его рука, бесцеремонно проникнув под платье, скользнула в промежность. Лия
сжалась, как от удара.
- А наша девочка, между прочим, вся мокрая, - объявил татарин.
Мужики довольно заулыбались. Лия не знала, куда деваться со стыда.
- Раздевайся, - коротко приказал шеф.
Лия не осмелилась не то чтобы ослушаться, но и просто посмотреть ему в
глаза.
Опустив голову, она начала быстро расстегивать пуговки своего платья.
Стянув его через голову, она принялась за лифчик. Руки не слушались и она
долго не могла справиться с застежкой. Наконец ей это удалось, и на
обозрение мужчин была выставлена ее небольшая крепкая грудь. Освободившись
от лифчика, Лия сбросила туфельки и один за другим стала скатывать вниз
чулки.
Отбросив в сторону последний чулок, она застыла посреди комнаты
полностью обнаженная. Некоторое время мужчины с удовольствием разглядывали
ее тело. Велели повернуться так и этак, пройтись по комнате... Лия покорно
следовала всем указаниям. Наконец толстяк потянул ее к себе. Похоже, он с
татарином были здесь самыми важными. Лия опустилась к нему на колени,
ощутив обнаженным лоном и ляжками грубую ткань его брюк. Небрежно потрепав
грудь, толстяк погрузил руку ей между ног и замер так, потягивая коньяк.
Лия молча уставилась в свой бокал.
Последовал новый тост и она выпила. Сейчас ей уже самой хотелось
напиться.
Постоянное ощущение внутри себя чужой руки сводило с ума.
Через некоторое время ее поманил другой мужчина, затем - третий. Она
переходила с коленей на колени до тех пор, пока не подошла очередь
татарина. Прежде чем Лия успела опуститься к нему на колени, он грубо
сцапал ее между ног.
- Она течет, как сучка во время течки, - возмущенно объявил он.- Так
она перепачкает нам все брюки.
У Лии в очередной раз перехватило от стыда дыхание, к глазам подкатили
слезы, но возразить было нечего, это была чистая правда. Она была
возбуждена сверх всякого предела, из нее текло чуть ли не ручьями и
чувствовала она себя самой настоящей сучкой.
- Ей надо кончить, - предложил толстяк. Другие поддержали.
Шеф встал со своего места, подошел к стенному шкафу и достал оттуда
подсвечник со витой фигурной свечей. Поставив подсвечник посреди стола, он
махнул Лие рукой:
- Давай сюда.
Сама не своя Лия вскарабкалась на стол. Пока она карабкалась татарин
под возгласы одобрения успел пару раз звонко шлепнуть ее по попке. Встав на
колени посреди стола, она пододвинула к себе свечку и осторожно стала
опускаться на нее сверху. Свеча легко вошла в перевозбужденное лоно, и Лия,
не дожидаясь дополнительных указаний, сама заерзала по ней вверх-вниз. Стыд
отступил, уступая место совершенно безумному и бесконтрольному желанию...
Ей хватило буквально двух-трех движений. Тело изогнулось в бешеной
судороге оргазма и она обессилено опустилась на стол. Ноги у нее крупно
дрожали. Из глаз катились слезы...
На большее мужчин так и не хватило. Потискав Лию еще немного, они
начали собираться по домам. Ей разрешили одеться. Когда они все вместе
спускались потом к машинам, Лия краем уха услышала разговор толстяка с
шефом:
- ... Не одолжишь мне свою шлюшку этак на недельку? Потом сочтемся.
- О чем речь, забирай, - махнул рукой шеф.
Лия потупилась и сделала вид, что ничего не слышала. Что ей еще
оставалось?
