единственное условие, а сегодня как раз десятое, директор решил
исполнить волю поручителя немедленно. Банк "Братья Бэринг иДж. Сметс"
считает тщательность и пунктуальность важнейшим условием своей
деятельности.
- Благодарю вас. Я не имела и не имею оснований сомневаться в
надежности банка и высоких деловых качествах его сотрудников.
Клерк с достоинством поклонился, придерживая локтем котелок и
зонтик, с которого капало на ковер, невозмутимо принял от клиентки
золотой соверен. В отличие от банкноты равного достоинства,
викторианская монета могла рассматриваться не как чаевые, а чем-то вроде
наградного жетона.
Стоя у окна, за которым почти ничего не было видно - дождь пополам
со снегом продолжал изливаться на Лондон третьи сутки подряд, да еще и
пропитанный угольным дымом туман спустился почти до уровня черных
шиферных крыш, - Сильвия распечатала пакет.
В нем находились два листка шелковистой, чуть пожелтевшей бумаги и
еще один конверт, гораздо меньший, плотно заклеенный, с выразительной
надписью наискось: "Для м-ра Р. Мэллони. Только". (Естественно,
по-английски.) Пожав плечами, она развернула письмо. "Доброе утро,
дорогая! - прочитала Сильвия написанные ее собственной рукой слова. -
Надеюсь, ты получила мое письмо вовремя и ничего экстраординарного пока
не случилось. А возможно, и не случится. Понимаю, что получить письмо от
самой себя да еще когда великолепно помнишь, что его отнюдь не писала, -
это шокинг. Даже при том, что нас с тобой удивить чем-либо трудно".
Сильвия хмыкнула, на секунду оторвалась от текста, словно
действительно пытаясь вспомнить, писала ли она нечто подобное. Когда?
Ах, семнадцать лет назад. Если это мистификация, то чья и зачем?..
Бумага и конверт из ее бювара, с 1914 года она не меняла стиль. Почерк
тоже на взгляд неотличим. Она продолжила занимательное чтение.
"Разумеется, все не так просто. Тебе пока с подобным сталкиваться не
приходилось, но я недавно поняла, что мир устроен несколько сложнее, чем
нам представлялось. Поясняю. Я - это ты, какой, возможно, станешь к 1984
году. Что, впрочем, теперь проблематично.
Так вот, я из восемьдесят четвертого года пишу себе в тридцать
восьмой, находясь при этом в двадцать первом и, может быть, не в прямой,
а в параллельной, только что возникшей реальности. Или скорее всего как
раз на развилке между ними. У меня нет времени, да и особого желания
излагать здесь все события и парадоксы, сделавшие такое возможным. Они
уже произошли, и этого пока достаточно. Все остальное ты узнаешь сама,
если я права в своих предположениях.
Перехожу к сути дела. На днях я, и не совсем по своей воле,
побывала на Таорэре, или, как ее называют уже добравшиеся и сюда
земляне, - Валгалле. Нам с тобой, в силу нашего воспитания, это имя даже
ближе.
Здесь мне удалось познакомиться с твоим рапортом о выявлении якобы
функционирующей в Москве электронно-квантовой матрицы некой личности.
Если ты ее смогла обнаружить, значит, я совершила грубую ошибку. Это
урок тебе - никогда не пытайся делать вещи, смысл и последствия которых
ты не в состоянии предвидеть.
Подсказываю - носителем матрицы является член Советского
правительства в Москве, министр, или, на их жаргоне, - народный комиссар
Шестаков. Но человек, чья личность в нем присутствует и с которым,
возможно, теперь сможешь познакомиться и ты, находился в чужом теле не
более трех часов, после чего благополучно вернулся назад и в настоящее
время жив, здоров и никаких признаков потери части личности или ее
раздвоения не проявляет.
Если же излучение матрицы фиксируется после ее снятия, значит,
имеет место не предусмотренный теорией феномен. Впрочем, я не слишком
удивлюсь, когда окажется, что так оно и есть. Мозг и психика господина
Шульгина имеют несколько необычное устройство, и, по своей обычной
манере, он мог придумать нечто такое, что позволило ему оставить свой
дубликат в мозгу советского министра".
Сильвия вновь оторвалась от письма, осмысливая неожиданную
информацию. Налипав бокал джина, чего с утра обычно не делала. Надо
все-таки дочитать, а проанализировать содержание и проверить
достоверность текста можно будет позже.
Хотя многие моменты в откровениях ее "альтер эго" казались чересчур
странными даже на первый взгляд.
Прежде всего теорию параллельных реальностей она считала не теорией
даже, а некой умозрительной гипотезой, позволяющей просчитывать
возможные последствия предпринимаемых вмешательств в земную историю, но
отнюдь не предусматривающей возникновения и одновременного существования
как исходных миров, так и альтернативных.
Из слов же "Сильвии-84" следовало, что указанные параллельные
реальности - дело самое обычное. Если ей верить, - а оснований не верить
пока не было, - за следующие десятилетия в метрополии коренным образом
изменили свои отношения с агентурой, им стали гораздо больше доверять и
снабжать куда более сложной и эффективной аппаратурой. Позволяющей
самостоятельно осуществлять манипуляции с квантовым переносом личностей
и даже произвольно перемещаться во времени. А также знакомить с
последними достижениями фундаментальных наук, чего раньше не было.
За последние семьдесят лет, с того дня, когда "юная наследница
угасающего рода" сошла с палубы пакетбота линии Бомбей - Кейптаун -
Лондон, чтобы вступить в полные права владения родовым гнездом и начать
свою блестящую светскую карьеру, никаких "курсов повышения квалификации"
или "семинаров по обмену опытом" для нее не организовывали.
