верхней десны.
Моя рука скользнула по внешнему изгибу бедра и нащупала раскрытый
зиппер платья. К болезненным покалываниям в суставах добавилось терзание
зубами мочки моего уха. Вдруг нахлынуло воспоминание резкого удара о
лобовое стекло во время катастрофы. Она оголила ноги и начала стаскивать с
себя нейлоновые трусики: ну и нежная же белизна бедер у этой серьезной
докторши. Заглядывая в лицо Елены (губы такие алчущие и ненасытные), я стал
ощупывать грудь. Теперь она что-то мямлила себе под нос, и это чем-то
напоминало бред сумасшедшей. Елена выпустила из лифчика правую грудь,
прижимая мои пальцы к разомлевшему соску. А вот и вторая. Я целовал их по
очереди, прикусывая зубами возбужденные соски.
Захватывая меня в плен своим телом в этой беседке из стекла, металла и
винила, Елена запустила руку ко мне под рубашку и стала ощупывать мои
соски. Я осторожно переложил ее руку на начавшую горбиться ширинку брюк. В
боковом зеркале показался приближающийся водовоз, который с недовольным
рычанием проехал мимо, поднимая клубы пыли.
В первой стадии возбуждения мой член прослезился, а Елена обхватила
меня коленями, уперлась локтями в спинку сиденья.
Я полулежал на спине, ощущая удушающий запах новой обивки. Юбка Елены
была задрана, и хорошо просматривался изгиб бедер. Входил медленно,
стараясь прижимать ствол к клитору. Фрагменты тела Елены: ее квадратные
коленки под моими локтями, правая грудь подпрыгивает, пониже от соска -
явные признаки развивающейся опухоли... И все происходит в салоне машины.
Коснувшись головкой члена края матки, я обернулся. Это маленькое
душное пространство переполнено разными приборами и содержит в себе два
трахающихся человеческих тела; поза совокупления больше подходила для
гомосексуального акта.
Полные бедра Елены надавливают на мои, какой-то отстраненной и
озабоченной посторонними мыслями: бесконечно щебетала о занудности своей
работы. Но зато среди запруженной транспортом артерии, неприметные другим,
могли с ней заводить друг друга сполуоборота. Она обнаруживала все растущую
нежность и ко мне, и к моему телу, старалась быть податливой. Во время
каждого полового акта вспоминали о смерти ее мужа, спермой орошая его образ
во влагалище, вспоминали о нем сплетением бедер, слиянием ртов, касаниями
языком эрогенных зон - и все в металло-виниловом обрамлении салона.
Прошло месяца три после моего выздоровления. Жизнь полностью вернулась
в привычное русло. Я работал и общался с друзьями. Как-то вышел из бара и
увидел старого приятеля, он выглядывал из окошка автомобиля, мусоля
сигарету. Две остролицые аэропортовские шлюшки (едва ли старше школьного
возраста) о чем-то оживленно с ним спорили.
- Ты подумал, куда поедем развлекаться? - спросил меня Николай.
Он стряхнул пепел с сигареты и продолжал треп с молодухами. Их не
устраивали время и цена. Пытаясь не слышать визгливых голосков этих
малолеток и не замечать плотный транспортный поток под эстакадой возле
супермаркета, я стоял рядом и наблюдал, как очередной самолет взлетает с
аэродрома и устремляется в небо. Кажется, они договорились, и Николай
предложил мне сесть в машину. Ту, что повыше, он уже назначил мне:
пассивная блондинка с умными глазками возвышалась над моей головой.
Когда вторая девица с коротко стриженными черными волосами и
по-мальчишески узкой талией открыла заднюю дверцу, Николай передал ей
бутылку. Приподняв подбородок, он запустил пальцы в рот красотки,
выцарапывая из темных недр жвачку.
- Давай-ка это выбросим, не люблю, когда мой член в жвачке.
Николай попросил меня управлять машиной, а сам откупорил одну бутылку
вина и передал сидящей рядом со мной блондинке. Один его локоть уже застрял
между бедер брюнетки: зиппер юбки раскрылся сам собой, демонстрируя черный
пушок волос.
Николай откупорил вторую бутылку и сунул горлышко в рот своей
спутнице. В салонное зеркальце я видел, как она уклонялась от его поцелуя.
