поймут.
- Ну нет, это нужно уже мне самой. Отступлю - сама себя уважать
перестану.
Мы спустились вниз по лестнице, Криса нигде не было, видно от стыда
спрятался куда-то. Пэм захлопнула дверь дома, положила ключ под коврик, мы
уселись в мою машину и поехали в клуб.
Кори и Сюзан и четверо наших парней были уже там, внутрь не заходили,
ждали нас на парковке. Дэйв, стройный блондин, мечта Пэм, помахал нам
рукой. Мы помахали в ответ, подошли.
- Пэм, это твоя подруга из католической школы? Закричали девчонки,
посмеиваясь над моим нарядом.
- Школьниц сюда не пускают, засмеялась Сюзан.
- Ну, что, не передумала? Спросил Ренди, веселый, никогда не
унывающий, чуть выше среднего роста, голубоглазый красавчик.
- Пэм решила выступить вместо меня, - пошутила я. Пэм покрутила
пальцем у виска, - Ну уж нет, я еще не того!
- Может у нее грудь накладная, вот и боится, - попытался сострить Эд,
особо ничем не выдающийся, среднего роста, не блещущий остроумием, тайный
воздыхатель Пэм.
- Ты бы с ней в душ сходил - убедился бы, что у нашей крошки все
натурально, даже слишком, - на последней фразе я многозначительно
посмотрела на Пэм.
- Оставим Пэм в покое, она бедняжка покраснела от излишнего внимания,
пойдемте вовнутрь, - предложил Стив, наш отличник и умница.
Мальчишки заплатили за входные билеты для всех, У нас проверили I. D.
- всем ли по 18 лет. Внутри было темно и очень холодно. Посреди ярко
освещенный помост, на нем установлена вертикальная перекладина, и худая,
бледная девушка, в черном лифчике и трусиках, не очень ловко крутилась,
держась руками за эту перекладину.
Зрителей было много, одни сидели за столиками рядом с помостом, другие
стояли рядом у самой кромки. Свистами и аплодисментами публика пыталась
поддержать осмелившуюся любительницу. К нам подошла официантка и объяснила,
что мы не можем просто смотреть, а должны чего-то заказать. Я заплатила за
пепси для всех. 10 баксов стакан. Здорово! Мы уселись за два свободных
столика рядом с помостом. Рэнди вытащил десять долларов и стал махать ими,
предлагая девчонке на помосте, Та подошла, стала на колени, неумело
подвигала задом. Рэнди оттянул резинку ее трусиков и положил туда бумажку.
Девушка встала с колен, послала Рэнди воздушный поцелуй и продолжила
крутиться вокруг перекладины.
- Раздевайся совсем или слазь, - закричали два молодых бритых негра,
что стояли рядом с нашим столиком. Девчонка сняла лифчик, обнажила тощие,
немного отвислые груди, совсем немного походила в таком виде по помосту и
ушла. Негры грязно выругались.
Я встала, подошла к стойке бара и спросила парня за стойкой, что
нужно, если я хочу выступить.
- Помост свободен - выходи, - ответил тот.
В это время, на помосте, другая, уже не первой молодости, девица,
почти без эмоций раздевалась, словно одна у себя в спальне. Стянула быстро
всю одежду и стояла не двигаясь. Потом раскланялась, собрала свои вещи и не
спеша скрылась в служебной комнате рядом с помостом.
Ну все, моя очередь. На слегка дрожащих ногах я поднялась на помост,
вокруг, из темноты смотрят чужие лица, орущие, свистящие.
- Эй, школьница, иди сначала исправь двойки!
- Детское время кончилось, беги домой к папочке!
Спортивный азарт охватил меня. Я успокоилась мгновенно, собралась, и
уже с легкостью продолжила игру. Испуганно оглядываясь по сторонам,
застенчиво прикрывалась руками, сжимала коленки, то и дело оправляла юбку.