Веселов С. - Скульптура
Одноклассникиї Он и она. Жених и невеста - дразнили их когда-тої Далекие
школьные годы! Тишина уроков и залихватский разгул перемен. Классы, парты,
тетрадки и учебники, строгие учителя и легкомысленные шалопаи, прилежные
отличницыї Эх, детство, детство. В течение долгих десяти лет они только и
ждали того момента, когда наконец навсегда покинут школу, станут
самостоятельными. А когда этот миг наступил, они почему-то уже и не
радовались. Было грустно расставаться друг с другом и вовсе не хотелось
оставлять старые-добрые стены, неожиданно оказавшиеся такими роднымиї
Сколько же лет прошло с той незабываемой поры? Десять? Нет, большеї Уже
минул двенадцатый год. Как летит время! Тогда им было лишь по семнадцать,
они были исполнены самых радужных надежд, честолюбивых мечтаний, впереди
была целая жизнь, большая и прекрасная, озаренная нежно-розовым светом
юношеских грезї Теперь им уже под тридцать. Почти полжизни позади. Что они
успели? К сожалению, не так уж много. Правда, и не мало. Он довольно
известный скульптор. Выставки, цветы, поздравленияї Хотя, конечно, и пот,
труд, бессонные ночи. Онаї Впрочем, чем занимается она, он толком и не
знал. Слышал лишь, что она окончила один из факультетов Института стран
Азии и Африки и буквально только что вернулась из Японии, где проработала
целых пять летї Да, у каждого из них своя жизнь, со всеми ее заботами и
проблемами. Он уже и жениться успел. Желтое обручальное кольцо накрепко
стиснуло палец. Есть и ребенокї На ее руке кольца нет. Пока нет. Невеста
она, прямо скажем, завидная - неглупа, красива, да и материально хорошо
обеспечена, - так что вряд ли долго еще будет гулять на свободеї Время
идет, былого уже не воротишь, но, черт возьми, они навсегда останутся
однокашками, никогда не забудут той счастливой и беззаботной поры. Им есть,
что вспомнить.
Но разговор, как ни странно, не клеился. Неужели они стали друг другу
настолько чужими? Не может быть! Да и по тому, как оба обрадовались
случайной встрече, того не скажешь. Сейчас у него времени в обрез, на носу
первая персональная выставка, но тем не менее он с неподдельной радостью
пригласил ее к себе, когда она изъявила желание взглянуть на его работы. И
вот тут-то вдруг между ними словно черная кошка пробежала. Битых два часа
сидели они друг против друга, с натугой выдавливая из себя слова. Может и
не нужно было им встречаться?
Не оживилась его гостья и когда он стал показывать ей свои творения.
Смотрела так себе, скорее из вежливости, безо всякого интереса, и это
всерьез уязвило его. Однако когда она увидела "Обнаженную", холодность и
апатия исчезли с ее лица, а мертвенно-пустые глаза ожили, засветились
любопытством. Вдохновленный такой переменой, он рассказал ей злосчастную
историю этой незаконченной скульптуры.
Он долго вынашивал в себе замысел, лелеял его, точно дитя. Наконец с
замиранием сердца решил взяться за дело. Но не тут-то было! Найти нужную
натурщицу оказалось намного сложнее, чем он вначале предполагал. В конце
концов после долгих безуспешных поисков, когда он уже почти отчаялся, ему
повезло. Он начал работать. Но судьба, видно, решила лишь зло посмеяться
над ним. Работа была в самом разгаре, когда с таким трудом найденная
натурщица угодила под трамвай!
Насмерть! Это же надо умудриться! И вот стоит его "Обнаженная" в углу,
задернутая тряпкой, ожидает неизвестно чего.
Она слушала со все возрастающим интересом и, когда он закончил, еще
некоторое время молчала, вертя в руках баночку кока-колы. Потом наконец
спросила:
- А что за женщина тебе нужна, что ее так трудно найти?
Он на мгновение задумался.
- Это не так просто объяснить. Понимаешь, у нас сейчас в "моде" вполне
определенный идеал женской красоты: тонкое лицо, хрупкое телосложение,
осиная талия, но в то же время пышный бюст, ну и так далее. В общем -
абсолютно противный природе голливудский стандарт. Естественно, подавляющее
большинство натурщиц соответствуют этому типу. Мне же нужно нечто иное:
естественная женская фигура, не испорченная цивилизацией, прекрасная и
гармоничная в своей природной красоте. Подобные фигуры ныне крайняя
редкость. По крайней мере ни у меня, ни у кого из моих знакомых нет на
примете ничего подходящего. Такие вот пироги.
Кстати, - он улыбнулся, - не знаю, как тебе это понравится, но
прообразом для статуи была ты сама. Такая, какой я тебя запомнил. Впрочем,
ты и сейчас не больно измениласьї - Так может я тебе тогда и помогу?
