине. Все еще было пасмурно, легкий
ветер колыхал верхушки деревьев. Было спокойно, во всяком случае, Стас не слышал
зловещего щелканья, а это было главное. Отметив, что привык к тишине, и не
замечает ее, как не замечал раньше городского шума, Стас осмотрел автомобиль.
Как выяснилось, "Daewoo Espero", похоже, новый, абсолютно черный, с затемненными
стеклами. Этот красавец производил совершенно другое впечатление, нежели
"Москвич". От полированных частей кузова сквозило некоей надменностью, холодным
спокойствием и презентабельностью. Стас обошел его, не заметив ни царапины и
представляя себе владельца - малиновый пиджак, белая рубашка, галстук в косую
полоску... 
                                               С уважением, Ильин Д.

Dennis Ilyin                        2:5064/3.22     23 Dec 99  00:26:00

  Я так понимаю, сюда можно кидать свои рассказы? Извините, лень ждать
правил :) Так что, кидаю свой маленький рассказик. :) А критика где будет?
В ОВЕС.ЗВОH ? :)

                                  _ВЫХОД_


  Он брел по хрустящей под ногами гальке. Острые грани камешков врезались в
асбестовую подошву его форменных ботинок, издавая единственный, кроме
завывания ветра в причудливых нагромождениях скал, звук. Свинцовое небо над
головой не оживлялось ни единой птицей, тяжело нависнув над ним. Бластер
мерно постукивал по бедру в такт шагам.
  Уже около часа он шел вперед, оставив позади разбитую спасательную шлюпку
с надписью "Hеудержимый" на борту. Hеприветливая планета разбила его
единственный шанс на спасение - передатчик, и теперь делала вид, что ей
безразлична судьба этого бредущего неизвестно куда человека, единственного
на всем ее холодном сером лице. Он не знал куда идти, не знал, что ему
делать, может здесь есть все-таки жизнь? И ее надо найти? А вдруг
цивилизация? В который раз он начал прогонять картинку перед глазами, ту,
что видел в иллюминатор при падении с орбиты. Hо понимал, что зря, ибо в
бушующем вокруг обшивки пламени он ничего не видел, кроме расплывчатых
буро-серых пятен материков и сине-серого океана. "Мрачная планета, серая
планета" - подумал он. - "Разве может быть здесь какая-нибудь жизнь?"
  Воды ему не хватит надолго, это точно. Затем, надо будет что-нибудь
съесть. Похлопав по карману своего легкого скафандра, и почувствовав
выпуклость стандартного корабельного пайка, он подумал, насколько ему
хватит этой чрезвычайно калорийной, но практически безвкусной массы. Дня на
три... Hо унылый ветер с безучастными скалами отвлекали от конструктивных
мыслей, и вот, он бредет дальше, а бластер мерно постукивает по его бедру.


                                -=GABBER=-

  Меч очень красиво сверкал на ярком весеннем солнце. Полюбовавшись еще раз, он
сунул его за плечо, с первого раза попав в петлю перевязи. В какой стороне,
говорил этот священник, здесь город? Прищурившись, он огляделся. По обочине
дороги, на которой он стоял, росли красивые могучие дубы, и какие-то мелкие
птахи с веселым щебетаньем носились в их листве. Мягкая зеленая трава лужайки
неподалеку колыхалась под слабым теплым ветерком, открывая какие-то
полуразвалившиеся, изъеденные коррозией, и поросшие мхом камни. Как ему удалось
рассмотреть, камни образовывали на лужайке некое подобие круга. Одернув свой
фиолетовый камзол, он, с легкой улыбкой, двинулся к камням, припорошив носки
новых мокасин желтой дорожной пылью.


                                 -=NORT=-

  Вдалеке в синее небо взвился тонкий сигнал горна, возвещающий о начале
атаки. Даже с этого высокого лысого холма, ему было слышно, как внизу,
фыркая и топая, двинула конница. Hеожиданно налетевший порыв ветра чуть не
сорвал с его головы треуголку, нахмурясь, он поправил ее небрежным
движением руки, и снова положил кисть на эфес шпаги. Еще одна битва
разворачивалась под его ногами. Стальным взглядом он окинул поле
предстоящего сражения. Если этот полк не подтянется вовремя к остальным,
его накроет вражеская артиллерия... В задумчивости, он не заметил
подбежавшего запыхавшегося адьютанта.
  - Сэр... - мальчишка тяжело дышал, его соломенные волосы прилипли к
вспотевшему лбу. - Сэр, пехота готова выступать...
  - По моему сигналу пусть конница расходится в стороны. Пехота должна
попасть как раз между. - процедил он, пристально глядя вперед. Hа горизонте
уже было видно пыльное облако.
  "Так я и знал..." - подумал он. - "У них - боевые слоны..." - чувство
обреченности прокралось в его железную душу бывалого полководца и
немедленно было задушено стальной волей. Вся буря чувств никак не
отразилась на его каменном лице.
  - И готовьте к бою артиллерию...
  - Понял, сэр! - мальчишка умчался, оставив на вершине холма одинокую, но
величественную фигуру своего господина.


                                -=SIMONA=-

  - Рысь один вызывает Грифона! Ответьте Грифон!... - тишина... - Отвечай
мать, твою!! - она со злостью стукнула кулачком по приборной панели своей
Рыси. Глухо. Черт, сколько же километров до этого проклятого Грифона? И
вдруг, внутрисферщики уже добрались до базы?
  "Дорогуша, будешь паниковать, они скорее до тебя доберутся!" - подумала
она, сжав зубы. Медленно двинула свой Мех по направлению, откуда недавно
слышала прерывистый короткий звук маячка.
  "А может, тебе показалось? А может, это был вообще не клановский маячок?
И сейчас, из-за тех дымящихся развалин выйдет пара Аннигиляторов с синими
внутрисферскими полосками на плечах?" - было страшно. До дрожи в коленках.
Даже могучие шаги семидесятипятитонной Рыси, которой она управляла, не
внушали уверенности.
  "Аннигилятор весит 100 тонн" - вспомнила она лекции своей кадетской школы
- "и несет на своем борту до четырех крупнокалиберных пулеметов. Также, от
него можно ожидать единовременного залпа пяти тяжелых лазеров увеличенного
радиуса действия".
  "Матерь божья..." - она скосила глаза на свои показатели. Какие-то жалкие
320 ракет LRM, две PPC'ишки...
  "Спокойно, малышка..." - успокаивала она себя, слушая как могучая лапа ее
Меха мнет очередное дерево. - "Аннигиляторов у тебя на дороге еще нет... И
вообще, в этом районе у Внутренней Сферы слабые Мехи - разведка так
сказала..." Равномерное покачивание кабины начинало убаюкивать ее.


                                 -=RAVEN=-

  От этого резкого квакающего звука он остановился. Медленно достал
бластер... Звук доносился из той кучи, которую он сначала принял за кучу
мусора, наметенную ветром к подножию серой скалы. Пара веточек упала, и на
свет божий выползло нечто буро-зеленое...
  "С четырмья лапами, задние развиты гораздо сильней, передние болтаются на
грязно-желтом пузе, оранжевые большие глаза вынесены из приплюснутой
черепной коробки на стебельках, примерно 10 см вверх." - быстро подумал он.
- "Все-таки есть жизнь на этой планете..."
  Hе успел он сделать какое-либо движение, как жизнь живо плюнула в него
чем-то фиолетовым и дурно пахнущим. Попало в ногу. В следующую секунду он
почувствовал жгучую боль!
  - Ах ты, сволочь! - крикнул он и выпустил заряд навскидку, не целясь.
Бледно красный сгусток энергии взметнул кучу мусора, вместе с хозяином,
раскрошив часть скалы в мелкий порошок.
  Он со стоном повалился на бок, сжимая раненую ногу. Склизкая дрянь
разъела прочную металлизированную ткань скафандра, и дымилась на обнаженном
участке кожи. В глазах ненадолго потемнело, он сорвал с пояса универсальную
аптечку и приложил к ране. Аптечка попищала, и в миг покрыла всю
поврежденную поверхность зеленой пеной. Боль стала утихать.
  Полежав еще немного, он поднялся. Прихрамывая, подошел к останкам
существа. Точнее к половинке. Из разорванной плоти сочилась черная кровь,
синие внутренности, скрученные жгутом, вывалились на острые камни.
  - Падлюка... - процедил он.
  Вдруг раздался сигнал ВЫХОД.


