Короче, исходя из ее знания истории и закономерностей политической
борьбы, назревал очередной передел власти. Оставалось в соответствие с
марксистской теорией выяснить цели и движущие силы начавшихся в обеих
столицах беспорядков.
Самой Ларисе после продолжительных прогулок по юроду представлялось,
что обстановка в Москве до чрезвычайности напоминает последние дни перед
Будапештским восстанием 1956 года, историю которого она, несмотря на все
фальсификации, из закрытых источников шала довольно прилично.
Охрана особняка во главе с Рудниковым на всякий случай готовилась к
обороне. Известно, что во время политических беспорядков первым делом
подвергаются опасности всякого рода иностранные представительства, не
имеющие тем более дипломатического статуса. Да и имеющие таковой тоже.
Лариса помнила и о "заговоре Локкарта", и о "левоэсеровском мятеже", да и
последующий исторический опыт XX века давал почву для размышлений.
- Лариса Юрьевна, - обратился к ней штабс-капитан, возвратившийся с
короткой рекогносцировки прибегающих к дому кварталов, - прошу прощения, но
я бы посоветовал немедленно вызвать сюда полковника Басманова со всем
отрядом.
Постоянно мрачный, больше напоминающий профессионального налетчика из
Марьиной рощи, чем боевого офицера и способного деникинского
контрразведчика, по довоенной профессии - газетного репортера, Рудников
относился к Ларисе с подчеркнутым уважением, словно признавая ее право
руководить не только Левашовым, но и офицерами его отряда. Ей даже казалось,
"\то он в нее тайно влюблен, хотя внешне это ничем не проявлялось.
- Вы думаете, Виктор Петрович, что на нас действигельно могут напасть?
- Она сидела на подоконнике выходящей на Гоголевский бульвар комнаты,
покачивала обутой в высокий кавалерийский сапог ногой, смотрела на едва
различимую в тумане линию голых черных деревьев- - Но вот кто? Вы этого не
выяснили? И стоит ли нам затевать сражение в центре города? Может быть, они
только этого и ждут? Спровоцировать с нашей стороны сопротивление, под этой
маркой интернировать все наши представительства, разорвать дипломатические
отношения, вновь начать войну... И хотела бы я знать, что происходит в
Севастополе и Харькове...
- Это мы скоро узнаем. Поляков вернется через часполтора, я надеюсь.
- Если вернется...
- Обязательно. Он хорошо тренирован, вооружен и весьма осторожен.
Москву знает. Проберется дворами и туда. и обратно в случае чего...
- Вашими бы устами... А чем занимается господин Кирсанов? Я надеялась,
что он давно уже добился от своих пленников показаний в полном объеме. И
вообще, какой смысл держать в доме профессионального разведчика, если он не
может даже узнать, что в городе творится! - Лариса соскочила с подоконника,
легко прошла через комнату, поигрывая обтянутыми черным вельветом бедрами и
как бы не замечая взгляда, которым сопроводил ее Рудников, остановилась
перед большой, на полстены, картой города, провела пальцем линию от их
особняка до Новодевичьего монастыря.
~ А не лучше ли нам сюда переместиться, под защиту стен, башен и отряда
Басманова? Здесь и настоящий штурм можно выдержать. Тем более, как я помню,
у вас была договоренность с чекистами об экстерриториальности монастыря?
- Была. Только ведь мы с вами не знаем, чья сторона сейчас верх берет.
Я походил, посмотрел, так на улицах черт знает что творится. Митингует
всякая сволочь, власть нынешнюю ругает, кто требует труп Ленина на всеобщее
обозрение выставить, кто, наоборот, немедленно на Крым наступать, винтовками
размахивают, семечками плютотся... Только что открывшиеся лавки да пивные
хозяева снова заперли, окна деревянными щитами заколачивают. И это
правильно, в уличных заварушках первым делом витрины бьют, знаем по
семнадцатому году...