Глубоко вдыхая сигаретный дым, девица уже шарила рукой в районе ширинки
Николая. Он откинулся на спинку сиденья, оценивающе разглядывая
телосложение красотки - словно акробат, прикидывающий, для какого сложного
трюка сгодится эта гимнасточка.
Правой рукой Николай расстегнул ширинку и, прогнувшись, выпустил из
нее свой превосходный член. Девушка схватилась за желанную игрушку одной
рукой, а в другой зажала бутылку. Я тем временем ускользнул от светофора.
Николай расстегнул сорочку и извлек две маленькие грудки, схватил за соски
и попытался их соединить, точно экспериментируя с каким-то прибором.
Николай и девица резко откинулись на спинку сиденья. Уже достаточно
стемнело, но салон освещался лишь подсветкой приборов на панели да фарами
проезжающих машин. Мой приятель по-прежнему взвешивал в ладонях две девичьи
грудки. Его украшенные шрамом губы крепко сжимали дотлевающую сигарету. Он
опять вложил горлышко бутылки в рот красотке. Пока она пила, Николай поднял
ее ноги так, что пятками девица уперлась в спинку переднего сиденья, и стал
водить членом то по ляжкам, то по виниловой обивке, будто определяя, какая
поверхность повкуснее, а может быть, воображал, что ему предстоит трахнуть
разом и машину, и девицу. Теперь левой рукой он обхватил голову брюнетки, а
правой облапил ягодички. Девица широко развела бедра, демонстрируя в
очередной раз черненький треугольник и пухленькие половые губки. Через
струйку дыма никак не гаснущей сигареты Николай, лукаво прищурясь, изучал
строение девичьей игрушки.
Сосредоточенное личико девицы время от времени озарялось проезжающими
машинами. Влажноватый запашок тлеющего фильтра стал заполнять салон, от
чего у меня поплыло перед глазами. Где-то впереди замаячило залитое светом
прожекторов взлетное поле. Блондинка предложила мне выпить немного вина. Я
ответил отказом, и тогда она понимающе склонила голову мне на плечо и будто
ненароком скользнула рукой по баранке. Я почувствовал тепло руки на своем
бедре.
Подождал, пока снова остановимся, и поправил салонное зеркало, чтобы
лучше видеть происходящее. Николай засунул большой палец во влагалище, а
указательный - в анус. Девица при этом полулежала, едва касаясь коленями
своих плеч. Его левая рука постоянно теребила соски, будто это были половые
органы в миниатюре. При такой занятости Николай еще двигал тазом, создавая
легкую фрикцию (рука девушки попрежнему сжимала член). Когда она попыталась
рукой освободить свою пещерку от пальца, это ей не удалось: Николай локтем
решительно пресек эту попытку. Потом мой приятель выпрямил ноги, но при
этом бедра терлись о край сиденья, затем облокотился левым локтем на спину
и продолжал незамысловатую дрочку.
Когда машина впервые превысила скорость, Николай вынул пальца из
девичьих укромных мест и всадил в разомлевшую пизденку свой разгоряченный
член. Мимо нас равнодушно проносился поток автомобилей. В салонное
зеркальце я наблюдал за совокупляющимися телами, которые изредка
подсвечивали обгонявшие машины. Хромированная поверхность пепельницы
отражала эрегированные соски. Боковое окно вырывало кусками мелькающие
бедра мужчины и девичий лобок - беспорядочное анатомическое сцепление.
Николай поднял женщину. Широко расставив ноги (и стоя на коленях), она
теперь впускала и выпускала его член. Половой акт моего приятеля и этой
молодки во всевозможных вариантах отражался в глазках передней панели, и
стрелка спидометра словно фиксировала эти хлюпающие движения.
В основном, конечно, мелькали подпрыгивающие девичьи ягодицы.
Когда я стал выжимать из машины девяносто километров в час, Николай
прогнулся вперед и выставил девушку на полное обозрение сзади несущимся
машинам. Вздернутые грудки немедленно озарились яркими бликами. Судорожные
толчкообразные движения Николая совпадали с интервалами пролетавших мимо
дорожных фонарей. С приближением очередного фонаря его ствол входил во
влагалище, а руками он раздвигал ягодицы партнерши, словно приветствуя
каждый новый поток желтоватого света.