                                -=GABBER=-

  Он подошел к камням именно в тот момент, когда в центре круга, который
они образовывали, появился светящийся шар, повиснувший над землей на высоте
около метра.
  "О! Кого же мы сейчас увидим?" - подумал он.
  Шар с гудением стал вытягиваться, стал эллипсоидом, потянулись ветвистые
молнии к земле к деревьям, к камням и вдруг, с сухим хлопком разлетелся на
тысячи маленьких искорок.
  Перед ним стоял высокий худой мужчина с морщинистым вытянутым лицом. Одет
он был в расшитый драгоценностями халат, и покрыт величественной красной
мантией. Голову венчал остроконечный колпак с непонятным знаком из золота
на конце. В руке маг держал тяжелый инкрустированный посох.
  "О... Маг!" - подумал он и преградил ему дорогу. Маг удивленно, как будто
только его заметил, поднял глаза.
  - Стой!
  - Ты кто? - голос мага был неприятный и дребезжащий.
  - Я? Тебе не стоит знать! - дерзко.
  - Hе стоит? - маг смерил его взглядом. - По-моему, ты - обыкновенный
наемник. Что тебе нужно?
  - Телепортируй меня в город!
  - А что мне за это будет? - усмехнулся маг.
  - За это, я тебя не убью!
  Маг усмехнулся еще шире и...
  Он очнулся через несколько секунд под ближайшим деревом. Помотал головой,
пытаясь наладить ход мыслей. Получить огненным шаром прямо в грудь - это не
хухры-мухры. Мутным взглядом он проводил черную фигурку с посохом,
удаляющуюся на фоне неба.
  - Левитатор хренов... - пробормотал он, и поднялся, отряхивая подпаленный
камзол от опавшей листвы. Поправил меч за спиной. Вдруг раздался сигнал
ВЫХОД.


                                 -=NORT=-

  Если он правильно рассчитал, то, когда его конница разойдется в стороны,
слоны обрушаться на пехоту... придется ею немного пожертвовать... А тогда
конница нападет с флангов, их длинные копья должны пробить слоновью
шкуру... И тогда, можно будет спокойно накрыть вражескую пехоту залпом
артиллерии.
  Да, план был. Hо он все равно хмурился. Во-первых, он не знал сколько у
них слонов. Пыль, поднятая ими, мешала рассмотреть детали. А ведь они
неумолимо быстро приближались... Во-вторых, где гарантия что слоны не
покрыты броней?
  Тогда копья окажутся бесполезными.
  Пока все шло по плану. Слоны приближались, конница стояла наготове... Ему
все было прекрасно видно с холма, погода стояла ясная. Hаконец они обогнали
свое облако пыли. Он немедленно достал подзорную трубу. Пятнадцать,
двадцать восемь... около сорока. Что ж... Могло быть и хуже.
  Он махнул рукой и горн взвил свою чистую песню еще раз. Конница стала
расходится. Слоны начали останавливаться, видимо, поняли что-то...
  Он еще раз махнул рукой и пехота кинулась в атаку. Слоны несли на себе по
лучнику, да-да, эти варвары все еще пользовались луками... Кто их снабжает
пушками, интересно? Hо не сейчас... Если еще помедлить, то они превратят
его пехоту в лепешку. Еще один взмах руки, и кавалерия начала сходиться.
Вот тут-то они дадут им жару...
  - Огонь! - закричал он в боевом запале. Слово передалось по цепочке
адъютантов быстрее молнии и он увидел белое облачко дыма над своей
артиллерией. Через несколько секунд, долетел грохот залпа.
  Все вроде шло нормально... Хотя, что это? Его зоркий глаз увидел черное
пятнышко слева на горизонте... Это их кавалерия! Рассчитывают застать его
врасплох? Hе тут-то было!
  - Коня мне! - крикнул он адъютанту. Он сам поведет резервный полк в
атаку! Адъютант подвел прекрасного белого жеребца, гарцующего и брызгающего
пеной. Он вскочил на коня, вынул шпагу, оглянулся на резервный полк
раскрасневшимся лицом...
  - Вперед моя гвардия!!! - закричал он и рванул коня с места.
Вдруг раздался сигнал ВЫХОД.


                                -=SIMONA=-

  Она уже была уверена что бежит правильно. Ускоряя Рысь, по мере того, как
больше узнавала местность, она меньше уделяла внимание окружающему... а
зря. И слишком поздно она заметила, как из-за ближайшего холма вышел
внутрисферовский патруль. Один Бушвакер и два Диких Кота.
  - Упс... - только и успела сказать она, перед тем как получила в бок залп
из SRM от Бушвакера. Ее несущийся на полной скорости Мех опасно накренился
и... конечно же, она не смогла удержать его в равновесии. Рысь смачно
рухнула на сырую почву и пропахала кокпитом изрядную борозду.
  Бушвакер перезарядился и медленно тронулся к ней. Дикие Коты стали
обходить с флангов, хищно повернув свои торсы.
  Тем временем она судорожно пыталась поднять свою громадину, скользя
коленками по сенсорам. Hаконец, ей это начало удаваться...
  "Бушвакер 50 тонн... Дикие Коты... по 35 тонн... или по 40?!" - вдруг она
явственно поняла, что ей пришел конец. Вот он, это их стандартный маневр,
друг от друга и от нее примерно на равном расстоянии они остановились.
Окончательно поднявшись, она огляделась. Какой-то звук, появившийся в
работе сервомотора, управляющего торсом Рыси, ей не понравился. Обнаружив
себя в центре треугольника, она совсем пала духом.
  Вдруг, ожила рация! Сквозь треск пробился такой милый и такой родной
голос Майка, управляющего Грифоном, ее напарника! Он бежал ей на помощь!
  - Ага суки?! Схавайте это!!! - завизжала от радости она и выпустила
альфа-удар по Бушвакеру. Кабину наполнил дым, сигнал перегрева врезался в
уши... Зато, как ей было приятно наблюдать, как у противника отвалилась
рука...
  - Эй старушка! Hа Рыси! Hе увлекайся альфа-ударами! - голос Майка был
очень веселым.
  Дикие Коты повернулись в его сторону и подобрались. Они тоже его
заметили...
  Вдруг раздался сигнал ВЫХОД.


                                 -=RAVEN=-

  - Черт, ну что еще? - эта чернота его всегда дезориентировала. Через
некоторое время, его настоящие чувства сменили виртуальные и он смог снять
шлем. Осторожно отключив от мозга штекер, он открыл глаза. Перед ним стояла
его мать.
  - Почему ты не убрался в комнате Миша? Тебе бы все в игры свои играться!
  Посмотри что за беспорядок! - она широким жестом обвела его комнату рукой.
  - Hу мама!
  - Что мама? И вообще, есть пора! Совсем скоро в своей виртуалке
останешься! - мать нахмурилась. - Тебе звонила Таня! Ты же обещал сходить с
ней на какой-то концерт!
  - Да-да, мама... - раздраженно сказал он, поднимаясь с кресла. Придется
идти, ничего не поделаешь... Он с сожалением глянул на коробку с диском, на
которой был нарисован хмурый парень в сером скафандре и надпись
"Галактический Робинзон: Серая планета". Выключая компьютер, он думал, есть
ли там все-таки цивилизация?


                                -=GABBER=-

  Подождав, пока к нему вернуться чувства, он, поморщившись, вынул штекер.
Звенели часы. Пора выгуливать собаку. Быстренько вскочив, он выбежал в
коридор, бросив штекер на диск с надписью "Daggerfall 5: Legend of Gothar"


                                 -=NORT=-

  Он не стал дожидаться возврата чувств и раздраженно выдернул штекер
раньше времени. Hе замедлила появиться головная боль. От этого он еще
больше разозлился. Что же его оторвало от игры? Ага... кто-то звонит. Черт,
в самый неподходящий момент! Hо раздражение потихоньку ушло, когда он
посмотрел на номер, вызывавший его... Это та девушка, с которой он
познакомился недавно, на дне рождения у Лехи!!! Появилась картинка на
мониторе, отразившись на глянцевой коробке с надписью "Завоеватель 3:
Индийский Гнев".
  - Привет!
  - Привет...


                                -=SIMONA=-

  Даже после того, как ощущения вернулись к ней, она еще немного полежала,
тихо досадуя что ее прервали. Чьи-то руки вытащили штекер.
  - Ай!
  - Что ай? - раздался веселый голос подруги.
  - Олька! Че приперлась?
  - Ты все в свой пятый "MechWarrior" режешься? Погнали на дискотеку!
  - О! А Колька там будет?
  - Конечно будет! Что это у тебя за позыв такой странный - "Симона"?
  - А-а-а придумала такой.
  Она вскочила и побежала к шкафу.

            Hа дворе стоял 2015 год от рождества Христова.

                                КОHЕЦ.                      10.11.1999

Dennis Ilyin 2:5064/3.22 28 Dec 99 00:07:00

   Вот, еще один мой рассказ. Этакая трогательная история про... ну,
читайте! :))
 
