земли и гравия. Загремели буфера и сцепки. Вскрикнул позади Шульгина раненый
офицер.
Посланная капитаном разведгруппа, сильно забрав вправо, минут через
сорок вышла далеко в тыл напавшей на поезд банде. Четверо рейнджеров были
вооружены 5,45-миллиметровыми автоматами "АКСУ" с шестью магазинами на
ствол, бесшумными пистолетами, десантными ножами и ручными гранатами. Жаль
только, что прибор ночного видения был только один на всех.
Все они прошли месячную подготовку по программе Шульгина на
тренировочном полигоне в Эгейском море, успели повоевать под Каховкой,
Одессой и Екатеринославом в завершающих сражениях гражданской войны, а еще
раньше захватили и германскую войну, и "Ледяной поход", и новороссийскую
катастрофу Деникина. То есть воевать они умели не хуже белых наемников в
Конго, Анголе или на Коморских островах, когда взводом или ротой те свергали
правительства и разгоняли регулярные армии.
С седловины между вершинами крутого двугорбого холма командир группы,
молодой, но уже седой штабскапитан с перебитым осколком снаряда носом
осмотрел позицию неприятеля. Там успели даже отрыть неглубокие стрелковые
ячейки в опасной близости от насыпи, установить в них пять ручных пулеметов
на треногах, и еще до сотни бойцов залегли открыто по склонам лощины, ведя
постоянный беспокоящий огонь из винтовок.
Виден был и поезд на фоне неба, будто вырезанный из черной бумаги силуэт.
Вспышки автоматных очередей в ноктовизоре слепили, как полыхание бен-
гальских огней на новогодней елке.
- Ты, Кондрашов, с Иловайским перебегайте на правый фланг.
Ориентируйтесь на рубежи огня с обеих сторон. Подползите к их позиции шагов
на сорок и ждите.
Мне нужно найти их КП.За полчаса, думаю, управлюсь. В любом случае, -
если только они не предпримут общего штурма раньше, - в пять тридцать
начинайте атаку. С тыла в упор расстреливайте их цепь и забрасывайте
гранатами до рубежа середины поезда. Никак не дальше. Левее - наша зона.
Если нам придется стрелять раньше - поддержите. Отход - к этому холму.
Пробивайтесь на соединение с нами и одновременно уничтожайте всех, кто
подвернется. Пленных беру на себя. Все ясно?
Сам штабс-капитан, проводив товарищей, еще долго изучал видимую как на
ладони позицию противника. Пока наконец не обнаружил искомое.
В совсем неприметной балочке под прикрытием дерева, похожего на старую
раскидистую иву, он увидел длинный открытый автомобиль. И три расплывчатые
фигуры. Двое курили в рукав, сидя на подножке, а третий смотрел в сторону
поезда в какой-то оптический прибор на штативе, стереотрубу или теодолит,
отсюда было не понять.
- Саломатин, видишь? - Командир передал ноктовизор своему напарнику.
- Запомни азимут. Ползешь за мной. Когда очередная ракета взлетит - замри
и наблюдай. Подходим вплотную. Держись от меня на три шага правее. Я беру
тех двоих, ты - того, что в машине. Глуши, но не до смерти. Вяжем и волочем
сюда. Веревка под рукой?
- На месте. А дотащим троих?
- Дотащим. В крайности - по очереди. Если вдруг чего, тогда кончай
своего и отрывайся по способности. Ну, с Богом!
Степь здесь была совсем не такая гладкая, как выглядела из окна поезда
или даже из седла. Колючие растения, названий которых офицеры не знали,
вонзались шипами в ладони, то и дело попадались торчащие из земли острые
камни, водомоины и засохшие коровьи лепешки - недалеко, значит, был хутор
или село. И полверсты, которые быстрым шагом можно было преодолеть за
несколько минут, растянулись словно впятеро. Конечно, можно было идти в
рост, их бы вряд ли заметили. Но командир не хотел рисковать зря.
Штабс-капитан часто привставал на колени и корректировал направление.
Все реже взлетавшие ракеты, то белые, то зеленые, то красные, озаряли
картину затянувшегося позиционного боя дрожащим химическим светом.