- А вот вы и выясните, это, кажется, входит в ваши обязанности! -
резко сказала Лариса. - И вообще, сами решайте, я, в конце концов, всего
лишь слабая женщина, в ваших военных делах не разбираюсь...
- Да уж кому говорить, - пробормотал себе под нос Рудников, выходя.
- Наши бы офицеры так разбирались... - Уважая знания и характер Ларисы, он
заодно в .душе считал ее немножко шлюхой. Подобно тому, как арабские и
иранские мужики относились к европейским и собственным эмансипированным
женщинам, позволявшим себе щеголять в мини-юбках и с открытыми лицами. Ну не
могла, с точки зрения Рудникова, приличная женщина ходить в таком виде. На
фронтах он встречал баб в мужской одежде, так там они носили широченные
галифе и шинели, а эта обтянула ноги, как циркачка, и полы кожаной куртки
едва прикрывают круглую задницу... Сил нет терпеть.
Глава 17
Схема заговора верхушки ВЧК и примыкающих к ним некоторых руководителей
второго эшелона ЦК и Совнаркома была проста до примитивности и любому
нормальному человеку, отягощенному опытом второй половины XX века. была бы
ясна как на ладони, стоило только получить о нем самую поверхностную, но
достоверную информацию...
...Агранов в своем кабинете на шестом этаже лубянского дома бросил на
рычаг трубку одного из трех телефонов. Ситуация раскручивалась
стремительнее, чем он успевал ею овладеть. Значит, для него - пока
неблагоприятно. Он даже не совсем понимал, почему так вдруг случилось.
Казалось, "второй октябрьский переворот" удался полностью и окончательно.
Больше половины "ленинцев" из состава ЦК были арестованы и обезврежены в
одночасье, командование Московского военного округа во главе с Мураловым
относилось к "твердым троцкистам" и полностью контролировало настроение в
частях, класть в ВЧК тоже была поделена "справедливо", без каких-либо
серьезных разногласий, народ получил наконец то, из-за чего упорно, то
исподтишка, то с оружием в руках сопротивлялся советской власти, - свободу
торговли и продналог взамен продразверстки, война, черт возьми, закончилась,
и вот на тебе!
Неужели он чего-то не предусмотрел? Ему казалось, что по крайней мере
на ближайший год никаких серьезных разборок в стане победителей не будет.
Исторический опыт всех уже случившихся в мире революций и переворотов об
этом свидетельствовал.
Он взглянул на изрисованный красным и синим карандашами лист бумаги.
Бывший начальник секретно-политического отдела, а теперь первый заместитель
председателя и непременный член коллегии ГПУ Яков Агранов не умел размышлять
без графического сопровождения полета своей фантазии. Беда была и в том, что
он потерял ориентировку, как пароход в тумане, и не знал, кому сегодня можно
доверять, а кому - нет, кто из бывших соратников остается верен, а кто
затеял собственную игру с непонятными целями. Поэтому слишком много пришлось
изобразить вопросительных знаков, больших и маленьких.
На данный час картина, по сообщениям информаторов, вырисовывалась
следующая. Ряд секретарей крупных парторганизаций Москвы и Петрограда,
сумевших каким-то образом сговориться, заявил о несогласии с нынешним курсом
ЦК, поддержавшего бонапартистский переворот Троцкого, и призвал рядовых
коммунистов выходить на улицы. Похоже, со дня на день состоится экстренный,
"ленинский" съезд партии в Питере.
Заговорщики, по агентурным данным, собираются объявить об исключении
Троцкого и его фракции из РКП, сформировать новое правительство. Их
поддерживают Кронштадт и Балтийский флот. А уж этим-то какого дьявола надо?
Человек из штаба флота передал, что в крепости идут бурные споры о каких-то
"Советах без коммунистов", образовании независимой Северной республики в
составе Петрограда с губернией, Кронштадта, балтийских фортов, Либавы и
Ревеля и, наконец, о создании унии с Финляндией! Полный бред, казалось бы,
но если что-нибудь подобное все-таки начнется...