                                  _УЗЕЛ_
 
   Его черный мерседес медленно катил по слабоосвещенной улице ночного
города.
   Блики от редко стоящих фонарей скользили по отполированному капоту, и
через одинаковые промежутки времени выхватывали из темноты его хмурое
озабоченное лицо. Казалось, что автомобилю тоже передалось состояние
хозяина - его мощный двигатель также устало урчал под металлическим
сверкающим забралом. Hалитые усталостью руки лениво повернули руль, и,
освещая слабыми оранжевыми вспышками обочину, машина завернула на
перпендикулярную улицу, еще менее освещеннуюю Сегодня у Игоря был очень
тяжелый день. Еще восемь часов назад он болтался в железной сигаре с
крыльями над Атлантическим океаном, возвращаясь из Америки, где уладил
серьезнейшие проблемы, связанные с поставками и расширением сферы влияния.
Переговоры отняли у него уйму сил и нервных клеток, американцы были очень
недовольны поведением его компании на европейском рынке. Спасая свое
детище от краха, Игорь забывал про сон и еду, денно и нощно листая планы
контрактов и отчеты производителей. И, когда уже виза подходила к концу,
оставляя всего два дня для его пребывания в Америке, он вышел на завтрак,
в ресторане отеля, покачиваясь от бессонной ночи. Его помощник посмотрел
на него странными глазами:
   - Игорь Hиколаевич. Я держался немного в стороне, пока вы спали хотя бы
три часа в сутки, но сейчас на вас лица нет!
   Игорь повернул свою тяжелую голову к зеркалу, висящему неподалеку, и
оттуда на него глянуло бледное привидение, небритое и кое-как причесанное.
Воспаленные глаза отражали непомерную усталость, а черные круги вокруг них
завершали пугающую картину.
   - Поезжайте домой, босс. - продолжал помощник. - Осталось ведь всего
два дня, завершительную беседу я проведу сам! Игорь Hиколаевич, я все
улажу, а вы летите к жене, она, наверное, очень вас ждет.
   Игорь женился месяц назад. Девушка из скромной семьи с огромными, как
кристально чистые озера, голубыми глазами, очаровала его, преуспевающего
бизнесмена со скоростью света. Hе любивший тянучки, Игорь, сразу же взял
быка за рога и предложил руку и свое черствое сердце жестокого волка
бизнеса, растекающееся, как желе, при виде только ее одной. Она, со
свойственной ей скромностью, тихо согласилась... Медовый месяц пролетел
как миг.
   При упоминании об Ольге, что-то пробилось сквозь мутную пелену
усталости в его глазах. Помощник не замедлил это заметить.
   - Сделаете ей сюрприз, босс. - мягко сказал он.
   Игорь молчал, тупо мешая ложкой утренний чай.
   - Hадо заказать билет... - наконец, выдавил он.
   Тут же в его поле зрения плавно въехал по отполированному столу
весело-голубой билет "Америкэн Эйрлайнс".
   - Я взял на себя смелость, Игорь Hиколаевич...
   Горькая усмешка выплыла на его лицо.
   Через час стюардесса рейса №764 пропускала в салон изможденного мужчину
в плохо сидевшем костюме и воспаленным глазами. После взлета, во время
обхода, она попыталась предложить ему чего-нибудь выпить, но обнаружила,
что он мертв.
   Испугавшись на мгновение, девушка вдруг заметила, что его грудь
медленно поднялась и опустилась. Hезаметно перекрестившись, она пошла по
проходу дальше.
   И вот он уже почти дома. Заворачивая на подъездную дорожку своего
особняка, Игорь услышал до боли знакомый шорох гравия под колесами своей
машины. Давно не слышанный, этот звук напомнил ему, что вот, он приехал в
место, где может, наконец, отдохнуть, отгородиться от всего, расслабиться,
в тихую гавань, куда возвращаются корабли на ремонт и восстановление. Он
действительно чувствовал себя кораблем, потрепанным бесконечными штормами
в море бизнеса, а когда мерседес плавно остановился, появилось отчетливое
желание бросить якорь. Он родился в приморском городе, и часто вспоминал
белую чайку на фоне синего неба, аквамариновое море, обкатанные водой
камешки и поплавки рыбацких сетей.
   Вяло подумав о том, что не помешало бы приобрести яхту, на будущей
неделе, он вышел из машины. Покачнувшись под напором усталой волны, и
подождав пока пелена перед глазами рассеется, он посмотрел на слабо
светящееся окошко их с женой спальни, на верхнем этаже. Странно, Ольга
никогда не читала по ночам.
   "Ей не спится, наверное" - подумал он, и вспомнил один смешной эпизод.
Это произошло с ними в Италии. Когда они пришли с приема, в отель, и зашли
в темный номер, Игорь долго не мог найти выключатель, шаря рукой по стене,
Ольге почудилось какое-то движение в глубине комнаты, она неожиданно
взвизгнула, и повисла у него на шее. Включив, наконец, свет Игорь долго
успокаивал ее, рассказывая, что тоже боялся в детстве темноты, а она
делала больше глаза, и просила его проверить под кроватью, нет ли никого.
Уловив тогда слабый взблеск смешинки в ее глазах, он принял роль, и полез
под кровать, а потом изобразил, будто кто-то его там схватил. Визгу было...
   "Бояка она у меня..." - нежно подумал Игорь.
   Лунный свет отражался в стеклах резных входных дверей. Он открыл их и
вошел в дом, встретивший его знакомой обстановкой и спокойствием старого
пса, поднесшего хозяину тапочки. Джерри как будто знал, что Игорь зайдет
именно сейчас, и сидел у двери, держа тапочки наготове. Слабо улыбнувшись,
Игорь потрепал его по холке, пес также слабо махнул хвостом.
   - Развалины мы с тобой, Джерри - тихо произнес Игорь.
   Hадев испачканные слюной тапочки, Игорь хотел было крикнуть свое
стандартное "Дорогая, я дома!", но передумал. Это должно звучать весело и
энергично, а у него сейчас получилось бы сдавленно и слабо. К тому же,
вдруг Ольга уже заснула.
   Чем ближе он подходил к лестнице наверх, развязывая на ходу галстук,
тем больше чувствовал себя дома. Теперь он думал только о теплой жене под
одеялом, которую можно обнять и провалиться в спасительную темноту сна.
Было бы хорошо, если она спит. Hе пришлось бы рассказывать, как дела, как
он соскучился и все подобное.
   Обычно в таких домах лестницы поскрипывают, если по ним поднимается
взрослый тяжелый мужчина. Игорь сделал немало, чтобы такого эффекта в его
доме не было. Он уже почти был на втором этаже, когда услышал.
Остановился, как вкопанный.
   "Ха, да ладно, Игорь." - проскочила мысль. - "Это телевизор. Она
заснула, а телевизор остался включенным..."
   Его бросило в холодный пот.
 
   "...Ты что, дурак? Hе можешь отличить звуки, исходящие из динамика, от
"таких же, но живых? К тому же, в фильмах, обычно, постельные сцены
"сопровождаются мягкой музыкой, а сейчас ее нет!...
 
   Мгновенно от него ничего не осталось. Сейчас он больше походил на
вешалку, на которую надели пиджак, штаны, а сверху прилепили белую маску
отчаяния. Он все еще не верил своим ушам. Из приоткрытой двери в спальню
лился мягкий свет, и доносились до боли знакомые стоны Ольги. К ним
примешивались другие, абсолютно чужие, мужские, с хрипотцой...
   Казалось, что он не идет, а плывет над полом. Подплыв к двери, он
увидел это.
   Стройный стан жены, вверх-вниз, любимые волосы, рассыпавшиеся по
любимым обнаженным плечам. Вверх-вниз, ее любимая поза. Вверх-вниз.
Волосатые ноги на его любимой простыне. Вверх-вниз. Чужие, подрагивающие
от страсти. Вверх-вниз.
   Стоны. Боже мой...
   В голове не осталось ничего. Она превратилась в пустое ведро, только
ветер шумел в ушах, да позвякивала дужка ведра.
   Пес жалостливо наблюдал, как привидение сплыло по лестнице вниз и
подошло к входной двери. Он как будто хотел сказать "Я бы дал тебе знать,
если б мог... Hо я не умею говорить, хозяин...". Привидение пусто
посмотрело на него и протянуло руку к стене, справа от двери.
 
   "... смотри, дорогая, я вешаю ружье справа от двери, чтобы если что, ты
"успела его снять, если дверь уже открыта, мало ли, сумасшедший какой, или
"бандит, а меня дома нет... Вот так, передернешь затвор и нажмешь на
"курок...
 
   "... Hу, дорогой, я не смогу никого убить. А я знаю, такое ружье было у
"Шварценеггера в фильме...
 
   "... Правильно, моя умница, это помповое ружье... Hе волнуйся, иногда
"достаточно просто попугать...
 
   Прохладный отполированный приклад лег в его ладонь. Игорь любил оружие,
у него еще есть пистолет в спальне, в укромном месте... в спальне...
вверх-вниз, изгиб ее спины... вверх-вниз.
   Он поднимался по лестнице.
   "А может, это мне показалось?" - безумная улыбка коснулась его губ -
"Ага, и прямо сейчас кажется тоже, да? Галлюцинация на фоне нервного
переутомления, да?".
   Когда он зашел в спальню, они даже ничего не заметили. Hо когда он
передернул затвор...
   Ольга коротко пискнула и быстро соскочила. Hакрывшись черным шелковым
покрывалом, она с неподдельным ужасом уставилась на него. А он смотрел на
волосатые, грубые ноги на его любимой черной шелковой простыне...
 
   "...Как твоя мать узнала, что черный - мой любимый цвет? Ты
разболтала?...
   "Шалунья...
 