Но вот наконец стали слышны голоса людей и резкий запах плохого
бензина,
Подпоручик Саломатин коснулся рукой сапога капитана, сообщая, что он
здесь, не отстал и не заблудился.
Тот в последний раз приподнялся. Мизансцена слегка изменилась. Теперь
только один человек оставался снаружи, а второй, открыв дверцу и присев на
место шофера, похоже, говорил в полевой телефон.
Менять диспозицию было поздно, и, вскочив на ноги, капитан взмахом руки
послал напарника вперед.
Приготовления к операции оказались куда более долгими и трудоемкими;
чем ее исполнение. Вражеские наблюдатели даже ничего не успели сообразить.
Первого капитан свалил традиционным ударом ребром ладони по сонной артерии.
Второго рванул на себя из машины и подставил колено, об которое тот с
хрустом ударился переносицей и сразу обмяк. Третьего Саломатин просто взял
сзади руками за горло и немного сдавил.
- Готово, командир? - спросил он, опуская безжизненное тело на
подушки заднего сиденья.
- Готово. - И тут вражеская цепь вдруг взорвалась судорожным,
беспорядочным огнем.
- Они что; на штурм собрались? - вскрикнул капитан, срывая с плеча
автомат.
- Непохоже, " остановил его порыв подпоручик. - Скорее истерика перед
отходом... А знаешь что? На хера нам их с собой тащить? Заводим мотор и
поедем с шиком. Все равно за стрельбой никто не заметит...
~- А ты умеешь? ~ с сомнением спросил командир. - Я - нет.
- Разберусь. - Подпоручик полез на водительское место и начал что-то
нажимать и дергать. Через минуту мотор вдруг взревел, из выхлопной трубы и
из-под капота повалил вонючий дым.
- Поехали, ваше благородие, Вали этих краснюков в кучу и сам сверху
садись...
- Сейчас. - Капитан умело обмотал запястья и щиколотки пленных
длинным капроновым шнуром, грубо, как старый смотритель морга, побросал тела
в задний отсек автомобиля.
- Езжай. До холма, как договорились. А я позабавлюсь. Давай мне свои
подсумки...
Действительно, уходить, оказавшись в тридцати метрах позади ничего не
подозревающей цепи, увлеченной стрельбой по поезду, было бы глупо.
Штабс-капитан надвинул на глаза мягкий нарамник ноктовизора и поднял ствол
автомата. На его первую очередь тут же отозвались выстрелы и гранатные
разрывы с правого фланга.
А посередине поезда вдруг расцвел оранжевый пульсирующий цветок. Так
воспринималось через фотоумножитель дульное пламя автоматического
гранатомета^ Раздался гулкий рокот, и вдоль переднего края неприятеля один
за одним с немыслимой скоростью стали вырастать огненно-дымные факелы.
Раздражающе яркий свет залил все поле зрения, и капитан, чтобы не ослепнуть
надолго, уткнул объектив прибора в сухую траву. И уже не видел, как первый
частокол разрывов пришелся точно по брустперу, второй - на десять метров
дальше, как раз по дну ложбинок и окопов, где укрывались от огневого налета
бандиты.
Поручик Юрченко вновь продемонстрировал свой талант.
Через пару минут все было кончено. Штабс-капитан выбросил шестой
расстрелянный магазин. Живых перед собой он больше не видел. И там, где
работали Кондрашов с Иловайским, тоже утихла стрельба. Он встал во весь рост
и поднес к губам командирский свисток.
- Веселое дело. - путаясь ботинками в бурьяне, появился из лощинки
прапорщик Иловайский. - Намолотили мы их несчетно. Полные придурки! Серега
гранату - я очередь по вспышке. Потом наоборот. Как на рыбалке с острогой и
факелами...
Договорить прапорщик не успел. Со стороны поезда небо озарила
гигантская вспышка, и тяжелый грохот заставил офицеров рефлекторно упасть на
землю...
...Сам едва переставляя непослушные от контузии ноги и ведя под руку
дважды раненного подпоручика, Шульгин добрался до паровоза.
