начала "исхода", это приведет... Я, признаться, и не знаю, к чему это
приведет.
- Ты - не знаешь? - не поверил Сашка. Он мог сомневаться в
нравственных качествах форзейля, но его всемогущество и всезнание он
признавал почти безусловно.
- Увы - да! Мы вступили в такие области, что моментами я готов
предположить, что ты и Андрей куда осведомленнее и сильнее меня.
Антон действительно не представлял, что может произойти с
реальностями, этой и другой, "крымской", если Шульгин, вернувшись в
Замок, расскажет Сильвии, которая, решив начать новую жизнь, стала его
любовницей, обо всем, здесь происходящем. И о петле времени, которую она
учинила, отправив пресловутое письмо. Возьмет аггрианка вдруг и
передумает. Тогда как все повернется?
- Поэтому проще будет переместить тебя в двадцатый год. И ты, и
остальные ребята там устроились очень неплохо. Совместишься с собой - и
никаких проблем. Ну, появятся вдруг некоторые дополнительные
воспоминания. Как бы два варианта одного и того же отрезка жизни. На
судьбы мира это никак не повлияет.
- Слушай, мне совершенно безразлично, куда и как. Давай побыстрее -
и все.
- Хорошо. По первому пункту соглашение достигнуто. Теперь второе.
Ты бы не мог оказать мне последнюю услугу?
- Опять последнюю? - не скрыл сарказма Сашка.
- Очень на это надеюсь. Ты весьма бы мне помог, если бы согласился
задержаться совсем ненадолго.
- Конкретно?
- На сутки, максимум на двое.
- Зачем?
- Для меня, для всего нашего дела. - "Нашего" - в смысле "вашего"
или ты говоришь о нас с тобой? - перебил Антона Шульгин по своей обычной
привычке.
- Второе. Все это сильно касается судьбы всех вас. Если не удастся
мой план. - Что за план?
Антон, похоже, при всем своем нечеловеческом терпении такой
одесской манеры диалога не выдержал.
- Ну помолчи хоть минуту! Нам всем нужно, чтобы ты задержался
здесь, в виде наркома сходил на аудиенцию к Сталину, после этого
встретился со здешней Сильвией. Когда ты уйдешь, Шестакову придется
трудно. Следует создать ему предпосылки нормальной жизни и удачной
карьеры. А Сильвия. Ей мы должны вкрутить хорошую, стратегическую
дезинформацию. Иначе все наши предыдущие труды могут оказаться
напрасными. Хуже того - ты этого не знаешь, а "тот" Шульгин и парни
знают. Реальности угрожают схлопнуться, тогда вам всем до конца дней
придется просидеть в Замке, как Гессу в тюрьме Шпандау. Или -
эмигрировать с Земли вообще.
- А чем плохо? - принялся валять дурака Сашка. - Помнится, в самом
начале ты как раз обещал нам турне по Ста мирам.
- Успеется. Я тебе все расскажу, в деталях, но теперь нужно
спешить. Твой новый партнер нервничает. Так что? Отправляемся по домам
или еще "распишем пулечку"?
Поймал форзейль Шульгина, поймал на беспредельной страсти к
приключениям. Или - Сашка на подсознательном уровне, ревнуя к самому
себе "основному", который наверняка успел "за отчетный период" вволю
пощекотать себе нервы, возжелал и здесь учинить нечто этакое.
Чтоб было что вспомнить!
- Ну, хрен с тобой. Давай, тасуй колоду. Когда ни помирать, все
равно день терять.
И не отдавал себе пока Шульгин отчета, что главным фактором,
определившим его выбор, был затаившийся в самых глубоких слоях
подсознания страх.
Вдруг его возвращение в себя окажется не чем иным, как самой
банальной смертью? Сейчас он, как тут ни суди - самостоятельная
личность, пусть и пребывающая в чужом теле, но ощущающая себя именно
Александром Шульгиным, с собственной памятью о всей предыдущей жизни,
плюс обладающая исключительно ему принадлежащим опытом последних дней.
Можно сказать, что вот этот человек, лишь загримированный под
наркома, и есть он сам, единственный и неповторимые. А тот, другой?