Потом вдруг резко наклонилась, начала развязывать шнурок на туфле, вдруг,
как ошпаренная вскочила, поправляя задравшуюся юбку, огляделась,
успокоилась, нагнулась опять и продолжила снимать туфли, при этом выставив
на обозрение кружевные кникерсы, обтягивающие бедра почти до колен. Два
бритых негра захлопали в ладошки, свист усилился. Мои школьные занятия
гимнастикой и балетом не пропали даром, я встала на руки, и широко
раздвинула ноги в шпагате, зрелище должно быть было восхитительное - свист
стоял оглушительный. Я перевернулась, изогнулась и медленно опустилась на
ноги опять. Оправила юбку, делая вид, что мне жарко, расстегнула и сняла
курточку, бросила ее в сторону столиков к нашим ребятам. Подошла к
перекладине, правую ногу подняла высоко в шпагате, уперлась ступней в верху
перекладины и выгнула спину. Юбка задралась, я опять встала на руки и
медленно повернулась на пол оборота. Постояв так немного, развела ноги в
шпагате, на мгновение замерла, и приземлилась на помост. Встала, встряхнула
головой, разметав волосы. Начала расстегивать блузку, остановилась,
посмотрела по сторонам, якобы убедилась, что никого вокруг нет и продолжила
с застежкой, расстегнула рукава, вытащила руки, расстегнула и ослабила
ремень на юбке и сняла блузку. Стыдливо прикрыла лифчик руками, затем
закрыла ладонями лицо, посмотрела вокруг сквозь пальцы, кокетливо
улыбнулась, потрясла бедрами, так, что юбка медленно сползла вниз. Развела
руки в стороны, потянулась и переступила через лежащую на полу юбку.
Молодой симпатичный мужчина помахал мне денежной купюрой и я, выгибаясь и
извиваясь, подошла к нему, нагнулась, приблизила грудь к его лицу. Он
засунул банкноту мне в левую чашечку лифчика. Я вернулась назад к
перекладине, расстегнула застежку спереди лифчика, обняла себя за плечи,
спустила бретельки вниз и резко распахнула лифчик. Повернулась, потрясла
грудями, они задвигались, заколебались упруго. Я подняла лифчик, покрутила
им в воздухе и бросила, он улетел в темноту. Я осталась лишь в чулках и
старомодных кникерсах. Сделала еще переворот в сторону через голову на
руках, немного задержалась в верхней точке, развела ноги и приземлилась.
- Все снимай! - Кричали возбужденные зрители. Покажи нам твою штучку!
Я слегка приспустила резинку вниз, нагнулась, выставила зад,
обернулась, покрутила им из стороны в сторону. Потом подтянула резинку на
место. Уже несколько зрителей, облокотившись на помост, махали бумажками и
подзывали меня. Я приблизилась к краю, стала на колени и выгнулась назад.
Один из негров оттянул верхнюю резинку и сунул мне деньги под нее. Другой,
стоящий рядом засунул купюру под нижнюю резинку. Я переместилась к другой
группе.
Сразу несколько парней протянули руки и засовывали мне деньги под
резинки.
Когда никого с деньгами в руках больше не осталось, я вернулась на
середину, постояла на слегка согнутых ногах, покачивая грудью и бедрами,
затем медленно, покусывая губы и закрыв глаза, стянула кникерсы сначала до
колен, постояла так, прогнувшись задом, повернулась, согнулась пополам,
спустила их совсем, переступила через них и толкнула ногой прочь. Я стояла
перед разгоряченной толпой в одних чулках телесного цвета и мне не было
стыдно своей наготы. Я упивалась своей властью, зрители неистовствали, я
смотрела им прямо в глаза, не прячась, не скрывая ничего. Я чувствовала
себя легкой и упругой, мне казалось, что я способна взлететь.
Непередаваемое чувство очищения и освобождения пронзило меня насквозь. Вот
она, истинная свобода!
Никаких условностей, комплексов, морали - все позади, в прошлой жизни. Я опять встала на руки и очень медленно,
выставляясь полностью на всеобщее обозрение, развела ноги в шпагате.
Перебирая руками, повернулась вокруг и плавно опустилась на помост. Сидя,
свела ноги вместе, подтянула колени к груди, положила на них голову и
закрыла глаза. Представление закончено.
Вот тут-то я обнаружила, что сижу на мокром. О! Мой боже! Я совсем
выпустила из виду то, что мокрею, как какая-нибудь школьница-мокрощелка!
Какой конфуз! Совершенно непрофессионально! Скорее вниз, долой с глаз!
Я вскочила, спрыгнула с помоста и голая побежала в служебную комнату рядом.
Захлопнула за собой дверь, уселась на стул перед зеркалом, посмотрела
на свое отражение и вдруг рассмеялась от души.
В дверь постучали.
- Кто там? - крикнула я.