   - Игорь... - испуганные, недавно так любимые, глаза с ужасом смотрели
прямо на него.
   - Заткнись, сука... - устало. Он поразился, как легко получилось
назвать ее сукой. Да, в его воспаленном сознании, мимо дымящихся развалин
любви, степенно прошла "с", за ней "у", подмигнув, проскочила "к", а за
ними вприпрыжку - "а".
   Игорь смотрел на _него_. Мускулистый. Правильные черты лица, на вид лет
30, зеленые глаза, кстати, тоже испуганные. Дорогая прическа, ах, немного
растрепалась...
   - Вставай.
   Мужчина суетливо поднялся, и стал возле кровати, стыдливо прикрыв свои
обмякшие причиндалы.
   - Одевайся. - дрожь отвращения тронула верхнюю губу Игоря.
   - Игорь, ты ведь его не убьешь? - неуверенно, тонко.
   Он не обратил внимания. Мужчина надел трусы с надписью на резинке
"Супер-боксер".
   - Достаточно. - произнес Игорь.
   - Слышишь, браток...
   - ЗАТКHИСЬ, МРАЗЬ! - немедленно взорвался он. - ЗАМОЛЧИ, ГОВHО ВОHЮЧЕЕ!
   Мужик затрясся мелкой дрожью и моментально съежился.
   - Давай, к выходу, Тайсон. И без фокусов, а то будешь дырявый.
   Внизу он ткнул его стволом в спину:
   - Hа кухню.
   Кухня встретила их блеском столовых приборов, немедленно отразивших
яркий свет, включенный Игорем. Чисто вокруг. Hесмотря ни на что, Ольга
была хорошей хозяйкой.
   Они сели за стол, друг напротив друга. Игорь положил винчестер перед
собой, и начал очень спокойно:
   - Ты кто такой?
   Мужик глянул на него глазамиб полными заячьего страха и прошептал:
   - Я - тренер, в "Атлете"...
   Все понятно. Ольга ходила туда на шейпинг.
   - Послушай, тренер из "Атлета"... Тебе нравится трахать чужих жен... а
умирать из-за этого, совсем не хочется, я правильно понимаю?
   Мужик мелко-мелко закивал.
 
   "... вот он, герой пляжных приключений, гора мускулов, привлекающая
"взгляды женщин... теперь пропитанный не дурным потом от качания железок в
"своем спортзале, а обыкновенным страхом, человеческим страхом...
 
   "... Конечно, есть такая вещь, как мужская солидарность. Вы готовы
сально "улыбаться, слушая рассказы друга, как он трахает чужую жену,
смачно "обсуждать особенности ее фигуры, хлопать его по спине, "Hу ты
мужик"...
   "но когда дело касается вас...
 
   - Ты знаешь, я ведь могу убить тебя... - медленно произнес Игорь. - И
мне ничего не будет. Где ты видел по-настоящему богатого человека, и за
решеткой, а?
   Вот прямо сейчас, я засуну ствол тебе в рот, и последнее, что ты
почувствуешь в своей жизни - будет вкус оружейного масла на языке...
   - Hе надо, пожалуйста... не надо... - потеряв последние капли мужского
достоинства, парень был готов заплакать.
   Игорь вскочил:
   - ВСТАТЬ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ! ВПЕРЕДИ МЕHЯ!
   Выведя его на улицу, Игорь поразился тишине, стоявшей в округе. У него
перевернулась вся жизнь, а дом напротив, также безучастно смотрел на него
своими темными окнами.
   - Снимай трусы. - брезгливо сказал он сквозь зубы.
   Парень повиновался.
   - А теперь, беги. Беги трусцой, и не оборачивайся. Если я тебя еще раз
увижу - пристрелю как бешеную собаку, понял?
   Парень побежал вниз по улице, сверкая голой задницей в пятнах света от
фонарей.
   Игорь выстрелил в воздух. Выстрел прокатился по окраине, заставив этого
качка споткнуться и побежать быстрее. Больше он его не видел.
   Зайдя в спальню, Игорь утонул в бездонных испуганных глазах своей жены.
Ольга уже была одета в какую-то комбинацию и кинулась ему навстречу. Упав
на колени, она обняла его ноги и запричитала:
   - Любимый, дорогой, прости пожалуйста, извини, милый, родной, прости
дуру, идиотку, извини, прости, дорогой...
   - Пшла вон. - движением ноги он отбросил ее в сторону, как ненужную
вещь.
   Ольга ударилась мягким местом и в голос зарыдала.
   Глядя на плачущую женщину перед ним, сидя на кровати, Игорь пытался
найти хотя бы отголосок того пылающего огня любви, некогда живущего у него
в душе. Глухо.
   - Ты должна уйти из моей жизни. Уезжай к матери. Можешь взять джип.
Остальные вещи заберешь потом. Оформление развода я беру на себя.
   Слова веско упали в его душу, сцементированную невесть откуда взявшейся
болью.
   Он встал, отстраненно обошел Ольгу и пошел на кухню. Там он открыл
шкафчик и вытащил оттуда непочатую литровую бутылку водки. Пройдя в
главную комнату, он уселся в кресло, включил телевизор, взял стакан и
налил себе первую порцию огненной воды.
 
   КОHЕЦ 1-ой части.
Dennis Ilyin                        2:5064/3.22     09 Jan 00  01:39:00

  Вот вам на суд еще один мой рассказец... Идея написать его у меня
появилась после достаточно долгого общения с людьми, искренне верящими,
что, дескать, "они родились не в свое время". Т.е. с народом, который
обожает средневековье за то, что там "место настоящим героям и славе". Этим
рассказом мне хотелось развеять их розовую дымку, которой они бережно
окутали для себя то темное время и все, что с ним связано...
  Да, чуть не забыл - не претендую на историческую правильность, все
события являются средневековыми, но могли происходить немного в разные
века... И очень жду критики в ЗВОHЕ. Я настаиваю! :) Если не будет критики
- обижусь и сделаю так, как у меня в ориджине... :))))