Вскоре Николай изменил ритм поршневых движений и поменял позу девушки
(теперь она вытянула ноги вдоль его ног). Они расположились по диагонали на
заднем сиденье.
Николай по очереди подсасывал грудки, а палец при этом засунул к ней в
попку. Я оттолкнул прильнувшую ко мне блондинку, вполне осознавая, что могу
контролировать происходивший за моей спиной половой акт. Когда аэропорт
остался позади, ритм движений Николая убыстрился, ладони, охватившие
девичьи ягодицы, поощряли (или облегчали) заданную скорость движения: все
выглядело так, словно от здания к зданию идет непрерывное сканирование этих
движений. При наступлении оргазма Николай почти стоял за моей спиной.
Головой уперся в стенку, а кулаками подпирал собственные ягодицы.
Через полчаса спустя я вернулся назад к аэропорту и припарковался.
Девица, наконец-то, отклеилась от Николая, который лежал в изнеможении на
заднем сиденье. Неуклюже двигаясь, она кое-как привела себя в порядок, о
чем-то пререкаясь то с Николаем, то с полупьяной блондинкой.
Сперма моего приятеля стекала с левого бедра девушки на черную обивку.
Я вышел из автомобиля и расплатился с девицами. Постоял у машины,
провожая их взглядом (на какой еще конкурс они повлекли свои измученные
тела? ). Николай уставился на навесное покрытие автостоянки, пытаясь
сообразить, где он вообще находится и что собственно происходило между ним
и брюнеткой. Позднее в своих секс-экспериментах Николай еще не раз
прибегнет к помощи салона автомобиля и не раз еще будет мучить тела молодых
проституток. Иногда он с интересом рассматривал какие-то стетографии с мест
автокатастроф, где были обгоревшие, искаженные страданиями лица,
просматривались во всех элегантных параметрах увечья, раны и все на фоне
раскрошенных лобовых стекол, исковерканного металла.
Николай будто внутренне прикидывал на себя увиденные увечья во время
своих сношений, и одно оставалось неизменным - он снимал проституток только
возле аэропорта. Пользуясь их телами, мой друг скорее всего вспоминал и
переживал в памяти увиденные аварии, заставлял девушек принимать
неожиданные позы и следил за их реакцией.
Монах - Селянка
Селянка! Ходь сюды. Хочешь большой и чистой любви?
- А кто ж ее не хочет.
- Тогда приходи сегодня вечером на сеновал...
Фильм "Формула любви" - Дорогой, ты опять оставил свои носки под
диваном, - металл в голосе жены приобрел оттенок ржавого железа.
Я когда-то слизнул болгарский кетчуп со старого металлического ножа,
который был сделан отнюдь не из нержавеющей стали. Ощущение ржавчины до сих
пор заставляет меня покрываться мурашками. Это почти как скрести алюминевой
ложкой по дну эмалированной миски. Особенно если в ней черника с сахарным
песком. Но ее это не задевает. Потому что она не слышит. С детства, то есть
с рождения. Глухонемая. Ленка сидит напротив меня за столом и ест ложкой
чернику с сахаром. Ложка скребет по дну миски. Я мучаюсь, терплю, но в
конце концов после долгих и безуспешных попыток объяснить, что же мне не
нравится в том, как она ест чернику, просто отбираю у нее миску с ложкой.
Обижается.
Вообщем-то эту чернику она принесла мне (Ленка моя соседка, мы с
детства отдыхаем у своих бабушек в деревне). На дворе "бабье лето", черника
еще не осыпалась с кустов, но стала уже несколько пресной, какой-то
водянистой.
Осенью мне уходить в армию, а пока я безработный и пользуюсь этим. В
принципе, местные считают нас за своих, не то что пацанов с садоводства, с
которыми у нас давняя закоренелая вражда. Сегодня суббота, и в клубе
наверняка будут танцы. Опять припрутся.
- На танцы пойдешь?, - спрашиваю я и одновременно делаю "брейковое"
движение руками.
Несколько секунд думает, а затем утвердительно кивает головой. На
танцы Ленка ходит как все, и даже танцует. Как только ей удается двигаться