Более того, Сильвия была уверена, что "на родине" давным-давно
забыто само понятие "прогресса", неизвестно, сколько тысячелетий ничего
нового там не появлялось и не могло появиться. Так же, как в муравейнике
трудно вообразить внезапное возникновение оригинальных, передовых
технологий строительства или реформы системы воспитания подрастающего
поколения.
С точки зрения землянки, живущей в эпоху самого бурного за всю
историю человечества прорыва во всех областях науки и техники, такое
положение вещей выглядело крайне странным; базовые же установки личности
заставляли ее воспринимать обе несовместимые парадигмы спокойно, как
должное.
"Очень многое из того, что сейчас кажется тебе странным и
невозможным, господин Шульгин сможет объяснить при личной встрече,
поскольку обладает даром популяризатора и является непосредственным
участником событий, приведших к нынешнему нашему положению.
Я не могу сейчас сказать, в каких именно отношениях находится
"драйвер" со своим подопечным, степень подавления базовой личности может
варьироваться от 25 до 100 процентов. Если "драйвер" преобладает,
достаточно назвать его настоящим именем и сказать нечто вроде: "Леди
Сильвия приветствует сэра Ричарда", после чего передать ему письмо и
поступать по обстановке, воспринимая партнера как посвященного первой
степени.
В ином случае необходимо использовать вербальную формулу
активизации матрицы (приводится текст на аггрианском командном языке).
Дальнейшее будет зависеть от степени доверия, которое между вами
установится. Поскольку секретов у нас друг от друга быть не может по
определению, хочу тебе сказать, что какое-то время я с Александром
находилась в достаточно близких, взаимоприятных отношениях, большая
часть которых, к твоему сожалению, приходится на период времени,
следующий за его возвращением в собственное тело.
Так что сейчас он должен будет воспринимать тебя по преимуществу
негативно. На то есть веские причины, и осуждать его за возможное
недружелюбие не стоит. Но адресованное ему письмо, вскрывать которое
тебе ни в коем случае не рекомендую, должно помочь.
Ключевыми словами для первоначального подтверждения твоей со мной
адекватности могут быть: "Валгалла, Новиков, Левашов, Воронцов,
Берестин, Антон, Замок, Ирина". Но это даже лишнее. Хватит и письма.
Теперь - чтобы тебе самой еще кое-что стало понятнее. По всем
известным мне законам, прямая связь между параллельными реальностями
невозможна. Но у нас случился несколько иной вариант.
В силу обстоятельств, о которых у меня нет времени
распространяться, я оказалась сейчас у самого основания очередной вилки
бифуркации, где одновременно уже почти сформирована альтернативная
реальность, но продолжает существовать и прежняя. Их окончательное
разделение должно случиться в ближайшие дни, когда волна изменений
цокатится от России до Англии.
Так что я сейчас существую фактически в двух воплощениях
одновременно, причем нахожусь почти в одной и той же точке пространства.
Я - на нашей вилле в Истборне, она (то есть - ты) дома, в Лондоне. Если
я не ошибаюсь в расчетах, то успею еще передать это письмо в банк на
хранение. И тогда его сейчас читаешь ты - которая на самом деле я сорок
шесть лет назад. Читаешь с пользой для себя и будущего. Если же нет,
тогда тебе, леди Спенсер из какой-то очередной реальности, увы, так и не
доведется узнать, что Шекспир, как всегда, прав и на самом деле "есть
многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам".
На этом - прощай. Желаю успехов в твоем нелегком и, как мне не так
давно стало известно, довольно таки бессмысленном деле. Жаль, что мне не
дано узнать, что и как у тебя сложится. В моем прошлом ничего подобного
не происходило. Расходящиеся мировые линии уносят нас все дальше друг от
друга. Хотя - кто знает? Все еще может случиться.
Р. S. Выслушай на прощание еще несколько практических советов".
У самого обреза листа - знакомая, почти каллиграфическая подпись
рукописной готикой. Безо всяких дежурных формул типа: "Целую", "Примите
уверения", "Искренне ваша".
Уф! Длинное письмо и достаточно бессвязное. Но Сильвия хорошо знала
себя и понимала, что крайне трудно второпях написать логически
безупречный, достаточно понятный текст, в который необходимо вложить
информацию о событиях, происшедших за полсотни лет, разъяснить вещи
почти необъяснимые, изложить несколько гипотез, да еще и дать
практические рекомендации самой себе, все время путаясь в воспоминаниях,
что тебе было в тот момент известно, а что нет.
Но в любом случае на мистификацию это похоже очень мало. Репутация
банка действительно безупречна, и если они сказали, что письмо
депонировано именно в 21-м году, значит, так оно и есть. И автором его
не мог быть никто, кроме нее самой или человека, настолько посвященного
в дела резидентуры, что... Что, если такой человек существует, вся ее
деятельность теряет смысл.
Сильвия испытала мгновенное и острое сожаление, даже тоску, что
невозможно лично поговорить с той, что писала вот это.
У нее никогда не было ни родственников по крови, ни просто близких
людей. Не считать же таковыми деловых партнеров и многочисленных, но на
очень короткий срок, любовников.
А вот с ней, с "леди Спенсер-84", Сильвия была бы счастлива
повстречаться. Как со старшей и любимой сестрой. Что-то важное спросить,
о чем-то поплакаться.
А тот Шульгин, о котором она пишет. Близкий человек старшей Сильвии
- ей самой он кто? Побочный зять?
Она рассмеялась. Скорее ее собственный будущий любовник, сейчас,
возможно, еще и не родившийся. На него посмотреть не менее интересно.
Невероятно. Она - и вдруг ловит себя на приступе сентиментальности.
Кстати, что значат слова той, другой, о безнадежности их дела? Не
здесь ли ключ? Может быть, как раз так враг и хочет посеять в ней