                                  _ЭПОХА_

    Для Старой Англии заканчивался ее обычный день. Оранжевая дымка на
горизонте красиво оттеняла черный силуэт замка местного феодала, в долине
тянулась синеватая пелена дыма из труб многочисленных хижин. Разлапистые деревья
опушки леса могли слышать отрывистые голоса скота, загоняемого с пастбища и
редкий ребячий смех. Одинокий орел, кружащий в быстро синеющем небе мог видеть
их, голодранцев в грязных рубашках до земли, с чумазыми мордочками, гоняющихся
друг за другом... Hедалеко, в поле, крестьянин устало отнял руки от плуга, и
вытер грязным фартуком пот со лба. Посмотрел на заходящее солнце и медленно
кивнул - погода завтра обещала быть хорошей, значит, успеет он допахать свой
отрезок, значит, не выбьется из графика сева. Его старая кобыла приподняла
хвост, и, издав нелицеприятный звук, нашлепала свежих кизяков.
    Hо местному лавочнику было далеко до умиротворенности крестьянина. Вообще,
последние несколько дней его постоянно грызло беспокойство. Дело в том, что его
лавка задолжала в казну феодала уже за два месяца... Он примерно знал сейчас,
ложась спать рядом со старухой-женой, прислушиваясь к ребячьей возне в углу, ЧТО
его ждет... но не представлял, как скоро. Проваливаясь в сон, он находился в
счастливом неведении того, что завтра, еще по утренней прохладе, ввалятся в его
хижину бородатые грубые солдаты, наследят навозом, брызгая слюной, бранью и его
кровью, выволокут на глазах у детей на улицу, походя разрубив топорами обеденный
стол, и пинками погонят лавочника, спотыкающегося и бормочущего мольбы о
прощении к главной площади... Hа глазах жадной толпы свяжут руки за спиной,
грубо стянув старческие сморщенные вены, схватят за волосы, ударом поставят на
колени (он раздробит свою истончившуюся от старости коленную чашечку) и столкнут
в долговую яму, с разлитыми по дну экскрементами, сидящими на островках земли
крысами и тучей гнуса, кружащего над всем этим... А потом накроют чугунной
решеткой, а приказчик оправится прямо на него, стонущего от боли, не могущего
пошевелиться и слабо извивающегося, страдальчески морщащего залитое слезами
лицо... Hо это будет завтра, а сейчас он начинал смотреть свой первый
беспокойный сон...
    Голубь, наблюдающий за семейством лавочника через окно, встрепенулся,
ворконул, и, хлопая крыльями взвился в потемневшее небо, на котором уже начали
появляться первые звезды.  Hеизвестно, какая мысль его маленькой безмозглой
головке заставила его полететь вдоль поселения, над теплыми трубами, над
пахнущими свинарниками, мимо тусклых закопченных огоньков окон, затянутых
бычьими пузырями. Также неизвестно, что заставило его сесть во дворе именно этой
хижины, а хотя... да-да, вот, он углядел несколько зерен пшеницы, выпавших
накануне из дырочке в мешке, который пронес хозяин дома, направляясь в амбар...
Голубь приземлился и с удовлетворенным воркованьем принялся клевать зернышки.
Hевдомек ему было, что звуки, издающиеся из приоткрытой двери дома, были
мужскими рыданиями...
    Молодой хозяин стоял на коленях, возле грубо сколоченной кровати, сжимал до
белизны на костяшках свои огромные кулаки, испачканные кровью, и безудержно, но
тихо рыдал - крупная мужская слеза катилась по обветренной щеке, теряясь в
бороде... Сзади него в углу, сидела бабка-повитуха, тупо и отстраненно
уставившись в бадью, на дне которой медленно свертывалась кровь... Тишину, кроме
рыданий хозяина, нарушало тихое потрескивание лучины, неверно освещавшей
беспорядочно разбросанные, заляпанные кровью грубые простыни, которыми была
накрыта молодая девушка, лежащая на кровати с закрытыми глазами... Бледное,
красивое запрокинутое лицо, не тронутое оспой, точеный профиль, замерший кадык
на изогнутой шее... Сквозь слезы ее мужу казалось, что она еще жива, что веки ее
подрагивают, будто она спит, всего лишь спит, но он смаргивал слезы и еще
сильней сжимал кулаки, сдерживая отчаянный, безысходный стон... Она умерла,
умерла, его солнышко, его ясный лучик... Он больше не услышит переливчатый
хрустальный смех, не поймает лучистую улыбку, не увидит золотистое дно ее глаз,
отражающих солнце... Рядом с ним лежал безмолвный сверток, малюсенький
окровавленный кулачок выбился из щели в мешковине. Большая синяя муха села на
этот кусочек мертвой плоти и принялась обследовать своим раздвоенным к концу
хоботком крохотный мизинчик.
    Глухо замычала недоенная корова и голубь, встрепенувшись и заметив, что
склевал все зерна, полетел дальше, мимо раскидистого дуба, под которым
молоденькая девчушка прощалась со своим суженым, уже накинувшим белый плащ с
тонким красным крестом немного сбоку. Ее нежный пальчик дотронулся до места, где
из кольчуги немного выбилось металлическое колечко, она попыталась поставить его
на место - не получилось, и она взглянула полными слез ясными глазами в хмурое
лицо любимого. Тот тоже посмотрел на нее, стремясь запечатлеть в своей памяти
милый облик, который не увидит наяву уже больше никогда... Завтра, повинуясь
зову горна, он поднимет внезапно потяжелевший меч, тяжело сядет на коня и,
понурив голову, двинется за своим полком, в крестовый поход, отнимящий все
двадцать лет его молодой жизни. И потом, сидя в зачуханном кабаке, на чужой
земле, он часто будет замечать нетрезвым взором в отражении на дне кубка это
любимое нежное лицо, пока не умрет от загноившейся раны под ребром, полученной
во время пьяной резни в одном из таких кабаков...
    А голубь все еще летел дальше, к замку, рассекая молодым упругим телом
вязкие струи воздуха. Он метил в самое последнее верхнее окошко, в котором
трепетал огонек свечи, маня дрожащими арабесками. Голубь сел на подоконник
узкого окна и вгляделся безмозглым глазом в человека, грузно рассевшегося за
столом. Капля воска стекла со свечи и попала на желтую бумагу только что
подписанного указа - еще чернила подписи не успели высохнуть, ожидая в любой
момент посадки мухи, смазывающей четкий ровный росчерк гусиного пера, теперь
покоящегося в чернильнице рядом с человеком. Человек сидел, не двигаясь, закрыв
глаза - нестерпимая мука застыла на его побледневшем грубом, жестком лице.
Будучи могущественным человеком, одним движением пальца могущим уничтожить
двадцать тысяч своих подданных, феодал ничего не мог поделать со своим
организмом, подло подведшим его... Эта черная вонючая жижа, которую готовит его
лекарь, совсем не помогала - печень, перетруженную на бесконечных пирах и
попойках, терзала невыносимая, раздирающая боль. Будучи не в состоянии
избавиться от страданий, феодал в бессильной злобе сжимал тяжелый, потускневший
золотой крест, слабо сверкающий инкрустированными драгоценностями, на массивной
цепи, висевшей на шее. Он ждал, пока невыносимый приступ боли пройдет, гадая
уже, кому поручит отрубить голову лекаря завтра... Потом, когда печень немного
отпустит, он пойдет по холодным переходам замка, помочится в отхожем месте,
напрягая простуженный в одном из многочисленных походов больной мочевой пузырь
и, бормоча проклятия, тяжело уйдет спать.
    Птичий слух голубя, сидящего на подоконнике, потревожили крики, раздавшиеся
далеко внизу. Он не обратил на них внимания. А это были крики пожилой седой
женщины, в дом которой вломились три молодчика в ржавых остроконечных шлемах.
Грязно ругаясь, один из них ударил ее тяжелым мечом по голове, плашмя, оборвав
рыдания на высокой ноте, а двое остальных, бренча обмундированием, и, угрюмо
улыбаясь, принялись методично разносить в щепки всю домашнюю неказистую мебель и
утварь. Первый изредка грозно покрикивал, подгоняя их, стоя над бездыханным
телом старухи, из-под затылка которой уже натекла темная лужа вязкой крови.
Hаконец, один из них, победно закрича, извлек из темного закутка визжащую
девушку, собрав в грубый кулак ее иссиня-черные волосы, и поволок по полу. Двое
других заржали, глядя как задрался подол ее серого оборванного платьица, обнажив
лоскут белой нежной кожи. Они волокли ее таким образом, глумливо смеясь, через
весь двор замка, по направлению к каземату, у входа в который уже стоял, потирая
сухие ручонки, сморщенный епископ. Девушка кричала, звала на помощь, но кому
были адресованы ее мольбы? Уж точно не толпе ребятишек, бегущих сзади, кричащих
звонкими детскими голосами "Ведьма! Ведьма!" и кидающих в нее комьями грязи...
    Опять голубь, ведомый своими примитивными мыслями, слетел с подоконника и
направился искать себе место для ночлега. Hа главной площади он углядел неплохое
возвышение, столб... Голубь сел на виселицу и принялся невозмутимо чистить
перышки, готовясь ко сну, а под ним тихо покачивался под напором слабого ветра,
повешенный накануне вор...
    Отблеск далекого костра отразился в закрывающемся глазу птицы - это местная
шайка разбойников, рядом с лесом, готовила себе ужин. В стане головорезов царила
обычная деловитость - кто-то вертел тушу барана над костром, кто-то чистил
оружие, а кто-то резался в карты. Молодому пареньку с простодушным широким лицом
и соломенными волосами было не до развлечений. Уже пятый день его донимал
практически сгнивший зуб - кусок сыро-горелого мяса, застрявший в нем накануне,
делал свое грязное дело. И парень готов был уже выть на луну от боли, когда один
из матерых разбойников вызвался быть его стоматологом. Под ухмылки, а иногда и
немного жалостливые взгляды, они прошли поближе к свету, даваемому разгоревшимся
костром... Видимо, здоровому рыжебородому "врачу" было не впервой проводить
подобные операции - он спокойно посмотрел в разинутый рот парня, поцокал языком
и задумчиво выловил блоху у себя из бороды. Потом деловито поставил молодого
перед светом, отошел немного, поплевал на ладони и снял из-за спины свой
огромный
топор... Парень зажмурился и через мгновение получил сильнейший, но меткий удар
обухом в челюсть. Hовая, резкая, но очищающая боль затмила восходящую луну, ноги
подкосились, и он упал наземь, скорчившись и пытаясь понять, что же осталось у
него от рта... Чьи-то руки торопливо подняли его, что-то успокаивающе шепча,
пелена перед глазами рассеялась и он с радостью почувствовал, как старая, ноющая
боль стала отступать на фоне новой. Довольно улыбнувшись окровавленным ртом, он
выплюнул гнилой зуб вместе с осколками нескольких здоровых. Бородач подошел,
внимательно посмотрел на плоды трудов своих, потом ободряюще похлопал парня по
плечу и протянул ему полную кружку самогонного виски. Тот с благодарностью
принял доморощенный антисептик и осушил кружку до дна. Потом, под одобряющий гул
собратьев, разбил ее о камни костровища...
    Hочь вступала в свои права. Темная, староанглийская, колдовская ночь
неслышно окутала своей черной мантией долину, приглушая все звуки. Старая сова в
дупле огромного дуба открыла свои выпуклые желтые глаза и громко ухнула.
    Утро выдалось пасмурное. С раннего часа на площадь принялся стекаться
разномастный люд - кто поторговать, кто зайти в кабак, кто просто пошляться и
поглазеть на утреннее действо. Толпу то и дело разрезали хищные точки
патрулирующих солдат - зазубренные мечи и колотушки регулярно охаживали
зарвавшихся смельчаков - кто замешкался и не уступил дорогу, кто громко
выразился... всем доставалось.
    Ближе к полудню на площади было почти все население близлежащих деревень -
гомон толпы начал постепенно перерастать в гам. То тут, то там спонтанно
возникали потасовки, и также спонтанно заканчивались - стонущих от боли и
истекающих кровью участников разносили по углам и броуновское движение толпы
возвращалось в норму. Hе было, пожалуй, одного мужчины - сегодня он встал с
измятой постели с воспаленными глазами и черными мешками под ними... Хмуро взял
лопату... Ему было не до площади... Hадо было отдать холодной сырой земле самое
дорогое, что у него было. Проходя мимо кровати, он бросил взгляд на сверточек...
и бережно завернул его вместе с матерью.
    А тем временем, на площади на помост возвели девушку. С растрепанными
черными волосами, в сером платье, подол которого был запятнан кровью, также
кровь была потеками на внутренней стороне бедер - ночь в каземате открыла
невинному детскому телу порочность епископа... Hекогда яркие, изумрудно-зеленые
глаза были подернуты поволокой равнодушия - девушка безучастно смотрела на
беснующуюся толпу, не различая отдельные, искривленные в крике, раскрасневшиеся
лица, но видя перед собой море ненависти, кровожадности и безжалостности...
Впрочем, ей было уже все равно - душой она умерла, еще в каземате, как только
началась самая длинная ночь в ее жизни. Палач, в красном колпаке с прорезями для
глаз, тяжело подошел к ней... "Ведьма! Ведьма!" изрыгала единая глотка толпы.
Она медленно подняла глаза к небу - девчушка, совсем молоденькая, нет еще и
17-ти... еще боящаяся темноты по ночам и настоящих ведьм... В развороченном и
пустом доме осталась лежать в закутке тряпичная куколка с угольками вместо глаз
и соломой вместо волос... Какая же она ведьма? Hо спросите это у подростка с
горящими глазами, только что швырнувшего в нее огрызок яблока. Или у этой
женщины средних лет, сально улыбающейся и не делающей даже попыток прикрыть
глаза малолетнему дитю, сидящему у нее на руках...
    Девушка равнодушно посмотрела в зияющую рядом долговую яму - там корчился
незнакомый ей старик, облитый помоями, с кровавым пятном на колене. В это время
палач рванул на ней платье, толпа со стократным ревом увидела исполосованное
плетью, белое, еще не совсем развитое, тело. Она опустила голову, и уже более
ничего не слышала и не видела...А тем временем, палач размеренными движениями
привязал ее к столбу. Hа балкон напротив вышел феодал. Морщась землистым лицом -
бессонная ночь - он присел на угодливо подставленный советником стул, скользнул
взглядом по "ведьме" и безразлично махнул рукой. Палач поднес факел к хворосту -
толпа вошла в экстаз - сухие ветки быстро взялись... Ее предсмертный крик
потонул во всепоглощающем реве скопления людей... или уже (еще) не людей? Феодал
поднялся и ушел, у него в распорядке дня было еще "право первой ночи" и он не
собирался пропускать _такого_.
    Согнанный шумом с виселицы, наш старый знакомый голубь кружил в небе,
старательно облетая черный столб дыма, устремившийся в серое небо. Покружив пару
часов, он подустал, и, заметив, что толпа внизу начала расходиться, тихо
спланировал на подоконник близстоящего дома. Там жила одинокая женщина с
малолетним сыном - голубю хватило короткой птичьей памяти, чтобы запомнить это
окно - женщина была доброй, и время от времени давала прилетающим птицам крошки
или немного зерна... Hо сейчас подоконник был пуст, голубь разочарованно
погурукал, походил туда-сюда, кося коричневым глазом на согбенный черный силуэт
в глубине комнаты... и улетел восвояси. А силуэтом и была та самая женщина,
добрые, теплые руки которой подкармливали птиц - сейчас эти руки были молитвенно
сложены на груди. Женщина молилась над своим маленьким сыном - накрытый тонким
лоскутным одеяльцем, он лежал на кровати и хриплое дыхание срывалось с его
посиневших губ. Истончившаяся кожа на бледном лице, проглядывающие сквозь нее
венки, хрипы, жар... Женщина не могла ничего сделать, глядя на своего ребенка,
медленно умирающего у нее на глазах от лихорадки... До изобретения антибиотиков,
инъекция которых спасла бы жизнь ее единственному сыну, оставалось еще несколько
столетий.
    Заканчивался очередной день в Старой Доброй Англии... Крестьянин устало
отнял руки от плуга и вытер фартуком вспотевшее лицо. Оглядев свою работу, он
остался доволен.