Имелись данные из заслуживающих доверия источников, что Фрунзе каким-то
образом сговорился со Сталиным, Бухариным, Рудзутаком, Рыковым, Томским,
Калининым, Молотовым (ни одного еврея, что примечательно), еще кое с кем из
бывших приятелей Дзержинского и они создали так называемый "параллельный
центр", который и намеревается объявить себя высшим исполнительным органом
партии. При поддержке верных фронтовых частей, которые не сегодня-завтра
двинутся на Москву с юга. Причем пока непонятно, как они собираются решать
стратегическую коллизию на фронте. Оголять фронт можно лишь в том случае,
если уверен, что белые не начнут, воспользовавшись случаем, очередного
наступления.
Ведь если власть Троцкого рухнет, кто им помешает денонсировать
"Предварительный протокол о мире и взаимопомощи".
Тогда вообще все может рассыпаться в одночасье. Нпрочем, не исключена
возможность блефа, стратегической дезинформации, распространяемой какой-то
третьей или четвертой силой.
- Николай Иванович, - кричал он, вновь сдернув трубку скверно
работающего телефона, - сегодня с утра в Москве черт знает что творится!
Студенты митингуют прямо на Моховой, в двух шагах от Кремля. Сборища и на
Скобелевской площади, и возле Страстного монастыря. Анархисты с черными
флагами затеяли демонстрацию на Садовой. У трех вокзалов вообще бардак.
Толпами бродят какие-то вооруженные люди, выдают себя за (фронтовиков и
орут, что жиды советскую власть продали. Нет, меня это лично не задевает, я
крещеный, но тыто куда смотришь? Ты что, не можешь выслать в город
три-четыре надежных батальона? Нет, я не говорю, что нужно стрелять в своих,
но какой-то порядок в столице должен быть? Хотят митинговать, черт с ними,
пусть митингуют, но где-нибудь подальше, на Ходынке, что ли...
Ответ Муралова ему не понравился, и он раздраженно крутнул ручку
индуктора, дав отбой. Тоже мне Иисусик, не может он без достаточных
оснований начинать карательные операции. Мол, демобилизованные красноармейцы
просто пар выпускают, из тех, кто призывался в отошедших к белым губерниях.
Ехать им некуда, здесь землю получить не светит, местным и то не хватает,
вот и бузят... А начни их разгонять, они сорганизуются, и вот тогда
действительно беспорядков не избежать! Идиот, забыл, с чего семнадцатый год
начинался...
По второму телефону Агранов говорил с курировавплим фронтовые особые
отделы и Наркомат иностранных лел Петерсом. Этот вроде был абсолютно
надежен.
- Яков Христофорович (откуда, интересно, у чистокровного латыша такое
имя-отчество?), я знаю, у тебя есть свои, лично тебе подчиненные конвойные
части. Не пора их ввести в дело? - Он вкратце пересказал коллегу смысл
разговора с Мураловым, которого Потере сильное недолюбливал,
Удовлетворившись обещанием привести в полную боевую готовность пять
укомплектованных и вооруженных рот, Агранов стал накручивать ручку
очередного аппарата.
Чрезвычайная активность, которую развернул в этот туманный и тревожный
ноябрьский день именно он, а не председатель ГНУ Менжинский, объяснялась
просто. Всю свою ставку Яков Саулович сделал на Троцкого, был наиболее
последовательным исполнителем и координатором "октябрьского переворота", и в
случае победы оппозиции рассчитывать ему было не на что. Кроме как бежать в
Белую Россию... '
Он начал складывать бумаги в папку. Через десять минут совещание у
Менжинского. Наверняка такое же бессмысленное, как два предыдущих... И вдруг
в голове Агранова что-то начало проясняться. А не прав ли, на самом деле,
профессор Удолин? Буквально до нынешнего момента Яков не воспринимают
всерьез его слишком заумные, шаманистые высказывания... Заставил себя
поверить, что повредился в уме старик от пьянства и одиночества. Или просто