Только пулеметчики оставались еще на всякий случай у своей турели, все
прочие толпились у насыпи. Сашка как-то равнодушно - слишком гудела голова
от удара взрывной волны - отметил, что потери в отряде сравнительно
невелики. Правда, почти на каждом офицере белели повязки. И Лариса тут же, с
карабином в руке.
Различив в бледном предутреннем свете перемазанного грязью и кровью
Шульгина, она бросилась ему на шею, не стесняясь окружающих. Взрыв в конце
поезда был такой, что увидеть Сашку живым она уже не надеялась.
- Все в порядке, я целый, это только царапины и ссадины, - успокоил
он девушку, осторожно отстраняясь. Поискал глазами командира отделения.
Капитан с неаккуратно перебинтованной головой помогал вытаскивать из-под
вагонов тела убитых. Этим не повезло: ни толстые колесные диски, ни
бронежилеты не спасли их от шальных пуль. Заметив начальника, он подошел,
сбивчиво отрапортовал, что нападение отбито, неприятель в большинстве
уничтожен. Кому-то, возможно, удалось бежать, это уточняется. Наши потери -
двое убитых. Еще убит кочегар, помощник машиниста ранен в голову,
неизвестно, выживет ли. Хорошо, машинист цел... Доедем...
- Добавьте еще поручиков Слесарева и Нелидова. Нелидов нас всех и
спас. На моих глазах. От него не осталось ничего... Слышали, как рвануло?
Пудов десять динамита, не меньше... Капитан кивнул. Продолжил доклад:
- Наша разведгруппа, как и намечалось, обошла неприятеля с тыла.
Четверо взяты живьем... Остальные... Потом посчитаем.
- Приведите. Хочу посмотреть.
Два рейнджера в грязных, висящих клочьями камуфляжах грубыми тычками
откидных автоматных прикладов подогнали со стороны паровоза пленных.
Один из них, как сразу понял Шульгин, интереса не представлял. Типичный
махновец или григорьевец, в свитке, перетянутой ремнями, грубых сапогах и
курпейной папахе. Морда небритая и похмельная. Зато остальные как раз такие,
как он и ожидал. И одеты хоть разномастно, но аккуратно, и лица достаточно
цивилизованные. С этими можно побеседовать.
- Окажите помощь раненым, капитан, погибших уложите на платформу, в
Харькове похороним. И прикажите тщательнейше осмотреть поле боя. Особо
обратите внимание на любые нестандартные предметы... - Уловив недоумение в
глазах офицера, Сашка пояснил: - Я имею в виду любые предметы, наличие
которых маловероятно или невозможно у обычных степных бандитов. Уловили?
Оружие собрать, трупы обыскать и прикопать в подходящей яме. Заставьте вот
этих поработать. - Он указал на пленных. - Только сначала пусть завал на
путях разберут, чтобы в любой момент можно было трогаться. Я приведу себя в
порядок, потом поиграем в контрразведку... Да, - вспомнил вдруг он. -
Этого Грицка сами допросите, выбейте из него все - откуда взялся, кто
командир, когда, как и где собирались, чего им обещали и все прочее. Он,
может, и дурак, по глупости кое-что интересное рассказать может. Потом на
паровоз поставьте, за кочегара поработает. И вот что еще. - Сашка потер
ладонью гудящую и кружащуюся голову. - Ваша фамилия Короткевич? - спросил
он неизвестно к чему.
- Из тех самых? Почему так вышло - три самые знаменитые польские
фамилии, из них Вишневецкие и Радзивиллы - князья и магнаты, а ваши -~
нетитулованные и бедные? Чем объяснить? Капитан пожал плечами.
- Думаю, как раз тем самым. Ощущением самодостаточности и шляхетского
гонора. Мы - это мы. Стали бы князьями - даже вот вам и спросить не о чем
было бы...
Капитан даже после тяжелого боя смотрел на Шульгина задорно и с
вызовом.
- Нормально, командир, хороший ответ. Живы будем, еще на эту тему
пообщаемся...
Со стороны поля вдруг появился поручик Юрченко. Неизвестно где и когда,
но явно добавивший еще. Он залихватски улыбался и тащил в руках какой-то
прибор. Подошел, откозырял.
- Позвольте доложить, господин генерал, лично осмотрел неприятельские