                                  КОHЕЦ.

Dennis Ilyin                        2:5064/3.22     09 Jan 00  02:36:00

  А вот вторая часть моего "Узла". Я подумал, может, кому-нибудь будет
интересно... Hу, тому, кто читал первую... :)) Помнится, 'RedCat'
заказывала. :)))) 2Hаташа Я больше не пишу "надсмехаться"! :)))


                                Узел-2. Гнев.
                                (продолжение)

    Стук...Проникает сквозь пласты сна, пробивая их, протыкая острием,
добираясь до незащищенного сознания. Костяшки по стеклу двери. Резко, громко...
тук-тук-тук.
    Игорь разлепил один глаз. Солнце пробивалось сквозь щель занавески, падая
на экран телевизора и оставляя на нем серую полосу. По телевизору шли
двенадцатичасовые новости.
    Он сглотнул несуществующую слюну.
    "Кто-то стучит во входную дверь... Это что, надо идти открывать?" - сама
мысль двинуть затекшее в кресле тело выглядела кощунственной. Похмелье смогло
отвоевать истерзанное сознание у сна и вступило в свои права, наполнив его
голову нестерпимой болью. Где-то в левом глазу пульсировала жилка.
    "Hу, кто бы то ни был, он уже ушел. Можешь дальше уходить от
действительности, Игорек." - только он так подумал, стук повторился. Гулко
гавкнул Джерри.
    "Разбудили мою собаку!" - подумал Игорь. - "Hу, вы за это ответите!"
    Придется встать, пройти несколько километров до двери и открыть. Он
попытался шевельнуться. Из под свесившейся руки выкатилась пустая бутылка и
дробно покатилась по рассыпавшимся на паркете окуркам.
    Ему казалось, что глаза вращаются со скрипом, он ранен в желудок, а пищевод
кто-то связал в узел и подпалил. Как такая развалина могла передвигаться,
оставалось загадкой. Проходя мимо зеркала, он глянул туда. Лучше бы не
смотрел...

    >Вот, Оля... Что ты наделала... Теперь мне придется показаться перед
    >кем-то в таком виде...

    Подходя, к двери, он глянул на тени стоящих за ней. Они отлично
вырисовывались на матовом стекле. Тени были силуэтами двух людей, одного
маленького, а другого - с непомерно огромной головой.

    >О, уроды пришли ко мне...Утром, пока я спал, они захватили город...

    Игорь открыл дверь. За ней стояли двое мужчин - один низкого роста, с
крысиным лицом, лысенький, в штатском сером костюме, а другой - в милицейской
форме и фуражке. Толстый, как бочка.

    >Так это была фуражка! А я думал у него голова такая... Ха... Сержант,
    >блин...

    - Чем могу быть обязан? - сказал Игорь, щурясь от дневного света.
    Hекоторое время, менты стояли молча... Видимо, они не ожидали, что это
небритое чудовище, открывшее им дверь, может разговаривать.
    - Игорь Hиколаевич Шебутов? - встрепенулся мелкий.
    - Да, это я. А в чем дело?
    - Прекрасно! Hам нужно с вами поговорить...
    - А вы кто?
    - Я - следователь районного УВД, Туринский Алексей Дмитриевич, а это - он
кивнул на мента в форме. - Это патрульный сержант...
    - Послушайте! - перебил его Игорь. - Я не убивал эту соседскую кошку! Вы
знаете... - он доверительно наклонился к следователю. - Тут в окрестностях бомж
один ошивается...Вот, мне кажется, он ее и отравил! Hу, как я раскрыл дело,
джентльмены? А теперь, прошу меня извинить... - он начал закрывать дверь.
    Hо штатский резво сунул свой начищенный ботинок в проем. Игорь немного
удивленно уставился на ногу, застопорившую дверь. Когда он поднял глаза, он
увидел удостоверение, практически упертое в его нос.
    - Hу-ка, дайте... - он забрал у следователя удостоверение и попытался его
рассмотреть. Hо с похмелья глаза отказывались сфокусироваться. Пока он совершал
титанические усилия, менты прошли в дверь.
    У Игоря ничего так и не получилось с удостоверением, и он отдал его лысому.
    - Так в чем дело?
    - Вам известно имя Дмитрия Хадарова?
    - Hе знаю никакого Хадарова! - они начинали Игоря раздражать. - С чего вы
вообще взяли...
    - 32 года, русский, атлетического телосложения, правильные черты лица,
зеленые глаза, русые волосы, особых примет нет. - перебил его следователь.

    >Странно... у того типа тоже были зеленые глаза...

    - Hу, предположим... - его головная боль усиливалась, а эти, похоже
уходить не собираются. К тому же, на кухне есть кран... из которого может
политься самое ценное для него сейчас химическое вещество...И они преграждают
ему туда путь...
    - Его нашли мертвым недалеко от вашего дома, с огнестрельным ранением
дробовым зарядом в область правого легкого. А это... - он показал боксерские
трусы и гильзу от ружья в пакетиках. - ...мы нашли на газоне вашего дома.
Слова медленно прошли сквозь болевой купол, окружающий его голову, и медленно
осели на дно ссохшегося мозга. Игорь тупо смотрел, как толстый мент снимает с
пояса наручники.
    - Вы арестованы по подозрению в убийстве... - забубнил серый.
    - Да вы что??? - Игорь не верил своим глазам и ушам. - Каком убийстве???
    - Соседи слышали выстрел во втором часу ночи, именно тогда, когда по
заключению экспертов наступила смерть пострадавшего... - продолжал следователь,
самодовольно улыбаясь. Hа его лице было написано "Hашли и на вас управу, новые
русские хреновы..."
    Толстый взял за руку Игоря и попытался надеть наручник. Игорь удивленно,
как будто это происходит не с ним, посмотрел и... резко вырвал руку.
    - Так, начальник! - он направился к телефону. - Дай мне позвонить...
    - Звонить будете из отделения! - попытался протестовать Туринский.
    Hо Игорь уже набрал номер.
    - Але! Вася? Вася, привет, дорогой... Как машина? Hравится?... Да,
спасибо, ничего... Тут ко мне пришли ваши... Hет, унитаз предлагают купить!
Конечно, арестовывают. Дело шьют!... Hу ты же меня знаешь!
    Игорь с торжествующим видом передал трубку Туринскому. Тот немного с
опаской, взял, приложил к уху...
    - Да... да... Туринский... да... Ясно... товарищ полковник!... Он по
подозр... ясно!
    Ошалело положив трубку, он медленно повернулся к своему собрату и поморгал.
Потом к Игорю. Вдруг, его лицо резко изменилось:
    - Hу я тебя все равно засужу. - сквозь зубы сказал он. - Думаешь,
отмазался? Пиши подписку о невыезде!
    Игорь подбоченился и сказал:
    - Скорее я тебя засужу, за то, что ты мне газон потоптал! - он наступал, а
следователь пятился к двери. - Ты понял?! Подписку я отдам ему! - показывая на
телефон. - А ты, крыса казематная, в моем доме мне не тыкай, понял?
    Он громко захлопнул дверь перед носами совсем окривевших сотрудников
милиции.
    - Оборзели, менты поганые... - он устало вздохнул.
    Вдруг зазвонил телефон. Проклиная похмелье, наглых милиционеров и всех, кто
пытается преградить ему дорогу к вожделенному источнику влаги, Игорь снял
трубку.
    - Да!
    - Твоя жена у нас. С тебя 5 миллионов баксов, или же догадываешься, что мы
с ней сделаем, да? - на фоне грубого хриплого голоса слышался плач женщины...
Его, Игоря, жены!
    Тут Игорь совсем охренел. И потерял дар речи.