- Это я, Пэм, - послышалось из-за двери.
Пэм принесла мою одежду и деньги, которые я только что заработала:
- Почти 500 баксов! Пэм, как тебе это нравится? Пятнадцать минут и
такая куча денег!
- Ну, тебе-то это ни к чему, твой муж дает тебе более чем достаточно!
- Достаточно не бывает никогда и потом эти деньги заработаны и
нравятся мне больше. Я привела себя в порядок, оделась, и уже собиралась
уходить, когда вновь постучали. Это оказался хозяин заведения. Он прямо,
без лишних слов предложил мне работать у него. Я отказалась. Он все же
оставил мне свою карточку, на случай, если я передумаю.
- Она не передумает, - за меня ответила Пэм.
- Кто знает, кто знает, - глубокомысленно произнес хозяин клуба,
выразил мне свое восхищение еще раз, и удалился.
Я завернулась в плащ, который предусмотрительно принесла с собой Пэм,
и мы выскользнули в зал, потом быстро прошли мимо помоста, где очередная
дебютантка раздевалась на глазах у зрителей и вышли на улицу. Было уже
совсем темно, немного прохладно и сыро. Я завела машину, Пэм уселась рядом
со мной, и мы поехали.
- Пэм, давай позвони своим, скажи, что ты будешь сегодня ночевать у
меня, попросила я и протянула Пэм свой телефон. Пэм поколебалась немного,
но согласилась, и мы понеслись по улицам ночного города, среди огней
рекламы, блестящего сырого асфальта и запаха свежести.
Неизвестный автор - Голос крови
Придется встать," H подумала Тина, узрев через плечо будильник. Стрелки
приближались к двенадцати. Обычно она выходила на работу в десять, но вчера
было невозможно разогнать "гостей", которые трижды бегали за водкой и не
собирались угомониться. В конце концов, пришлось подлить всем свое
фирменное зелье, вызвать Васеньку за четвертак и отправить забалдевших
мужичков обратно в "барак".
Бараком Тина называла одноэтажную общагу гостиничного типа, где вот
уже 20 лет жили ее менее удачливые соплеменники. Сама Тина вовремя
выскочила замуж за "местного папуаса", круглого сироту-алкоголика, который
ее по-своему любил и не очень мешал по жизни. Пять лет назад бедолага решил
погостить у переделкинского кореша в выходные, сел в последний вагон
электрички, а поскольку состав был длиннее переделкинской платформы, он из
вагона шагнул в воздух. Труп с разбитой головой нашли утром. Вскрытие
показало, что в момент падения жертва был пьян и вероятно, не слышал
предостережений машиниста. Валентина (это было ее полное имя) 40 дней
носила траур, но хоронить мужа не стала, а поставила урну с прахом в
лоджии, на полку с инструментами покойного. Он и будучи живым, все дни
просиживал там, на табуретке, с беломориной в пожелтевших пальцах и с
бутылкой "Столичной" на полу. "Хороший был мужик. И помер вовремя, хоть и
зря", H Тина в задумчивости погладила урну и закурила. Вообще она мало
курила, сигаретку-до работы и сигаретку-после, и обе- дома, в одиночестве.
Тина спрашивала себя, нравилась ли ей работа. Скорее, устраивала, т.
к. деньги приходили хорошие и позволяли жить независимо, без влиятельных,
но назойливых "покровителей".
"Ты H красивый, и "мальчик" у тебя ласковый, но не ищи меня. Я не
люблю богатых, сама H не бедная. А вот спать в одиночестве и завтракать H
обожаю. Если захочу, сама тебе позвоню," H озадачила она одного весьма
удачливого писчебумажного королька. Кофе в джезве закипел и с шипением
полез на волю. "Нет, так дело не пойдет, H рассердилась Тина H сломанный
ключ H раз, рюмку разбила H
Два, выругалась матом H три, руки трясутся H четыре, и вот, сбежавший
кофе H
Пять. Опять H твою мать. Все, бегом отсюда, к Нинке и Гарику.
Расслабиться пора." Решив не ходить на работу, Тина развеселилась. Она
терпеть не могла опаздывать, делать что-то наспех. "Дело надо делать
вовремя, или совсем не делать. Если нет времени нормально позавтракать,
никак не завтракай, не глотай колбасу и вчерашний чай на ходу, а просто
выпей стакан холодной воды", H сказал ей один банкир и за такую мудрость
