было прочесть даже с той стороны речки Ибанючки. А где Болтун, спросил
Мазила. Встречает верховного главнокомандующего какой-то недавно
освободившейся страны Ефрейтора, сказал Шизофреник. Зачем это его туда
понесло, спросил Мазила. Его не понесло, а понесли, сказал Шизофреник. Все
учреждение погнали на отведенное для них место. Ну и наплевал бы он на этого
Ефрейтора, сказал Мазила. Нельзя, сказал Шизофреник. Там на месте их
переписывают. Дикость какая-то, сказал Мазила. Ничего подобного, сказал
Шизофреник. Типичный случай социальности. Общество в целом есть индивид,
тело которого -- население страны, а мозг и воля -- руководство. Мозг сам по
себе не может испытывать радость по поводу приезда Ефрейтора. Радость --
функция тела. А где Член, спросил Мазила. Сидит в приемной у какого-то
Советника, сказал Шизофреник.
Ларек по случаю приезда Ефрейтора был закрыт. Мазила выругался
последними словами и предложил пойти в мастерскую. Странные превращения
происходят с людьми, говорил он по дороге. Художник, например, был когда-то
приличный парень, теперь -- редкостное дерьмо. Член был типичным чиновником,
стал правдоборцем. Это кажется странным в индивидуальном исполнении, сказал
Шизофреник. А в массе люди просто проигрывают логически мыслимые варианты
поведения по некоторой формуле. В простейшем случае вероятность того, что
некто N будет совершать поступки типа х, равна частному от деления степени
опасности для индивида поступков такого типа на число логически мыслимых
вариантов поведения. Число людей, избирающих тип поведения х, будет равно
произведению общего числа людей, вынужденных выбирать тип поведения из
данных вариантов, на упомянутую вероятность. Я не могу тебе возразить,
сказал Мазила. Но твои суждения мне кажутся слишком беспощадными. Не
остается иллюзий. Неужели все можно выразить формулами и числами? Шизофреник
сказал, что при желании -- все. Люди это не делают отчасти потому, что нет
надобности. Отчасти потому, что обходятся сравнительными оценками: "умнее",
"глупее", "талантливее", "значительнее" и т. п. Заметь, это -- обычное дело.
Отчасти потому, что социальные измерения чреваты нежелательными для
начальства последствиями. Представляешь, что будет, если окажется, что
Заведующий глупее Заместителя, хотя по идее должно быть наоборот! Мазила
сказал, что ему не все еще ясно насчет социальных законов, и попытался
пояснить, что именно. Шизофреник наконец догадался, о чем идет речь. Дело в
том, сказал он, что социальные законы усваиваются людьми как навыки
поступать определенным образом в определенных ситуациях по отношению к
другим людям. Эти навыки, само собой разумеется, модифицируются под влиянием
различных обстоятельств и обнаруживаются как закономерности лишь в массе
случаев. Надо поэтому сформулировать их так, чтобы исключить все эти
обстоятельства, затемняющие суть дела и всегда оставляющие зацепки для
сомнений и критики. Такой удобной записью может быть формулировка
утверждений о социальных законах как утверждений о тенденциях, о
предпочтении, о стремлении людей совершать поступки определенного рода в
заданных ситуациях. Выражения типа "N предпочитает xi (или стремится к xi)"
при этом означают следующее: если бы можно было воссоздать n совершенно
одинаковых ситуаций, различающихся только последствиями от осуществления
поступков х1, х2,....., xn, то N выбрал бы хi (где i есть какой-то один из
1, 2,....., n). Главное здесь -- понять, что выражение "N предпочитает хi"
не эквивалентно выражению "N всегда осуществляет хi, если приходится
выбирать из х1, х2, ....., хn". Первое остается неопровергнутым, если даже N
осуществил не хi, а другой из х1, х2, ....., xn, тогда как второе таким
фактором опровергается. Наконец, выражение "N предпочитает хi" нельзя
истолковывать как выражение "N чаще (в большинстве случаев, с большей
вероятностью) осуществляет xi, если приходится выбирать из х1, х2,......
xn", так как второе выражение может быть ложным, что ничуть не влияет на
истинность первого. Я знаю одного бабника, который предпочитает полных
блондинок, но почти всегда проводит время с тощими брюнетками. Ясно, сказал
Мазила, я предпочитаю общество людей типа Микеланджело, Пикассо, Родена,
Достоевского, Булгакова и т. п., а большую часть времени провожу обществе
людей типа Художника, Литератора, Сотрудника, Социолога, Претендента и
Мыслителя. Это не из той оперы, сказал Шизофреник, но похоже.
ДИСКУССИЯ О СВОБОДЕ
Арестанты воткнули в снег ломы и лопаты и забились в сортир, читал
Инструктор. От дыма махорки скоро стало нечем дышать, но зато стало немного
теплее и намного уютнее. Начали "травить баланду". Незаметно втянулись в
дискуссию о том, что такое свобода -- проблема для арестантов наиболее
актуальная. Вели дискуссию по всем канонам научной дискуссии: каждый кричал
что-то свое и не слушал других. Взаимонепонимание полное. Концепция
Клеветника: свобода есть познанная необходимость, как учили нас классики, и
хотя мы сидим в сортире не следует об этом забывать, мы же все имеем среднее
образование, а многие даже высшее и незаконченное высшее, Концепция Убийцы:
Клеветник несет чушь; если тебя, к примеру, посадили на губу, и ты понял
неизбежность этого, то ты, выходит, свободен; свобода есть как раз наоборот
не необходимость, а обходимость; а познанная или не познанная, кто ее знает;
непознанная отчасти лучше; пока начальство не пронюхало, например, что можно
обойти проходную и безнаказанно смыться в самоволку, мы хоть иногда
свободны. Концепция Патриота: мы -- самые свободные люди за всю историю
человечества. Концепция Паникера: свобода есть свобода каких-то действий;
человек свободен осуществлять некоторое действие, если и только если
осуществление этого действия им зависит исключительно от его собственной
воли, т. е. ничто, кроме его воли, не вынуждает к данному действию и не
препятствует ему; если, например, Патриот захочет сейчас покинуть сортир и
никто и ничто не будет ему мешать в этом, он свободен вылезти из сортира;
если Убийца сунет Патриота в яму, то Патриот будет несвободен сделать это;
все остальное философский вздор. Концепция Уклониста оказалась наиболее
законченной. Человек свободен осуществлять или не осуществлять какое-то
действие лишь в том случае, если это зависит исключительно от его
собственной воли. Но это не все. Это еще только начало. Вот, к примеру,
свободен или нет курсант Ибанов сегодня после отбоя идти к бабе? Вроде бы
оделся и пошел. И проблема решена. Однако Ибанов знает, что это запрещено. И
если он все же пойдет в самоволку и попадется, ему не миновать губы. А то и
похуже. Так что говоря о свободе людей по отношению к тому или иному
поступку, надо учитывать наличие или отсутствие официально установленного
запрета на этот поступок. Надо учитывать и характер наказания за нарушение
запрета: если наказание слишком слабое, с ним можно не считаться. Если
имеется официально установленный запрет на поступки данного рода, и
наказание за его нарушение достаточно сильно, то человек официально не
свободен по отношению к этим поступкам. Если при этом человек благодаря
каким-то исключительным обстоятельствам может избежать наказания, он может
оказаться фактически свободным отношению к данным поступкам, будучи
официально несвободным. Так, Литератор был фактически свободен по отношению
к самоволкам, если он сейчас здесь, то это -- дело случая. Не будь проблемы
сортира, сошло бы. Бывают случаи, когда человек официально свободен, а
фактически нет. Иногда бывает так, что недостаточно отсутствия запрета на
поступок, а требуется еще официальное разрешение. Иногда этого мало,
требуется еще запрещение препятствовать осуществлению разрешенных или
незапрещенных поступков. До сих пор я говорил об отношении отдельно взятого
человека к отдельно взятому поступку. Но в общественной жизни встает
проблема отношения множества людей какого-то рода к множеству поступков
какого-то рода. Например, речь может идти об отношении курсантов Школы (а не
отдельного курсанта) к множеству поступков, в которое входят походы к бабам
и выпивка. Свободны или нет курсанты Школы совершать или не совершать походы
к бабам и пьянки? Ответить на этот вопрос пока еще нельзя. Надо сначала
ввести понятие степеней свободы и указать способ их измерения. В частности,
степень свободы можно определить как величину, характеризующую отношение
свободных человеко-поступков к общему числу человеко-поступков данного рода.
Это будет величина в интервале от нуля до единицы. Степень свободы равна
нулю, если для всех людей этого множества несвободны все поступки данного
рода, и единице, если для всех людей этого множества свободны все поступки
данного рода. Остальные случаи располагаются между этими крайностями. Эта
схема все еще сильно упрощает реальное положение, ибо в ней все
человеко-поступки принимаются как одинаково показательные и число их
достаточно велико. А реально это не так. Реально люди имеют различную
социальную ценность и величину. Иногда наличие свободы печатать свои
сочинения для тысяч людей ничего не говорит о наличии свободы публикаций, а
отсутствие свободы напечатать свой труд для одного человека является
показателем отсутствия свободы публикаций. Иногда люди вообще не
предпринимают попыток совершать поступки какого-то рода, хотя они официально
не запрещены, или предпринимают настолько редко, что нельзя судить о наличии
или отсутствии фактической свободы, ибо вообще нельзя измерить степень
свободы. Но допустим, что есть способ измерения степеней свободы и условия
для его применения. Теперь еще надо договориться, какая величина достаточна,
чтобы признать наличие свободы или отсутствие таковой. Здесь возможны
варианты. Например, в каких-то случаях возможно соглашение, когда для
признания наличия свободы достаточно, чтобы величина степени свободы была
больше половины. Так что весьма возможно, что группа людей имеет высокую
степень свободы в отношении поступков данного рода, а некто Ибанов при этом
может быть несвободным. Добавьте к этому то, что в отношении разных множеств
поступков могут быть разные степени свободы. Я назвал далеко не все аспекты
проблемы. Но из этого должно быть ясно, что всякие общие разговоры на эту
тему без достаточно точно определенной терминологии и строго установленных
фактов лишены смысла. Вот вам в заключение задачка. Даны две страны А и В. И
в той, и в другой разрешены туристические поездки граждан заграницу. Вы
хотите узнать, есть в них на этот счет фактическая свобода или нет. И вы
располагаете такими данными. В стране А подано было сто заявлений, девяносто
девять получили выездную визу, одного не выпустили. В стране В подано было
за тот же срок пять тысяч заявлений, четыре тысячи пятьсот получили выездную
визу, пятьсот человек не выпустили. Какая страна из А и В свободнее по
отношению к туристическим поездкам за границу? Начался жуткий гвалт. Прежде
всего выяснилось, что больше половины участников дискуссии никогда не
слышали о заграничных туристических поездках и выездных визах. Позиция их
четко обозначились выражениями вроде "с жиру бесятся", "зажрались",
"поработали бы в колхозе", "ты бы еще Луну сюда приплел", "это нас не
касается" и т. д. Паникер резюмировал: дискуссия окончена, истина подохла в
споре. Интеллигент сказал Уклонисту, что тот в общем прав, но упустил два