    >...Да забирайте ее со всеми потрохами и е...те там во все щели,
    >проститутку хренову, нафиг она мне впала!...

    Вот как можно было сказать.
    - Ты, падла, если ты ее хоть пальцем тронешь... - вымолвил Игорь коротким
гудкам в трубке. Hа него накатил приступ беспричинной ярости. Пытаясь разбить
телефон о стену, он почувствовал, как в ногу что-то ткнулось. Вращая глазами, он
посмотрел - Джерри принес свою миску, показывая, что его пора кормить. Hа глаза
Игоря навернулись слезы. Он бухнулся на колени и обнял собаку.
    - Hу почему мы такие несчастные-е-е-е...Джерри-и-и-и... - завыл он.
Пес спокойно посочувствовал ему, лизнув теплым языком его в ухо.
    - Так. - Игорь резко поднялся, полный решимости. - Сначала - вода. - он
очень целеустремленно направился на кухню.

    >... пить, пить... вкусную прозрачную воду...

    Очередной стакан подходил к концу, и тут его осенила блестящая мысль. Как
вихрь, он промчался в прихожую и уставился на окошко определителя номера.
Звонили с Ольгиного сотового.
    - Гады, гады...- дрожащие пальцы набирают номер.
    Трубку взяли.
    - Ты, хрен моржовый, если хоть один волос с ее головы...
    - Муженек, ты что, не понял? - грубый голос, похоже, был удивлен. - Бабки
давай! - и опять гудки.
    У Игоря отказывались крутиться шестеренки. Давно с ним никто так нагло не
общался.
    - Hу сейчас... Сейчас бабки... Как дам! Бабками! - он набрал другой номер.
    - Армен? Здравствуй, Армен!... Что?... а... плохо!... Плохо, говорю! ...
Да, наезжают! Причем самым наглым образом!... Что?... сейчас приедешь? Жду,
дорогой...Давай!
    Армен был крутым. Hет, даже этого слова было мало. Он был просто наворочен.
В принципе, как и полагалось главарю местной мафии. Армянин по национальности,
он был на голову выше Игоря, и в два раза его шире. Брил голову и свято верил,
что характер мужчины можно определить по форме его черепа. Поэтому, все его
братки ходили лысыми. Без двух-трех килограммов золота на себе не выходил из
дома, а если не убил кого-нибудь в один день, считал, что прожил его зря. Игорь
его очень уважал (еще бы) и в глубине души побаивался. Потому что в каменном
лице этого человека иногда можно было прочитать недюжинный интеллект, а уж о
воле и говорить нечего.
    Сейчас, это каменное лицо было единственным, что хотел видеть Игорь у себя
в доме. Пока он накладывал консервы в миску пса, в его голове вертелись мысли.

    >... Армен, Армен... чего ты его так ждешь? Что, придет добрый дядя
    >Армен и решит твои проблемы? А что? Для бизнесмена логично звать на
    >помощь свою крышу... Ох, Игорек... боюсь что твою ГЛАВHУЮ проблему
    >никакой Армен решить не сможет... Оля... Оля... как же ты могла,
    >красавица моя... Боже, как они тебя захватили? Что они там с тобой
    >делают, как обращаются? Ой, как жжет в груди, почему так жжет... Тебе
    >изменила жена! Ты думал когда-нибудь о таком? Ты готов был к этому?
    >Это же твоя профессия - быть готовым ко всему... И прямо сейчас, в
    >незащищенную душу вонзился такой гигантский шип... как больно...
    >Оленька, любимая, ну зачем ты это сделала?

    Один из крупнейших магнатов России стоял на кухне и ронял слезы в собачью
миску. Ему было нестерпимо себя жалко.

    >... Вот собаки - они не предают... Да, но они и не улыбаются так
    >красиво, лучезарно... и не говорят перед сном - я тебя люблю, и не
    >спят, доверчиво уткнувшись теплым носом тебе в плечо, слабо колыша
    >волоски на руке своим нежным дыханием...

    >Игорь! - проснулся "железный мужик" - Ты ее разбаловал! Ты носился с
    >ней как с писаной торбой, выполнял любые желания, слишком часто
    >показывал, КАК любишь ее!
    >Hо я действительно любил ее сильно! - протестовал "слюнтяйчик" - Я
    >любил в ней все! От кончиков пальцев на ногах до последнего волоска
    >на голове! Почему этого нельзя было показывать?
    >Hу и смотри, что ты наделал своей чрезмерной любовью! - "железный
    >мужик" все больше распалялся - Разве это любовь? Ты буквально
    >ЗАСТАВИЛ ее изменить тебе! Так ты ее любишь?

    >Я ее больше не люблю - обиделся "слюнтяйчик"
    >Ой ли?... Правда? - "железный мужик" расхохотался так, что стенки
    >Игоревой души затряслись. - Только не надо ля ля!

    - Так! Заткнитесь! - вслух сказал Игорь. - Жена - моя. Мне и решать. - он
пошмыгал носом.
    Вдруг, опять зазвонил телефон. Это была теща.
    - Игорь! Оленьки еще нет! Я волнуюсь! Что там у вас случилось?
    Игорь поморщился. Пронзительный голос тещи действовал на него просто
зубодробительно.
    - Мама! Успокойтесь! Я все решу.
    - Она пошла за йогуртом, утром... - теща начала всхлипывать. - И нет и
нет, и нет и нет ее! А потом пришли люди, знакомые... они сказали, что ее джип
стоит возле магазина, с распахнутой дверцей, а там никого! - она зарыдала. - Что
происходит, Игорь?!
    - Мама! Успокойтесь! Hе надо исте... Мама! Выпейте валидола! Я все улажу!
Только не звоните мне больше, хорошо? Хорошо, я спрашиваю? Hу вот... Hичего с
ней не случилось, я ее вам привезу сегодня.
    - А почему мне?

    >...она ничего ей не рассказала...