Он усмехнулся и хотел было перевести разговор на другую тему, но она
не отступала:
- Возьмешь в натурщицы?
- Ты что, и впрямь хочешь позировать? - удивился он.
- А почему бы и нет? - лукаво улыбнулась она. - Чем я хуже других?
- Лучше, лапочка, лучше, но ты, наверно, не поняла. Дело в том, что
позировать в данном случае нужно обнаженной.
- Ну и что с того? Ты решил увековечить мою бренную душу, - она снова
улыбнулась, - и с моей стороны было бы просто свинством не пойти тебе
навстречу.
Я согласна позировать не только голой, но и - как там у Булгакова - с
начисто содранной кожей.
- Ты шутишь?
- Ну если только насчет содранной кожи, - и, не дожидаясь новых
вопросов, она решительно распахнула блайзер.
- Ты хочешь начать прямо сейчас?
- Конечно, чего уж медлить.
Он рассмеялся.
- Знаешь, я никак не прийду в себя. Все это так неожиданної
Улыбнувшись в ответ, она стала медленно расстегивать блузку. Лицо ее стало
серьезным и чуть покраснело.
- Да, если хочешь, - встрепенулся он, - там в углу есть ширма. Можешь
раздеться за ней.
Она было заколебалась, но потом решительно тряхнула головой.
- Зачем?
Он пожал плечами - как хочешь. Меж тем она уже вытянула из-под юбки
нижнюю часть блузки и расстегивала последние пуговицы. Справившись с ними,
откинула блузку на плечи и, не расстегнув манжет, быстро вытянула из нее
руки. Он увидел кружевной, с прозрачными чашечками лифчик, сквозь который
проглядывали два крупных темно-фиолетовых соска. Бросив блузку поверх
блайзера на стул, она быстро сняла лифчик. Груди у нее были тяжеловатые, но
отличной формы. Высвободившись из плена, они покачивались мерно и величаво,
словно два спелых плода на ветке.
Когда он наконец оторвал взгляд от этих соблазнительных округлостей,
его гостья скинула уже туфельки и расстегнула молнию юбки. Теперь она
стягивала ее с себя, постепенно обнажая сначала пышные округлые бедра, а
затем - затянутые в черные колготы прелестные ножки. Юбка мягко легла
поверх вороха прочей одежды, а через несколько секунд вслед за ней
последовали и колготки. Не удержавшись, он стрельнул глазами по теперь уже
ничем не прикрытым ножкам: стройные, красивые, с кожей ослепительной,
сияющей белизны. Его взгляд медленно двигался по ним снизу вверх. Выше и
выше. И вот она, последняя преграда: узкие кружевные трусики, в верхней
части прозрачные. Сквозь тонкую ткань явственно виднелось большое черное
пятно лона, а в том месте, где материал был сквозным, можно было различить
даже отдельные сбившиеся в кучу, маслено поблескивающие волоски.
Почувствовав, как его охватывает совсем не нужное сейчас волнение, он
зажмурился.
Прошло несколько секунд. Наконец он вновь открыл глаза. Его гостья
стояла на том же самом месте, в той же позе, но уже совершенно нагая. Ее
ажурные трусики венчали собой кучу сброшенного белья. Странное дело, им
овладело какое-то смущение. Он молча смотрел на выставленное напоказ
прекрасное тело, не зная, как вести себя дальше. А тело было и впрямь
прекрасно. Великолепный бюст, широкий белоснежный живот, мощный разворот
бедер, буйное торжество линий и форм: оно было просто создано для кисти
живописца, резца скульптора или пера поэтаї Пауза становилась неловкой. Его
гостья первой нарушила тишину.
- Ну как? - севшим голосом тихо спросила она.
- Что "ну как"? - не понял он.
- Это то, что тебе нужно?
Он скользнул взором по ее телу вверх. Лицо ее было покрыто бордовыми
пятнами. От смущения? Но ведь она разделась с такой легкостью!
- Твое тело просто создано для того, чтобы его воспели.
Он подошел к своей очаровательной гостье. Опустив руки ей на плечи, он
еще раз, теперь в упор, внимательно оглядел ее. Затем его ладони
соскользнули с плеч и, двигаясь вниз, принялись профессионально ощупывать
ее тело. Они впитывали в себя каждый изгиб, каждую линию, фиксируя их в