Оттого, что он там где-то существует, Сашке не холодно и не жарко. Как
безразлично ему подлинное или гипотетическое существование собственных
аналогов во всех прочих параллельных мирах.
Если он сейчас выстрелит себе в висок из пистолета, то умрет
безусловно. А если матрица, его личности сольется с оригиналом? У "Сашки
номер раз" вдруг прибавится пара мегабайт памяти. Всего лишь.
- Тогда так, - удовлетворенный, что главная на данный момент задача
успешно решена, спросил Антон, - ты же не хочешь, чтобы твой "реципиент"
остался в не слишком уютном времени, "один и без оружия"?
- Не хочу, - согласился Шульгин. - Значит, делай все, что тебе
сейчас предложит Лихарев, а я ненадолго вас покину. И постарайся быть
таким же капризным и вредным, как сейчас со мной. Только - немножко
больше напуганным и желающим поскорее попасть домой. Понял "зерно роли",
как говаривал Станиславский?
ГЛАВА 38
- Нет, и перестанем торговаться. - Шульгин звучно припечатал к
столу ладонь. - Меня совершенно не интересуют ваши проблемы. Устройте
мне встречу с вашей начальницей, а потом я сам решу, как поступить!
Сашка специально довел дело до момента, когда отступать Лихареву
было просто некуда. Всего через четыре часа у него была намечена встреча
со Сталиным, где Валентин намеревался предъявить наркома в полном
здравии. Они даже составили схему разговора и отрепетировали основные
реплики.
В качестве одного из доказательств своей лояльности Шестаков должен
был предъявить финансовые документы, которые якобы спас от захвата
сотрудниками ежовского Управления особых задач. Тут его позиция была
непробиваемой.
Представитель Управления в Испании, старший майор госбезопасности
Орлов, не так давно перебежал на Запад, и теперь можно было утверждать,
что по собственным каналам Шестаков получил информацию о совместной
заговорщицкой деятельности троцкистской агентуры и НКВД. Установив свое
полное влияние над правительством Испанской Республики, они готовились
не только сорвать поставки оружия и снаряжения, но и захватить
предназначенные для этого денежные средства.
Примеров несогласованной с Политбюро, фактически антисоветской
политики НКВД в Испании можно было предъявить сколько угодно.
По их же методике - трактовать любое событие, от поражения
Интербригад в боях за Сьерра-Гвадарраму до мятежа верных троцкисту Ниньо
частей, как результат предательской деятельности Ежова и его подручных.
А поскольку Шестаков не знал, кому в НКВД, да и в собственном
наркомате еще можно верить, а кому уже нет, он и решил со всеми
документами и доказательствами обратиться непосредственно к товарищу
Сталину. Но - не успел. Враги опередили. Вот и пришлось поступить таким
вот не совсем обычным образом.
Дальнейшие действия Шестакова, в том числе и его обращение именно к
Заковскому, как к единственному, на его взгляд, безукоризненно честному
и надежному человеку, тоже были проработаны вполне убедительно.
И вот в этот момент, когда все было согласовано я решено, Шульгин
заявил, что он передумал. Мол, сначала представьте мне леди Спенсер в
натуральном виде и в условиях абсолютной безопасности.
- Ну кто же так поступает?! - в отчаянии вскричал Валентин, вдруг
вспомнивший о моральных принципах. О чужих, естественно. - Мы же
договорились!..
- Например, я, - безмятежно улыбаясь, ответил Сашка. - Дело ведь в
чем? Это у вас есть служебные обязанности, так называемый "долг" и
прочие буржуазные выдумки, у меня же - только я сам и не принадлежащее
мне тело. И все.
Поэтому я должен думать прежде всего о своем благе, а уж потом...
Заметьте также, что в. нынешней ситуации я оказался отнюдь не по своей
воле.
Основная проблема сводилась к тому, что единственным местом, где
можно было провести встречу Шульгина с Сильвией и не выйти при этом из
графика, являлась квартира в Столешниковом переулке, включенная в режим
"нулевого времени".
Тогда, сколько бы часов или суток ни продлились переговоры,
Валентин успевал в Кремль к назначенному времени. Но это не совсем
устраивало Шульгина, ему хотелось, чтобы встреча состоялась на самом
деле "с глазу на глаз", а не в помещении, наверняка до предела
напичканном всевозможной шпионской аппаратурой.
У него уже был весьма печальный опыт встречи с Сильвией в ее
лондонском доме.
Но все же стороны пришли к соглашению.
Когда Лихарев скрылся в своем кабинете, чтобы связаться с Лондоном,
Шульгин пригласил Власьева на минуточку выйти в коридор.
- Вот что, Николай Александрович. Наверное, вам лучше будет уехать
прямо сейчас. Возьмите деньги, у меня тут около двадцати тысяч долларов,
да и советских червонцев почти столько же, и отправляйтесь на вокзал.
Риска больше никакого. Паспорт у вас совершенно чистый, на меня вы
никоим образом не похожи, на того мужика, который сбежал с этапа, -
тоже. Да и вообще розыск "наркома" сегодня непременно прекратят, вы сами
слышали. Доберетесь, Зою успокойте, ребятам гостинцев каких-нибудь
купите. И ждите меня, через пару дней постараюсь подскочить.
Увидел, что Власьев хочет возразить.
- И не спорьте. Ей-богу, так будет лучше. Я все продумал. Помочь вы
мне здесь уже ничем не поможете, а с вашим уходом у меня появятся лишние
козыри. Собирайтесь, Николай Александрович, и не мешкайте. Нужно, чтобы
вы ушли, пока Лихарев не появился. Не то чтобы я ему не доверяю, просто
предпочитаю в любой ситуации удерживать инициативу. Доберетесь -
телеграмму дайте. Главпочтамт, до востребования. Например, такую:
"Доехал благополучно, жду зимнюю рыбалку. Николай". В общем - до
встречи.
Сашка запер дверь за Власьевым и вздохнул облегченно. В самом деле,
присутствие рядом "старого друга" начинало его тяготить. Непрерывно
придумывать мотивировки странных, с точки зрения Власьева, поступков,
думать, как бы не сболтнуть чего лишнего, да и Зоя с детьми уже четыре
дня одна. Изнервничалась вся.
Вот эта последняя мысль явно ворвалась от Шестакова. Пусть он себя
и не осознает, избавлен от всех забот, а судьба семьи его тревожит
настолько, что эмоции преодолевают неведомый барьер.
Очевидно, Валентину пришлось выдержать трудный разговор с Сильвией.
Он вышел из кабинета бледноватый от злости, нервно покусывая губы.
- Прошу вас, будете разговаривать.
- С удовольствием. Дверь изнутри запирается? Дайте ключ. И без
приглашения не входить. Я тоже нервный, в случае чего может неловко
получиться.
Шульгин сел перед экраном, по ту сторону которого уже видна была
приветливо улыбающаяся женщина.
Она совершенно не изменилась с момента их последней встречи. Да и
сколько тут времени прошло, едва неделя. И опять Сашка спохватился.
Никак он не привыкнет к этим вещам. Какая там неделя?! Ей еще жить и
жить до того дня. И одета Сильвия совсем иначе, и прическа другая,
глаза, губы накрашены довольно аляповато. Прям тебе Мэри Пикфорд.
- Вот вы какой, - сказала Сильвия по-русски, с едва уловимым
акцентом. - Рада нашему знакомству.
- Увы, на самом деле я совсем не такой. О чем и пойдет речь. Только
чего же мы так официально, через стекло? - Он пощелкал ногтем по
поверхности экрана, которая, безусловно, не была стеклянной. - Будто в
тюрьме на свидании. Ваши коллеги предпочитали непосредственное общение.
Будьте любезны, - он сделал приглашающий жест и даже слегка отодвинулся,
словно пропускающий даму в дверь джентльмен.
Сильвия была подготовлена к некоторой неординарности своего
собеседника, но все равно слегка недоуменно повела плечом, будто уступая
не совсем приличному предложению человека, плохо посвященного в тонкости