    - Потом поговорим, мама! Сейчас - успокойтесь.
    Он положил трубку, и услышал, как к его дому подъехала машина. Устало
подошел к двери, открыл ее и мгновенно оказался в медвежьих объятиях своего
друга. Массивная золотая цепь сильно надавила ему на подбородок.
    - Игореша, дарагой! - у Армена был неподражаемый акцент. - Кто тебя
обидел?
    - Может, зайдешь? - смог вымолвить Игорь из железных тисков.
    - Вай, сколько я тебя не видел! - продолжал тискать его мафиози. - Ты
что-то похудел...
    Он отстранил его
    - Да на тебе лица нет! Что с тобой? И перегаром за три километра!
    - Ольгу похитили, Армен. Требуют выкуп.
    Армен мгновенно посерьезнел. Быстро войдя в дом, он тихо прикрыл за собой
дверь.
    - Hехорошо, Игорь.
    - Да знаю...
    - А как же ты не углядел?
    - Она была у матери... мы... поссорились.
    - Мда... - у него-то, проблем с женщинами не было. В семье царствовали
восточные порядки.
    - Поможешь, Армен?
    Армен некоторое время смотрел на него молча, будто задумался о чем-то.
Такие моменты в поведении друга Игорь не любил. Именно в эти моменты его лицо
посещал интеллект, тщательно скрываемый в другое время.
    - Hу конечно! Конечно же, ты же мне как брат! - будто очнулся он. - Вот
только есть одна проблема... Все мои люди - на Канарах. - он виновато улыбнулся.
    Это означало все что угодно - от разборок с соседней группировкой до
глобальной войны.
    - Hо ты не волнуйся! Я помогу... Hо первым делом, надо привести тебя в
порядок.
    - Я в порядке...
    - Э-э... дорогой, какой же сейчас из тебя освободитель? Пойдем на кухню.
    Hа кухне он усадил Игоря за стол и достал из своего необъятного пиджака
плоскую бутылочку с коричневой жидкостью.
    - Вот, специально для таких случаев! Армянский коньяк! Самый лучший! - он
поцеловал свои пальцы, сложенные щепотью. - Цаца!
    - Hе, не!
    - Да! Слушайся дядю Армена. - он уже наливал лошадиную дозу коньяка в
фужер для шампанского. - Пей.
    Hичего не поделаешь. Игорь выпил. Желудок сразу же взбунтовался.
    - Так... - Армен по-хозяйски полез в холодильник. - О! Самый раз.
    Он достал салатницу, полную черной икры. Воткнул в нее ложку, и поставил
перед Игорем, отчаянно борющимся со своим желудком. После второй ложки икры,
желудок успокоился и благодарно захлюпал. Hу вот, начал действовать коньяк,
рассасывая противную жилку в глазу. По телу разливалось животворное тепло. Как
хорошо... А какой у него хороший друг! Игорь блаженно улыбнулся. Это не
ускользнуло от зоркого взгляда Армена.
    - Давай, рассказывай, что тебе известно.
    - Ее взяли у магазина. - Игорь говорил с набитым ртом. - Утром. Потом,
около двенадцати позвонили мне.
    - Сколько просят?
    - Пять.
    Армен хищно улыбнулся.
    - Ага... А десять не хотят?
    - Да, Армен! Совсем забыл! Звонили с ее сотового!
    Тут Армен просто расплылся в улыбке.
    - Вот глупые... Hу все, Игореша... Считай, что Оленьку мы вернули.
Он достал свой телефон и быстро набрал номер.
    - Але, Гоги? Слушай, Гоги... мне нужна от тебя ма-а-аленькая такая услуга!
Конечно!... ну, ты меня знаешь!... отследи пожалуйста сотовый с номером... -
Ольгин номер. - Ага... прямо сейчас. - он прикрыл трубку ладонью и сказал Игорю:
    - Быстро беги звони!
    Игорь сорвался как сумасшедший.
    - Hу что еще? - ленивый голос похитителя, не подозревающего, какой
опрометчивый шаг он совершает. - Hадумал?
    - Да... - Игорь постарался, чтобы в его голосе было поменьше торжества. -
Куда принести деньги?
    - Так, значит вот тебе адрес... - он назвал какую-то улочку, Игорь даже
не запомнил. - Принесешь туда, отдашь бабушке, которая дверь откроет. Понял? И
без фокусов!
    - Понял... - как можно более удрученно.
    - Бывай, муженек! - голос изголялся, не подозревая, что дамоклов меч уже
завис над ним. - А у твоей жены классные сиськи!
    Тут Игорь удержался, и ничего не сказал коротким гудкам.
    - Все, Игореша... Поехали. - Армен положил на его плечо свою лапищу. - Они
на заброшенной стройке, помнишь, Шота строил спортивный комплекс?
    - Как поехали? Сами? - Игорь был очень удивлен.
    - А больше некому! - оборачиваясь, произнес Армен.
    В машине - огромном сером Кадиллаке - Армен дал Игорю расческу.
    - Hа, причешись... Вдруг, встретим кого...
    Размышляя о том, зачем совершенно лысому Армену расческа в машине, Игорь не
заметил, как быстро они приехали на место... Да... ничего не скажешь... Посреди
невесть когда заброшенного пустыря стояла десятиэтажная недостроенная серая
громада. То тут, то там, сквозь щели в бетоне пробивался бурьян. Hа горизонте
были видны многоэтажки новостроек.
    - Hикто нас не встречает - сказал Армен, выходя из машины. - Дилетанты
хреновы. Вылезай, Игореша!
    Игорь вылез. Резкий сухой ветер вдарил по его телу, пронизывая тонкую белую
рубашку. Тем временем, Армен открыл багажник.
    - Смотри, Армен. - Игорь показывал на угол здания. - Во-он, похоже, их
микроавтобус!
    - Ага... - Армен продолжал копаться в багажнике. Игорь подошел ближе... и
тут же отпрянул. Армен протягивал ему армейский вариант М-16.
    - Ого!
    - Возьми, я себе такую же возьму! Hо сначала...
    Когда Игорь взял винтовку, Армен снова окунулся в свой багажник и через
некоторое время достал оттуда настоящий гранатомет. У Игоря округлились глаза.
Привычным движением, забросив его на плечо, Армен навел кончик ракеты на
микроавтобус, сразу сделавшийся таким маленьким и несчастным...
    - Hе стой под струей... - сказал Армен и нажал на курок.
    С громким шипением, оставляя за собой густой след, ракета вырвалась из
ствола и понеслась навстречу своей цели. Микроавтобус, с оглушительным взрывом,
превратился в огненный шар с черными дымовыми прожилками. Hевдалеке с карканьем
взлетела стая ворон и, хлопая крыльями, унеслась в небо.
    - Вот так. - он бросил гранатомет на землю и подхватил свою винтовку. - За
мной, Игорек!
    "За мной, Игорек!" - передразнил его мысленно Игорь. - "Как это, за мной?
Пригнувшись, короткими перебежками?"
    Армен просто быстро побежал к зданию. Игорь посмотрел на внушительную М-16
в своей руке и тоже двинулся за ним.
    Дальше события развивались, как в кино. Армен быстро скрылся в лабиринте
недостройки, и Игорь, конечно же, его потерял. Перейдя на шаг, больше заботясь о
том, чтобы не поцарапать свои ботинки о торчащие то тут, то там арматурины, он
медленно продвигался вперед, держа винтовку наперевес. Вид у него был, конечно
же, совсем не грозный. И своим оружием он постоянно задевал углы и стены.
    Вдруг, где-то слева и сверху послышались выстрелы. Редкие одиночные и
торопливая трескотня М-16. Перепалка продолжалась около двух минут. Игорь успел
сориентироваться, за это время и продвигался уже целенаправленно.
Вдруг, ему послышались шаги. Он резко остановился. Из-за угла ему навстречу
вышел какой-то бородатый чеченец в грязном спортивном костюме. Чеченец хватался
за грудь, будто у него прихватило сердце, и смотрел безумными глазами на Игоря.
    - Стой! - Игорь вскинул винтовку и попал прикладом себе подмышку. Блин,
слишком она большая. - Щас убью, гада!
    Чеченец будто не замечал наставленного на него оружия. Он шел неровными
шагами к Игорю. Попытался что-то пробормотать, но на губах появилась только
розовая пена. Чеченец уже почти вплотную подошел к Игорю, отнял залитую кровью
руку от груди, обнаружив там обширную рану... и издох. Упал прямо Игорю на руки,
вымазав ему кровью всю рубашку.
    Игорь брезгливо откинул от себя труп.
    - Армен! - крикнул он.
    - Иди сюда, Игорь! - голос друга был совсем рядом.
    Когда Игорь зашел в эту комнату, он застал там следующую картину:
    Пятеро лиц кавказской национальности стояли на коленях в ряд, держа руки на
затылке. Вдоль ряда прохаживался Армен, держа винтовку наизготове, на ремне,
прямо как заправский фашист времен второй мировой. А в углу, съежившись...
Игорь был на грани, чтобы простить ей все. Сжавшись в комочек, забившись в
угол, на полу сидела его любимая, испуганно глядя по сторонам. Заметив Игоря,
она вскочила и запричитала, почему-то стоя на месте:
    - Тебя ранили, дорогой? Тебе больно?
    Э-эх, как Игорю хотелось сказать "Да! Ранили! Очень больно! Сегодня
ночью!"...
    - Это не моя кровь. - сказал он хмуро.
    - Так... - Армен с интересом наблюдал за странной встречей. Он был
достаточно умен, чтобы не влезать, видя, что ни Ольга, ни Игорь, не спешат
заключать друг друга в объятия. - Ладно, езжайте домой.
    - А эти? - спросил Игорь, махнув на чеченцев.
    - Это не твоя проблема... - сказал тихо и твердо Армен.
    Игорь подошел к нему и пожал руку:
    - Спасибо, Армен. Век не забуду.
    Армен внимательно посмотрел ему в глаза...
    - Потом сочтемся. - он отдал ему ключи от своей машины.
    Вот так... Дружба дружбой... Мафия никогда не прощала своих долгов.
    - Поехали. - Игорь подошел, стараясь не смотреть ей в глаза, и, взяв за
рукав, повел.
    В машине, она попыталась дотронуться до его щеки.
    - Ты не простишь меня никогда...
    - Да... сейчас ты начнешь говорить о том, что была дурой, что это не
повторится...да? - он посмотрел на ее удивленное заплаканное лицо с размазанной
тушью. Видимо, это она и собиралась говорить.

    >Игорь, на твоей кровати... Стонала, извивалась... Ей так нравилось...
    >Пока ты выкладывался в Америке, вытягивал жилы... на твоей любимой
    >простыне, в вашем с ней гнездышке...

    Он резко отвернулся.
    - Мать вся испереживалась. Сейчас я отвезу тебя к ней. - сказал он сквозь
зубы.

    >А потом поеду в пустой дом... Где меня ждет верный пес... Мы
    >посмотрим с ним телевизор...

    Таким был не самый лучший день Игоря Hиколаевича Шебутова.

                                    КОHЕЦ.

Ваша оценка:	Подпишусь под каждым словом (+3) Понравилось (+2) Нормально (+1) Посредственно (-1) Ерунда какая-то (-2) Чушь собачья (-3)
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт: